Аманда Керлин - Секреты модельной общаги
— Без проблем. Я была рада помочь. Интересно, во что я только что ввязалась?
— Давай пройдем в служебное помещение, где можно поговорить, не мешая Даниелю и клиентам, — предложил Биллем.
Я последовала за ним, совершенно позабыв о намеках Робера, что бельгиец не совсем благонадежен. Когда мы отошли на порядочное расстояние, так, что нас нельзя было услышать, Биллем повернулся ко мне и кивнул в сторону зала.
— «Мистер Смит» — так мы называем Айзека де Бурга. Все продажи проводятся на имя Смита, чтобы потенциальные воры не узнали о миллионах, вложенных в произведения искусства, которые хранятся в его домах Иногда этот бизнес требует большой осторожности.
Он подмигнул.
Разговор продолжился в современном офисе. Биллем приготовил мне чашку чая, и мы поболтали о Баския. В голове было полно фактов, которые я узнала в этот день, и я выбалтывала интересные подробности из жизни художника. Биллем был в восторге от того, что я проявляю такой интерес. Я чувствовала себя раскованной, спокойной, а не как под дулом пистолета. К концу у меня даже слегка закружилось в голове — видимо, мозг устал после столь длительной передышки.
Мы прошли в хранилище. Большинство произведений были все еще не распакованы. К нам заглянул Даниель.
— Похоже, мистер Смит все-таки заберет Серру. Я дал ему минутку, чтобы он посоветовался с женой, — сообщил коллега Виллема.
— Отлично, только проследи, чтобы она не отговорила его. Это первоклассная вещь, и она просто необходима ему для коллекции.
Повернувшись ко мне, Биллем указал на огромное шелковое полотно Уорхола — стандартный
портрет председателя Мао, выполненный в необузданном колере. Классический Уорхол.
— Что ты о нем думаешь?
— Он великолепен! — ответила я.
— Мой коллега не согласен, — сказал Биллем. — Даниель! Даниель!
В дверях снова появилась голова высокого мужчины.
— Хизер считает Уорхола великолепным, как я тебе о нем и говорил. Давай к завтрашнему дню вывесим его в зале.
Только из-за того, что я одобрила картину? Да, совершенно не похоже на то, когда тебе велят заткнуться при одном упоминании художника во время съемки.
Биллем проводил меня обратно в зал, взяв обещание прийти еще раз.
— Не знаю, как тебя благодарить за то, что поговорила с мистером Вассерштайном. Приняла огонь на себя, как говорится, — добавил он в восторге от того, что ввернул американизм.
Мы направились к двери, но его взгляд скользнул по незанятому столу, где должна была сидеть дежурная администратор. И тут его осенило.
— Послушай, я понимаю, ты, наверное, очень занята, но не хочешь ли поработать у меня в галерее, всего несколько часов в неделю? Это не так престижно, как модельный бизнес, но я разрешу тебе отлучаться на любой кастинг. С мистером Вассерштайном ты отлично справилась.
Я не знала, что сказать… Работа? Разве модели ходят на работу? Биллем заметил мое замешательство.
— Я буду платить тебе тридцать долларов в час, — сказал он.
Тридцать в час?! Наверное, на моем лице отразилось изумление от такой высокой цифры. Я хотела уже что-то сказать, но он мне не дал.
— Ладно, я знаю, что это мало. Чтобы не торговаться, скажем, сорок долларов в час, — добавил он. — Ты будешь великолепной находкой для галереи Клюстера, у тебя хорошая энергетика, кроме того, тебе нравится Уорхол, против которого выступает наш консерватор Даниель. Но я-то знал, что портрет хорош.
— Мм, не знаю, я просто…
А как же Робер, который что-то там не поделил с Виллемом? Неужели бельгиец действительно не так прост, как мне кажется? Но он угостил меня чаем и до сих пор не попробовал «подкатить» к модели, и вообще он кажется приятным человеком… ну вот, опять меня заносит. Сорок долларов за то, чтобы отвечать на телефонные звонки и болтаться по галерее. И это когда мой банковый счет почти на нуле.
— Хорошо, договорились, — ответила я.
— Превосходно!
Мы обменялись рукопожатиями.
— Приходи в следующий понедельник, и я покажу тебе, чем мы здесь занимаемся. — Биллем расплылся в широченной улыбке. — Даниель! Даниель! У нас новая сотрудница!
Мне пришлось ждать почти два месяца, чтобы получить первую работу в качестве модели в Нью-Йорке. А работу в картинной галерее я получила за сорок пять минут.
10
— Итак, Дженетт от нас переезжает, — тихо сообщила мне хмурая Кайли, когда я вернулась в тот вечер из галереи, получив работу.
Разговор происходил на кухне.
— Что случилось? Вам наконец-то удалось прогнать ее или вы узнали какую-то ужасную тайну и донесли Рейчел? А может, ваши чизбургеры прибавили слишком много миллиметров к ее талии?
— Не-е-ет… — начала Кайли, но ее прервал веселый голосок Дженетт, выходящей из спальни.
— Хизер! — обрадовалась она. В руках у нее были джинсы: видимо, Дженетт укладывала чемодан. — Ты слышала потрясающую новость?
Светлана сидела за компьютером в своем халатике и слушала русское техно. При этих словах она сделала музыку погромче и, прикурив сигарету, сильно затянулась, хотя у нее уже была зажженная сигарета: лежала позабытая в кофейной кружке, используемой вместо пепельницы, и дымилась.
— Нет, не слышала.
— Меня отобрали для рекламной кампании Ральфа Лорена! Это будет эксклюзив! — выпалила Дженетт. — Даже не верится! Простая девчонка из провинциального городка Юты — и надо же, так повезло! Эксклюзив для самого Ральфа Лорена!
Меня захлестнула удушающая волна зависти. Пробыла здесь всего ничего и сразу получила контракт такого уровня?! А эксклюзив означал, что хотя она не сможет участвовать в других рекламных кампаниях в этом сезоне, но зарабатывать будет намного больше. Гораздо больше. А я-то представляла, как расскажу своим соседкам о том, что поступила на работу в галерею; теперь же я поняла, что должность дежурного администратора не идет ни в какое сравнение с участием в широчайшей рекламной кампании, когда твои изображения расходятся по всем журналам.
— О, Дженетт, это действительно, кхм, потрясающая новость. Просто фантастика. Я тебя поздравляю, — сказала я.
Кайли, вскипев от зависти, отвинтила пробку на бутылке «Столичной» и хлебнула прямо из горлышка, без всяких заморочек с поисками стакана и метамуцила. Потом она протянула бутылку мне.
— Сделай глоточек — станет легче, — сказала она, тихонько отрыгивая.
Я покачала головой.
Уроженка Юты продолжала в том же духе, совершенно не подозревая, что каждым словом о своем потрясающем успехе она заставляет нас все больше терзаться самой настоящей, неподдельной, старомодной завистью.
