Сьюзен Филлипс - Мой, и только мой
— На сегодня я сыта тобой по горло. Спокойной ночи.
— Ты не уйдешь, пока мы не закончим разговор! — Она не успела и моргнуть, как он загородил ей дорогу. — Понятно?
Она уперла руки в бока и злобно глянула на него.
— Прочь с дороги!
Секунды ползли, потрескивая от нарастающего напряжения. Брови его сошлись у переносицы, губы окаменели, а вот взгляд его Джейн удивил: вроде бы он только и ждал, чтобы она бросилась на него. Она-то привыкла к людям, которые старались избежать конфликта, а вот Кэл приветствовал хорошую потасовку, и она, к ее несказанному удивлению, не хотела лишать его такого удовольствия.
Но прежде чем она успела шевельнуться, его взгляд упал ей на грудь, и губы изогнулись в усмешке.
— Гуфи.
Ее обзывали по-всякому, но только не так, и она тут же взвилась:
— Что ты сказал?
— На твоей ночной рубашке, — он протянул руку и прошелся пальцем по аппликации на ее груди, — Гуфи.
— А, ты об этом. — Ее злость поутихла.
Улыбка Кэла стала шире, ноготь вновь и вновь обеган пса по контуру. По коже Джейн побежали мурашки, сосок набух. Она ненавидела себя за то, что ее тело отреагировало именно так, как он и рассчитывал. Неудивительно, что он такого высокого мнения о себе. Наверное, он мог возбуждать женщин и когда спал.
— Надеюсь, этим ты возбуждаешь себя, потому что на меня такие штучки не действуют.
— Неужели? — Он посмотрел на ночную рубашку: чуть ли не разрывающие ее соски неопровержимо доказывали обратное.
Какой же он наглый, уверенный в себе! — Джейн сочла необходимым его осадить, покачала головой, окинула Кэла грустным взглядом:
— Ты так ничего и не понял, не так ли, Кэл?
— Не понял что?
— Не важно. — Она вздохнула. — Мне представляется, человек ты хороший, хотя и стараешься таковым не казаться, и я не хочу обижать тебя.
В голосе Кэла тут же появились воинственные нотки:
— Об этом не беспокойся. Так чего я так и не понял? Она небрежно отмахнулась. Получилось очень убедительно, учитывая, что раньше она ничего такого не проделывала.
— Глупости. Я не хочу об этом говорить.
— Нет, ты уж скажи!
— Хорошо. Ты никак не можешь взять в толк, что ты не мой тип мужчины. Ты меня не возбуждаешь.
Лгунья, лгунья. Он опустил руку.
— Я тебя не возбуждаю?
— А теперь я тебя разозлила, не так ли?
— Разозлила? А с чего мне злиться?
— У тебя на лице написана злость.
— Если ты ее увидела, значит, не такой уж ты хороший психолог, как тебе кажется.
— Пусть так. Кроме того, я считаю, что отсутствие реакции с моей стороны прежде всего связано с моими внутренними ощущениями. Возможно, от тебя ничего не зависит.
— Вот тут ты права.
Она чуть повела плечами.
— Просто я всегда предпочитала мужчин другого типа.
— Какого же?
— О, не таких больших. Не таких шумных. Более обходительных. Ученых.
— Вроде доктора Крейга Элкхарта? — Он выплюнул это имя.
— Откуда тебе известно о Крейге?
— Мне известно, что он бросил тебя ради двадцатилетней секретарши.
— Не секретарши. Операционистки. И он не бросил меня.
— А вот я слышал другое. Бросил, как ненужную вещь.
— Отнюдь. Мы расстались по взаимному согласию.
— Взаимному, — передразнил он ее. — Черта с два!
— Ты специально уводишь разговор в сторону, потому что я уязвила твою гордость, сказав, что ты не в моем вкусе.
— Я встречал многих женщин, любящих приврать, но они тебе и в подметки не годятся. Признавайся, профессор. Я так возбуждаю тебя, что ты едва стоишь на ногах. Если б мне того захотелось, ты бы разделась в пять секунд и молила о том, чтобы я взял тебя.
— Нет более жалкого зрелища, чем стареющий мужчина, хвастающий своей сексуальной удалью.
— Хвастающий!
Наблюдая, как его лицо медленно наливается краской, она поняла, что наконец-то попала в цель. Он уже вышел из себя, и сейчас ей просто необходимо замолчать.
— Не волнуйся, Кэл. Где-то наверняка есть женщина, которая сочтет возможным уделить тебе время.
Кэл побагровел.
Она похлопала его по груди.
— А если и это не поможет, я слышала, что теперь имплантаты творят чудеса.
Светлые глаза округлились, словно он не верил своим ушам.
— Вроде бы есть и нехирургические способы, основанные на воздействии повышенным давлением и вакуумом. Возможно, я сама смогу придумать для тебя что-нибудь новенькое, если до этого дойдет дело.
— С меня хватит! — Прежде чем она поняла, что происходит, он наклонил плечо и перекинул через него Джейн. — Так тебе будет удобнее, дорогая.
Мгновение спустя она лицезрела его обтянутый джинсами зад. Вылинявшая джинса плотно обтягивала мускулистые бедра и ягодицы. У нее кружилась голова, но она не могла полностью винить за это прилившую кровь.
— Кэл?
— Что такое?
— Пожалуйста, отпусти меня.
— Через минуту. — Он двинулся в холл, неспешно и осторожно, учитывая ее беременность. Одной рукой он держал ее под коленями, а второй похлопывал по обнажившимся бедрам. — Не дергайся, и все будет хорошо.
— Куда мы идем?
— В гости к Злой королеве.
— К Злой королеве? О чем ты говоришь? Опусти меня вниз! Он поднялся на верхнюю ступеньку.
— Пожалуйста, помолчи. Мне так и хочется шмякнуть тебя головой о стену. Сотрясение мозга, возможно, понизит твой ай-кью до более или менее приемлемой величины, и ты будешь вести себя как нормальное человеческое существо.
— Моя спальня там.
— А к Злой королеве сюда. — Он направился к своей спальне.
— Какой Злой королеве? Что ты несешь? Немедленно поставь меня на пол, а не то я закричу, а потом возьмусь за тебя!
— Я уже попрятал все электрические провода и не буду принимать душ, предварительно не заперев тебя в чулан.
Кэл наклонился, и Джейн почувствовала, как ее укладывают на что-то мягкое. Посмотрев вверх, она увидела свое отражение.
Растрепанные волосы, ночная рубашка, задранная до бедер, розовая кожа. Кэл стоял у кровати. Вскинул голову, посмотрел на зеркало над кроватью.
— Свет мой зеркальце, скажи, кто у нас будет самой обнаженной женщиной на свете?
Злая королева! Джейн схватила подушку и швырнула в него.
— Нет, ты не посмеешь. — Она метнулась на другую сторону кровати, но Кэл схватил ее за ночнушку и подтащил к краю.
— Пора старине Гуфи отправиться восвояси, чтобы взрослые могли поиграться.
— Я не хочу играться с тобой, и ты не посмеешь стянуть с меня ночную рубашку, наглая ты задница.
Матрац жалобно заскрипел, когда он оседлал ее бедра.
— А вот у тебя задница очень даже неплохая. Уж извини, не мог не отметить. Не пора ли приглядеться к ней повнимательнее? — И он потянулся к подолу ночной рубашки.
