Я (не)твоя собственность (СИ) - Борзакова Надежда Марковна

Мне страшно. Я не хочу туда идти. Не хочу спрашивать. Не хочу знать.

Решительными шагами, я направилась к двери. Взялась за ручку, надавила…

- … и скажем. Дальше-то что? – голос Димы звенел и подрагивал.

- Увезешь ее заграницу, как Макс велел. Документы есть, - хрипло отвечал Егор.

- Почему я?

Горький смешок царапнул слух.

- Думаешь, никто из нас не видел, как ты на нее смотришь? Влюбился в девочку…

- Нихера подобного!

- А-ну не ори! Тебя никто не обвиняет ни в чем. Даже лучше так… Наверное. Защитить сможешь лучше. Макс тебе самое дорогое дове…

Егор осекся на полуслове. Потому, что встретился со мной взглядом. И на лице его калейдоскопом сменялись эмоции. Дима резко обернулся. Побледнел, рвано выдохнув ртом.

- Света…

- Что? Что случилось? – собственного голоса я не узнала.

Он был мертвый. Угасший.

- Иди сюда, - Егор первым опомнился.

Вскочил со стула, на котором сидел, взял меня за плечи. Подтолкнул к нему и заставил сесть. Сам присел на корточки. Горячие ладони обняли мои бедра. Не по-мужски. А так, как это бы сделал брат. Или отец.

Я не дышала.

- Света… Димон, воды налей. Теплой. И таблеток… Валерьянки. Две штуки.

Слова отрывками. В ушах гул.

- Егор…

- Мне Ромыч позвонил. В клубе, там… Там взрыв был, Света. Там… там ничего не осталось. Кто-то весь сходняк уничтожил. Кто, мы не знаем….

- В смысле? Какой сходняк? Что… ты о чем?

- Макс мертв, Света. Тебе надо уезжать.

Со стороны я увидела себя. На старом стуле посреди маленькой, убитой кухоньки. Сгорбившуюся в ярко-розовом худи. С большим животом, на котором лежали маленькие белые руки. Увидела сидевшего возле меня на корточках Егора. Напряженно застывшего сбоку Диму. Услышала, как кто-то… Далеко-далеко, на другом конце Вселенной кто-то страшно завыл и заорал.

- Света! Света, твою мать…

Мужские руки подхватили меня, не дав удариться об пол. Сомкнулись на спине, крепко прижимая к мужской груди. С криком я пыталась вырваться, но силы стремительно покидал и тело. Словно их что-то высасывало из меня. Словно я умирала. Прямо здесь и сейчас умирала вслед за Максом.

Захлебываясь слезами, я выла, вцепившись скрюченными пальцами в свитер Егора. Он и Дима что-то говорили. Кажется, в домик прибежали другие охранники… Я не видела. Не слышала. Не могла разобрать, что происходит. В ушах набатом снова, снова и снова звучали страшные слова Егора.

Макс мертв, Света. Тебе надо уезжать.

Макс мертв, Света.

Макс мертв!

Мертв!

Мертв!

И от этих слов разламывалась голова и рвалось на части сердце. Боль нереальной, разрушительной силы… Невыносимая. Смертельная. От которой реальность исчезает в агонии. Непрекращающейся…

- Думай о ребенке, твою мать! Думай о ребенке, Света-а-а-а!

Чьи-то слова прорвались сквозь одуряющее отчаяние. И мозг уцепился за них, как утопающий за соломинку.

- Выпей! Выпей воды! Давай же, девока, возьми себя в руки.

Взгляд сфокусировался на белом пластиковом стаканчике с водой. Его поднесли к моим губам. Теплая жидкость плавно влилась в пересохший рот, а я все равно захлебнулась, закашлялась. Перекатилась на бок, упираясь руками в грязный пол, судорожно хватала ртом воздух. Взгляд выцепил из месива джинсы Димы. Потом кобуру с пистолетом у него на плечах. Потом его встревоженное несчастное лицо с покрасневшими глазами. Его губы двигались. Он что-то говорил. Говорил, несмело касаясь холодной рукой моего предплечья. Этот холод чувствовался даже сквозь плотную ткань худи. Оно размера «L», как и штаны. Мы с Максом купили этот костюм совсем недавно. Два дня назад. Купили даже без примерки, потому, что сильно «навырост». Макс меня в нем еще не видел. И больше не увидит. Он вообще больше меня не увидит. И я его тоже. Больше никогда. Никогда.

- Не может быть! Я не верю!

- Это правда, Света, прости! Макса больше нет. И тебе нужно уезжать.

Макса больше нет!

Рыдания снова сотрясли мое тело. Зажав рот рукой, я выла сквозь стиснутые зубы.

Кто-то взял меня на руки и отнес обратно на кровать. Осторожно опустил на пружинный матрас и он провалился вниз под моим весом.

- Нет! Нет! Не-е-е-т!

И вдруг я почувствовала влагу. Между ног, на бедре. В шоке уставилась на стремительно промокающую ярко-розовую штанину. Прикоснулась к ней рукой. Наткнулась на шокированные взгляды парней. И в этот момент меня скрутила схватка.

Глава 43

Машины летели по пустым еще дорогам в сторону города. Я полулежала на заднем сиденье и пыталась дышать. Сжимала до белизны губы, кусала их, чувствуя металлический привкус во рту. Боролась с болью, которая усиливалась словно с каждой минутой. Стонала сквозь стиснутые зубы.

Дима сидел на переднем сиденье в полоборота и с тревогой ловил взглядом каждое мое движение. Егор то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Бросал в гарнитуру отрывистые команды охранникам в машине сопровождения. Тихо матерился.

А я… А я рожала на тридцать третьей неделе беременности. Рожала недоношенного ребенка. Рожала только что потеряв Макса. Мой сын появится на свет в тот же день, в который погиб его отец. По словам Егора, взрыв грянул в половину первого ночи…

Меня снова прихватило. Возникло ощущение, что живот сейчас лопнет. Я зажмурилась, попыталась продышать схватку. Не вышло. Как и засечь интервал между ними.

Тридцать третья неделя. Господи…

А завтра мы с Максом должны были идти на плановое УЗИ. На восемь утра, потому, что в десять у него была важная встреча, после которой они должны были подписать еще один миллионный контракт.

Но теперь мы не пойдем на УЗИ. Не будем, держась за руки смотреть на монитор, как двигается наш сыночек. Слезу душили. Боль ослепляла. Я приказывала себе думать о ребенке. Но и это не помогало. Ведь первой мыслью было то, что моя истерика спровоцировала преждевременные роды. Что я могу его не сберечь…

Казалось, прошел год прежде, чем впереди замаячили ворота больницы. Нас уже ждала бригада врачей. Дима вынес меня из машины, положил на каталку. И в этот момент я увидела, как стремительно краснеет ткань моих брюк. Новый приступ боли, острой, невыносимой, сорвал в темную, непроглядную бездну.

Проснулась я от ощущения холода. Он сковывал все тело, вызывая сильную дрожь. Приподняла тяжелые веки.

- Светлана? – женщина с медицинской форме, так похожая на тетю Любу, ласково улыбнулась. – Вы меня слышите.

Я дернулась. Положила руки на живот. Ладони наткнулись на холод. В одурманенном мозгу замелькали воспоминания. Боль, кровь. Яркий свет ламп над головой, лица врачей в медицинских масках, голоса. Движение, словно меня куда-то везли… Капельница… Крик! Я точно слышала детский крик! Мой малыш, мой сыночек…

- Ребенок, - просипела спекшимися губами.

- У вас мальчик. Два килограмма сто пятьдесят граммов, сорок пять сантиметров. Он в детском отделении…

- Я хочу его увидеть! – к горлу подкатил комок.

- Сейчас нельзя. Чуть позже сможете его навестить.

- Что с ним? – не знаю, откуда у меня взялись силы схватить женщину за руку. – Скажите мне!

- С ним все хорошо, - он ласково пожала ее. - Он дышит сам, в реанимации нет необходимости. Но мальчик недоношен, потому некоторое время побудет в боксе…

- Дайте мне его увидеть! – расплакалась я, - Пожалуйста!

Попыталась привстать и поняла, что не чувствую ног.

- Успокойтесь, Светлана. Швы разойдутся. Вам нужно отдыхать. С малышом все…

- Я хочу его увидеть! Дайте мне увидеть моего ребенка! – из последних сил завопила я. – Да вы знаете, кто мой муж? Если что-то будет не так, он вашу больничку с землей сравняет…

Кто мой муж… Кем был мой муж. Нет! Ну, не-е-е-ет! Макс! Ма-а-акс!

Боль и ужас разрывали сердце, лишали рассудка. Я извивалась, пытаясь встать, но не могла. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Но я едва это замечала, сходя с ума от страха за своего малыша и боли от смерти любимого мужчины. Отбрасывала руки врача, пытающегося меня удержать.