Анатолий Чупринский - Лихоманка
В одиночку Шагину это было бы не под силу. Однозначно. Сверзился бы вниз вместе с сумасшедшей голой девицей. Наверняка, на радость соседям.
Андрей исчез так же мгновенно, как и возник.
Еще какое-то время наша экстравагантная парочка, шатаясь и извиваясь, как борцы вольного стиля, болталась в темном проеме окна на глазах у группы граждан, что застыли в скульптурной композиции на перекрестке второй северной и Бродвея. Потом, очевидно, окончательно обессилив, парочка дружно рухнула на пол.
Скрылась, короче, из зоны видимости.
Группе граждан дачников на перекрестке оставалось только гадать и решать. Гадать, что там дальше происходит? Что и главное — как? И решать неразрешимую задачку — что делать?
Вечный истинно русский вопрос.
Вмешиваться или сохранять нейтралитет? Подойти под окно и окликнуть, якобы, невзначай. Скажем, спросить который час? Или, нет ли у вас лишней коробки спичек? У нас, дескать, неожиданно кончились. Звонить или не звонить в истринскую милицию? Или не стоит? Не стоит беспокоить и без того сверх всякой меры озабоченную ростом преступности и всяческих правонарушений немногочисленную подмосковную милицию? В конце концов, есть неприкосновенность жилища. Тайна частной приватной личной жизни.
Из распахнутого окна второго этажа не доносилось ни звука.
Так ничего и, не решив, не свершив никаких действий и поступков, группа граждан дачников рассосалась, кто куда. Пожелали друг другу спокойной ночи и, недовольно поглядывая на мрачные тучи над головами, вместо привычного звездного неба, разошлись в разные стороны. Каждый на свою улицу, в свой дом, в свою удобную теплую мягкую постель.
Оглядывались, конечно, на распахнутое темное окно второго этажа дачи Шагина. Но оттуда по-прежнему не доносилось ни шороха, ни звука.
Как там, в песне на стихи соседа поэта Фатьянова с первой северной улицы?
«Снова замерло все до рассвета. Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь».
Некоторое время Шагин и Ассоль сидели на полу под окном, и оба тяжело дышали. Как после забега на марафонскую дистанцию.
С улицы доносился постепенно угасающий лай собак, и кое-какие сдержанные разговоры дачников на перекрестке. Все-таки, слышимость в поселке отменная, как в консерватории. Что есть, то есть.
— Все? — переведя дыхание, спросил Шагин.
— Ладно вам! — совершенно спокойным тоном ответила звездочка.
Ассоль лукаво улыбнулась и сделала еще одну попытку ухватиться рукой за подоконник. Явно вознамерилась выйти в одно окно дважды.
Валера Шагин был начеку. Бесцеремонно схватил ее за ногу и отволок в угол кабинета, подальше от столь дорогого сердцу эстрадной звездочки распахнутого окна. Что, вообще-то, было довольно опрометчиво. На шершавом деревянном полу дачи звездочка вполне могла посадить себе в задницу занозу.
Что, согласитесь, было бы крайне неприлично. Но, слава Богу, обошлось.
— Оденься хоть, — попросил Шагин.
— Ладно вам! Я тебе совсем не нравлюсь? — обиженно спросила она.
— Тащусь от тебя! — с чувством заявил Валера.
Хотя, хотел, разумеется, сказать нечто совершенно иное.
— Давай выпьем? На брудершафт! — предложила голая ведьма, — Настроение какое-то такое…
— Я заметил.
— Ты когда-нибудь кончал жизнь самоубийством? — весело спросила она.
— Когда-нибудь, нет. Не имею такой привычки.
Еще некоторое время молчали, приводили себя в порядок. Шагин свою одежду, Ассоль свою эксклюзивную прическу. Валера давно уже перестал воспринимать тот факт, что звездочка шоу бизнеса не совсем одета.
— Тебя, правда, зовут Ассоль? Или это сценический псевдоним? — зачем-то спросил Шагин.
— Вообще-то, меня зовут — Ася.
— Меня — Валерик! Вот и окончательно познакомились, — усмехнулся Валера. И тут же поспешно добавил:
— Это событие стоит отметить.
Он не оставлял надежду, как следует напоить звездочку и уложить спать.
Валера, не поднимаясь с пола, одной рукой дотянулся до ближайшей бутылки, взболтал, посмотрел ее на свет, протянул Ассоль.
— Ладно вам! Хочешь меня напоить? — коварно улыбнулась звездочка.
Валера на секунду замер.
«Неужели откажется? Весь план насмарку?»
— Ничего не выйдет. Я совершенно не пьянею. Могу перепить любого мужика.
Только сейчас Шагин вспомнил о ране, нанесенной острыми зубами вампирши. Он пару раз лизнул языком, рана слегка кровоточила.
Ассоль заинтересованно наблюдала.
— Надо продезинфицировать! — предложила она.
— Какая ты… заботливая девочка!
— У меня в сумочке есть духи.
— Лучше сделать укол против бешенства.
— Ладно вам! Сам виноват. Нечего руки распускать.
Как уже сказано, если идти по четвертой южной улице, то на опушке соснового леса непременно увидишь поселковую водонапорную башню. Блестящая металлическая сигара с конусообразным утолщением на конце, устремленная в небо. Издали космическая ракета на стартовой площадке. С опорами, винтовыми лестницами и смотровой площадкой в форме шляпки гриба на вершине.
Со смотровой площадки весь поселок как на ладони. Во всяком случае, крыши всех дач просматривались без труда. А если захватить с собой бинокль, можно увидеть много интересного и даже захватывающего. Чем наш доблестный Феликс Куприн и занимался в свободное от личных дачных забот время. Бдительным оком осматривал дворы и улицы, террасы и веранды. И не чувствовал при этом ни капли смущения, стеснения или чего-либо подобного.
Он контролировал ситуацию в поселке.
Феликс всегда легко и стремительно поднимался по лестнице на смотровую площадку. За последние годы ни разу не сбивал дыхания, не запыхивался. Стремительный подъем для него был своеобразным индексом Доу Джонса, показателем деловой активности. Если чуть сбивалось дыхание на завершающем этапе, следовало сократить количество сигарет. Так было всегда.
Только не в этот раз. Сегодня с самого начала все пошло как-то в раскосец. Мокрые подошвы кроссовок пару раз предательски соскальзывали с железных ступенек. Один раз он даже зацепился штаниной джинсов за острый угол перил. И прилично зашиб коленку. Но все, слава Богу, обошлось.
Он стоял на площадке, как на капитанском мостике. С высоты птичьего полета в бинокль обозревал окрестности. Весь поселок был у его ног.
Буйная зелень деревьев и кустов под порывами ветра колыхалась гигантскими волнами грозного океана. Надвигался шторм. Вдали над синим лесом, смахивающим на далекие острова где-нибудь в Карибском бассейне, уже грохотали раскаты грома. Вспыхивали ослепительные молнии.
