Сесилия Ахерн - Подарок
— Простите, джентльмены, за то, что несколько припозднился, — как ни в чем не бывало проговорил он, обращаясь к мужчинам, которые сидели за столом, уткнувшись носом в меню.
Все подняли на него глаза, но особенную радость Лу доставило лицо Альфреда: оно выражало одновременно целую гамму чувств — от удивления до разочарования, возмущения и гнева, как в мексиканских сериалах. И каждое из этих чувств убеждало Лу, что вся эта путаница была устроена намеренно и что устроил ее Альфред. Лу обошел стол, здороваясь с гостями, и, дойдя до Альфреда, он по самодовольному виду приятеля понял, что первоначальный шок у того полностью прошел, — побежденный, он, скуля, уполз куда-то в угол.
— Патерсон убьет тебя. — Сказано это было тихо, уголком рта. — Хоть какая-то польза будет от сегодняшнего вечера. Рад видеть тебя, дружище! — Альфред потряс Лу руку, и лицо его осветила несказанная радость от предвкушения близящегося увольнения приятеля.
— Все под контролем, — только и ответил ему Лу и отвернулся с намерением занять место через несколько человек от Альфреда.
— В каком это смысле? — спросил Альфред таким тоном, словно он позабыл, где находится. Лу ощутил руку Альфреда на своем плече; хватка его была крепкой, и Лу не мог уйти.
Лу с улыбкой оглядел всех присутствующих и хладнокровно, отцепляя от себя один за другим пальцы Альфреда, попытался высвободиться.
— Говорю тебе, все под контролем, — повторил Лу.
— Ты отменил совещание? Не понимаю! — Лицо Альфреда исказила нервная улыбка. — Объясни, как это вышло.
— Нет, нет, совещание я не отменял. Не беспокойся. А теперь, Альфред, не пора ли уделить внимание гостям? Или ты так не считаешь?
И сверкнув своей белоснежной улыбкой, Лу стряхнул с себя наконец руку Альфреда и двинулся к своему креслу.
— Ну, джентльмены, что вкусненького в меню? Могу рекомендовать foie gras[4]. Мне случалось ее здесь пробовать. Отменнейшая вещь. — И одарив собравшихся еще одной улыбкой, он с наслаждением ушел в деловые разговоры.
В девять двадцать вечера, по окончании аудиовизуального совещания с Артуром Линчем, измученный, но оживленный и торжествующий победу Лу стоял возле стеклянной витрины ресторана «Седловина». Он кутался в пальто, так как декабрьский ветер разыгрался не на шутку, шея его была туго обмотана шарфом, однако холода он не чувствовал, увлеченный разглядыванием в стекло витрины себя — светского, умного, обходительного, удерживающего всеобщее внимание смешной историей. Все, кроме Альфреда, слушали его с интересом, и после пяти минут его красноречивой жестикуляции и мимики слушатели разразились смехом. По своим жестам и телодвижениям Лу понимал, что рассказывает, как однажды он и несколько его сослуживцев, будучи в Лондоне и желая посетить бар, где танцуют танец живота, по ошибке попали в бар, облюбованный геями. Глядя на себя самого, рассказывающего эту историю, Лу дал себе слово никогда больше ее не рассказывать. Чтобы не выглядеть дураком.
Почувствовав рядом чье-то присутствие, он, не глядя, мог сказать, кто это.
— Вы выслеживаете меня? — спросил он, продолжая смотреть в витрину.
— Да нет, просто догадался, куда вы направитесь, — отвечал Гейб; он дрожал от холода и грел руки в карманах. — Ну, как вы здесь себя чувствуете? Развлекаете общество, как обычно?
— Что происходит, Гейб?
— С таким вечно занятым человеком, как вы? Вы получили желаемое, добились своего. Теперь вы все успеваете. Но имейте в виду: к утру все это окончится, так что будьте настороже.
— Который из двух «я» настоящий?
— Ни тот ни другой, по-моему.
Лу хмуро взглянул на него:
— Бросьте-ка лучше ваши идиотские психологические экскурсы! Ко мне они не применимы.
Гейб вздохнул:
— Оба они — это вы. Оба ведут себя, как это свойственно вам. Потом оба они сольются воедино, и все будет тип-топ.
— А вы кто?
Гейб сделал большие глаза.
— Вы, наверное, разных фильмов насмотрелись. Я Гейб. Тот самый парень, которого вы подобрали на улице.
— А что содержится в этих таблетках? Очень они опасны?
— Немножко психологических экскурсов. Такая доза еще никого не убила.
— Но таблетки могли бы принести вам кучу денег. Кому-нибудь о них известно?
— Известно тем, кому должно быть известно, — тем, кто их изготовил. А сколотить на них состояние нечего и пытаться, чтобы не пришлось кое перед кем держать ответ.
На секунду Лу оторопел и несколько сбавил тон:
— Знаете, Гейб, разделив меня надвое, вы вряд ли ожидали, что я восприму это безоговорочно и без вопросов. Это может иметь серьезные последствия для моего здоровья, не говоря уж о кардинальных психологических нарушениях. Скрывать это от мира — чистое безумие. Нам необходимо сесть и обсудить все это.
— Мы это конечно же сделаем. — Гейб смерил его пристальным взглядом. — А потом, когда вы расскажете об этом всем и мир это узнает, вас запрут в палате с мягкими стенками или же в кунсткамере, и газеты станут посвящать вам каждый день одинаковое количество столбцов, как это было с клонированной овечкой Долли. На вашем месте я бы помалкивал и постарался извлечь максимальную выгоду из того, что вам так посчастливилось. Вы такой бледный… Вам нехорошо?
Лу лишь истерически расхохотался в ответ.
— Да! Мне нехорошо! Ведь все это ненормально, так почему же вы ведете себя так, будто ничего особенного не происходит?
Гейб пожал плечами.
— Должно быть, привык.
— Ах, привыкли! — скрипнул зубами Лу. — Ну а мне теперь куда?
— Ну, вы занимались делами в офисе, в то время как ваше «я», похоже, занимается делами здесь. — Гейб улыбнулся. — Стало быть, остается только одно приятное местечко, куда вы можете отправиться.
Лу поразмыслил, и постепенно лицо его прояснилось, в глазах зажегся свет, и он улыбнулся, кажется, впервые за этот вечер поняв Гейба.
— Ладно. Давайте пойдем!
— Что? — Казалось, Гейб опешил. — Пойдем куда?
— В паб! Первая кружка — за мой счет. Господи, как у вас лицо-то вытянулось! А куда, вы думали, мне стоит отправиться?
— Домой, Лу.
— Домой? — Лу поморщился. — С какой это стати мне ехать домой? — Он опять отвернулся к витринному стеклу, где увидел себя, уже начавшего рассказывать другую историю. А-а, это я вспоминаю, как я заблудился в Бостонском аэропорту. Там была еще эта бабенка, которая летела со мной одним рейсом… — Он с улыбкой повернулся к Гейбу, чтобы рассказать эту историю ему, но Гейба уже не было рядом.
— Ну, как знаешь, — буркнул Лу. Он еще немного потрясенно понаблюдал за собой через стекло, так и не зная в точности, не сон ли весь этот вечер. Определенно пинта пива ему не помешает, и если одна его половина после ужина отправляется домой, значит, другая вольна всю ночь шляться где угодно — никто и не заметит. Никто, кроме человека, который был с ним. Вот счастье-то привалило!
