Оливия Стилл - Жара в Архангельске-1
— Ну, ну, полно, всю куртку мне замочишь, — Даниил провёл рукой по её волосам, — Они у тебя растрепались. Что же ты плачешь? Я люблю тебя.
— Не буду, не буду… Ах! Я так счастлива…
Вдруг произошло нечто странное. Даниил напрягся, его зрачки сузились и побелели. Что-то с ним происходило.
— Я слышу голоса… Уйдите, уйдите от меня все! Видишь, тёмные снизу идут? Их много…
— Господи, что с тобой? Никого нет, какие голоса?! — Олива встревожилась не на шутку.
— Они пришли за нами… Что-то они хотят, я их не вижу, я их чувствую. Архангелы с мечами… Не трогайте её, вы должны её беречь!
Он говорил это в пространство. Взгляд внутрь себя, зрачки как точки… Господи, помилуй! Олива зарыдала, уткнувшись в меховой шарф.
— Боже мой… Ты… ты болен…
Он судорожно прижал её к себе.
— Я болен… Я давно сходил с ума, я каждую ночь слышу голоса… Я чувствую их присутствие… Сначала было страшно, а теперь… Я могу ими управлять… я могу оживлять предметы, видеть мысли на расстоянии! Нас таких мало осталось, но мы есть… Я вижу: земля превратится в пепел… Архангельск сгорит дотла… Вот что страшно… Надо спасти оставшихся, мы бессмертны… Хочешь вечную жизнь? Я подарю тебе её! Я беден, у меня ничего нет, но у меня есть весь мир! Земной и небесный — всё моё! Хочешь?! Ты будешь бессмертна, ты никогда не состаришься, не умрёшь. Я научу тебя летать, хочешь? Я вижу у тебя крылья за спиной — ты можешь расправить их!
Он ещё говорил что-то, нёс какой-то бред. Он находился явно не в себе, глаза горячечно блестели…
— Кот, я боюсь… Господи, я боюсь!!!
— Не надо плакать… Чего ты боишься?
— Я за тебя боюсь… ты плохо кончишь…
— Не надо за меня бояться, меня охраняют.
Олива лежала на нём, отогревала ему руки. И никак не могла перестать плакать.
— Мне больно…
— Извини. Извини, что появился в твоей жизни…
— Нет, нет! Я благодарю Бога, что ты появился… без тебя я не жила… я была очень несчастлива…
— Теперь ты будешь счастлива… Я хочу, чтобы ты была счастлива… Но я беден, я — городской сумасшедший. Зачем я тебе?
— Нет, нет, не говори так! Я люблю тебя.
— Не надо…
Олива ничего не ответила и закрыла лицо шарфом.
Гл. 26. Гипнотизёр
— Ну, полно, Гюльчатай, открой личико, — Даниил попытался откинуть Оливе волосы с лица.
— Нет, не смотри на меня… Я сейчас, наверное, страшная…
— Нет. Ты не страшная. Ты очень красивая… Видишь, глаза у тебя блестят. Не прячь от меня свою улыбку…
— Я не верю… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой…
— Но это правда. Ты очень изменилась с лета. Ты стала очень красивой. И Ден с Лисом мне вчера это сказали…
— А что изменилось-то? Постриглась да волосы покрасила, да и всё…
— Нет. У тебя красота не внешняя, но внутренняя. Ты летом какая-то загруженная была. А сейчас стала добрее, черты лица смягчились… Ты стала лучше… Только знаешь что?
— Что?
— Не красься. Тебе не идёт.
— Хорошо… Но я буду чувствовать себя очень неуверенно…
— Не будешь. Тогда ты будешь самой собой…
— И такая я буду тебе нравиться?
— Да. И не только мне.
— А мне больше кроме тебя никто не нужен…
Олива сидела, прижавшись спиной к подъездной стене. От слёз болели глаза, и она их закрыла. И тут Даниил поцеловал её в губы. Олива резко вырвалась.
— Ну ты чего? Не ожидала?
— Нет…
— Ну, садись ко мне на колени.
Так они и сидели в подъезде, целовались. Даниил вдруг вспомнил, что в кармане куртки у него лежат мандарины. Он очистил один, съел одну дольку, а другую положил в рот девушке.
— А что сказать надо? — лукаво спросил он.
— Дай ещё!
— Не дам.
— Жадина…
Он дал ей ещё дольку, и они поцеловались.
— Сидим тут как два бомжа, — вдруг фыркнула Олива, — Щас нас тут ещё увидит кто-нибудь…
— Никто нас не увидит. Я видимость убрал.
— А шо это вы здесь делаете???
Влюблённые резко обернулись. На площадке стоял какой-то мужик.
— Да вот, — сказал Даниил, — Беседуем…
— Ну, беседуйте, беседуйте. Я потом покурю, — сказал мужик и испарился.
— Эх ты, горе-волшебник, — поддела Олива Даниила, — А ещё говоришь: нас никто не увидит, я видимость убрал… Ври больше!
— А я ему только сделал видимость. Вот смотри: щас люди мимо пройдут и нас не заметят.
И правда: какие-то женщины поднялись мимо них по лестнице и, даже не обернувшись в их сторону, вошли к себе в квартиру.
— Вот видишь! Это всё я наработал. Я это, как его… Гипнотизёр, вот!
— Хвастун ты, а не гипнотизёр!
— Всё, я обиделся, — он надул губы, — Сойдите, девушка, с моих колен.
— И не подумаю, — спокойно отозвалась Олива, — Мне и тут хорошо.
Минуты две они сидели молча. Потом она вскинула на него глаза.
— Ну, ты чего? — спросил Даниил.
— Да не, ничего…
— Ну да, «ничего»… Дуб бы догадался, что сделать надо.
Олива фыркнула и засмеялась.
— Вот именно… Дуб бы догадался, а ты нет…
— Я-то давно догадался. Ещё летом, когда мы с тобой на ламповом сидели. Что, не помнишь, как ты ко мне там прижималась?
— Уу, противный! Хочешь, чтоб девушка сама на тебя вешалась?
— Ну, вообще-то я привык, что все девушки на меня вешаются…
— Ах ты, гад! — Олива несильно пихнула его в бок, — Я тебе покажу девушек! Таких девушек покажу, шо не зарадуесся…
— Эй, полегче! — Даниил обхватил её, — Так и убить недолго. Сама бы взяла, так сказать, инициативу…
— Гыыы! Не дождёшься нифига ни разу.
— А вот я обижусь, и ждать тебя летом не буду. По крайней мере, сделаю вид, что совершенно тебе не рад…
— Ах, так?! — девушка схватила его за куртку и жмякнула об стену, — Ждать он меня не будет! Так вот тебе! Вот!!!
Олива методично била его об стену, а он методично по ней разъезжался. Шапка у него съехала набок, вихры взъерошились. Чудик.
— Любишь меня? Говори щас же!!!
— Не-а.
— Так вот тебе! И вот!!!
— Ой, убила, — он съехал вниз по стене. Олива припёрла его к стенке.
— Любишь, нет?
— Люблю, люблю…
— То-то же.
Олива и Даниил уселись на полу, как два бомжа. Вернее, он — на полу, а она у него на коленях. Он лизнул её в губы. Она засмеялась.
— Ты чего смеёшься?
— Да так, пустяки…
— Нет, ну всё-таки?
— Да не знаю, так… смешно…
Даниил опять полез целоваться. Олива опять фыркнула.
— И даже после этого я не Ипполит.
— Что-что?
— Да фильм вспомнила, «Ирония судьбы» называется…
— И что же там смешного?
— Да у нас с тобой смешнее, чем в фильме. Правду ведь пословица-то говорит: с кем Новый год встретишь, с тем его и проведёшь…
