Скандальный роман с бывшим мужем (СИ) - Вильде Арина

Мое внимание привлекает что-то блестящее в траве. Я прищуриваюсь и меняю направление движения.

Сама понимаю, что просто ищу повод выместить свою злость, но не могу остановиться.

Наклоняюсь, поднимаю с земли саморез. Новехонький. Смотрю вокруг — вижу еще несколько.

Приседаю, присматриваюсь.

Понимаю, что нахожусь на кладбище невостребованных или испорченных стройматериалов. Им даже наклониться лень! Собрать! Эти списывают, требуют новые!

И пусть деньги это не мои, но получат они от меня.

Собираю целую горсть разбросанного по траве металла и быстрым шагом направляюсь к прорабу.

В голове чеканю ультиматум. Претензий накопилось немало. Еще один косяк — и будем менять все бригады.

Вижу его, стоящего на пороге дома, беззаботно курящего сигарету.

Хочу крикнуть что-то о том, что с таким подходом к работе мы и к Новому году объект не сдадим, но мой план рушит случай.

Делаю шаг, но вместо твердой земли какого-то черта нахожу ямку. Пытаюсь устоять, взмахиваю руками, все саморезы, винтики и сверла разлетаются, а я с криком скольжу по болотистому грунту, больно бьюсь копчиком, а из глаз столпом искры. Я слышу страшный хруст в неестественно вывернутой ноге.

Глава 37

В уголках глаз раз за разом собираются слезы. Я приняла обезболивающее, но это не очень-то помогло. Боль в колене и щиколотке — адская. А я — ужасная счастливица. Двойной вывих, распухшая нога и разрушенные к черту планы. Это всё я.

С другой стороны, спасибо хотя бы не перелом. Как бы я прыгала два месяца по проектам в гипсе даже представлять не хочу.

Правда и как буду прыгать теперь — тоже вопрос.

Стараюсь отвлечься и не паниковать, хотя хочется… Да очень хочется!

Нога устроена на нескольких подушках. Добрая душа — Маша — готовит на кухне ужин вместе с Тимкой. А я пытаюсь взять себя в руки и решить хотя бы главные вопросы.

Мне ужасно нужна няня. А еще сообщить шефу, что в ближайшие две недели я невыездная.

Звонок Игорю кажется неизбежным, но я упрямо продолжаю откладывать. Не знаю, почему, но на каждом особенно сильном приступе боли злюсь на него. Как будто это он виноват во всех моих бедах.

— Девушка, да поймите вы, — пытаюсь объяснить оператору еще раз, говорю медленно и контролируя интонацию, — мне очень нужен человек хотя бы на неделю. Я буду дома, но мне нужен помощник. Моему сыну нет пяти лет, я — мать-одиночка. И я получила сложную травму ноги. Я готова заплатить хоть по двойному, хоть по тройному тарифу. Но мне очень нужно…

Но договорить мне не дают.

— Агата, я вас услышала, — с нажимом произносит уже оператор в трубке. Злит меня до ужаса. — Но если у нас нет свободных людей, значит…

Не дослушав, сбрасываю.

Размахиваюсь, но телефон не отшвыриваю.

С радостью сделала бы это, но как потом вернуть? Прыгать на одной ноге? Ползти? Или звать Тимурку?

Нет.

Он и так в стрессе. Не хочу, чтобы видел, как мне плохо.

Мне кажется, что действие обезболивающего порошка ослабевает. С жаждой смотрю на журнальный столик. Рядом с пультом, бутылкой с водой и стаканом лежит еще парочка упаковок.

Врач сказал не злоупотреблять, но мне так плохо, что я даже в злоупотребление это не запишу.

Просто хочу, чтобы полегчало. В ноге и по жизни.

Тянусь. Длины рук не хватает. Склоняюсь набок. Кривлюсь, потому что нога отзывается пульсирующей болью при каждом движении. Тянусь усерднее. Скребу ногтями по обивке дивана, чтобы не грохнуться, но вместо желаемого пакетика захватываю только воздух.

Борюсь с жестоким законом подлости, как тигрица, но закономерно проигрываю. Сдаюсь.

Цежу ругательство сквозь зубы, возвращаюсь на диван поверженной и без заветного порошка в руках.

Зло дышу в потолок, поглаживая бедро.

Позову Машу, она напомнит, что я уже пила недавно. Тимка даст, конечно, но как же не хочется его беспокоить!

Я, конечно, дуреха, что усугубила свое состояние. Сначала мне показалось, что ничего критичного. Я даже в машину села и поехала обратно в город. Только маршрут по ходу пришлось сменить — действие обезболившего поначалу адреналина спало и в травмпункт я уже натурально прыгала.

Моя машина так и осталась там на парковке. Домой я добиралась уже на такси.

Малодушно думаю, что может быть даже попрошу Машу забрать Тимура на ночь, а сама отстрадаю свою на диване.

Но прежде — еще один звонок.

Собравшись с силами, набираю Виктора.

Даже поздороваться не успеваю, как он первым на меня набрасывается:

— Алло, Агата, где ты подевалась?

— У меня форс-мажор, Виктор.

— Какой к черту форс-мажор! Через пять минут у нас встреча, а ты…

— А я поскользнулась на скользкой траве и к чертям собачим подвернула ногу!!!

Кричу так громко и отчаянно, что даже сама пугаюсь.

В трубке сразу становится тихо. На кухне тоже.

Чувствую себя гадко. Истеричкой. Но… Наверное, изначальная проблема всё же в том, что я взвалила на плечи огромный груз и послушно его несла. Годами. А так нельзя. Себя тоже нужно ценить.

— В смысле, подвернула? — Виктор ощутимо смягчается. Я испытываю стыд. Стараюсь вернуть самообладание.

— Я не смогу находиться в офисе и выезжать на проекты как минимум неделю, Виктор. Найдите мне замену, пожалуйста. Если я очень нужна на каких-то встречах, то давайте я подключусь по зуму или перенесем. Только не сегодня. У меня очень болит нога…

Затылком чувствую взгляд. Оглядываюсь — Тимка тихонько

Он подошел и остановился в дверном проеме.

Сжимает пальчиками косяк и смотрит на меня с опаской. Сердце заполняет досада. Не хочу его пугать.

Вымучиваю улыбку и подмигиваю. Закрыв мобильный, шепчу: «все хорошо, малыш». А чтобы не заметил слезы в глазах — отворачиваюсь.

— Если больничный вы мне дать не хотите, я возьму на это время отпуск без сохранения…

— Тихо, Агата… Тихо… Не горячись. Не выставляй меня прямо-таки монстром, — Виктор произносит с легким возмущением. — Конечно, ты можешь побыть дома. Если удастся поработать, я буду…

— Хорошо, тогда я наберу вас завтра, когда пойму, что могу делать, а что нет.

— Если нужна какая-то помощь…

— Ага…

Не дослушиваю. Сбрасываю и кусаю губу.

Нет. Мне всё-таки ужасно нужно достать обезболивающее. Повторяю попытку, но и эта оказывается безрезультатной.

Упираюсь руками в диван и двигаю попу практически на край.

Слышу доносящийся с кухни ласковый голос Маруси:

— Тиму-у-у-у-ур, иди сюда, будем цветочки из морковки делать!!!

Оглядываюсь еще раз, но в дверном проеме сына не вижу. Наверное, пошел в свою комнату. Продолжаю свою борьбу и снова сдаюсь.

Вернувшись на исходную позицию, достаю из-под попы отброшенный чуть раньше телефон. Он вибрировал. Теперь на экране горит уведомление.

К сожалению, не из агентства по подбору нянь. А от Игоря Серебрянского.

Открываю его.

«Привет. Как дела?»

Сухо и словно через губу.

Еще сильнее хочется с ним поругаться. Но вместо этого пишу:

«Отлично! Но ты обещал меня не тревожить»

Отправляю, пока не пожалела. И вот теперь уже отбрасываю телефон подальше на диван.

Куда-то за ногу.

Он снова вибрирует, но я теперь физически не дотянусь.

Сверлю взглядом стену и ненавижу себя за немощность. Вдобавок — за вспыльчивость.

Даже доносящиеся с кухни звуки не дарят мне умиротворения, хотя я очень-очень-очень благодарна Маше за помощь.

А вот сестру попросить о помощи не могу — она найдет миллион причин, чтобы не шевелить даже мизинцем.

Бывшему мужу — тоже нет. Потому что я — слишком гордая, а он — тот еще мудак.

Чтобы отвлечься от боли в ноге — занимаюсь самоедством и отсчитываю минута за минутой до момента, когда смогу легально попросить у подруги подать мне лекарство.

Но мое гипер-важное занятие прерывает звонок во входную дверь.

Первая моя реакция — страх и нехорошее предчувствие. Хорошего я уже не жду.