Елена Свиридова - Возвращение из ночи
Я почти ничего не видела. Мы вошли в калитку, я услышала негромкое, но грозное рычание.
— Молчать, Киллер! — приказал Герман.
Огромный пес, прогремев цепью, подошел к нему, сверкнул из мрака глазами, словно собака Баскервиллей.
Герман подвел меня к крыльцу дома, открыл ключом дверь.
— Входи.
Потом он взял Киллера за ошейник, усадил на крыльцо и произнес почти с той же интонацией.
— Охраняй!
Мы вошли в пустой дом, внутри пахло затхлостью и пылью. Под ногами скрипели рассохшиеся доски. Где-то наверху тоскливо и жутко завывал ветер. Герман нащупал рукой выключатель. Под потолком тускло загорелась грязная лампа без абажура, осветив серую паутину, бесконечными нитями сплетавшуюся под потолком. Казалось, в этом ужасном доме обитают привидения, затаившиеся за каждой дверью, каждым углом.
— Ты зачем привез меня сюда?! — испуганно спросила я.
— Думаю, нам какое-то время будет трудно вместе, — сказал Герман невозмутимо. — Ты поживешь здесь. Я оставлю тебя на несколько дней. Киллер будет охранять тебя. Отсюда ты никуда не денешься, поживешь, подумаешь.
— О чем мне думать?! Я верила, что ты и вправду тот человек, который может меня защитить! А ты, ты предал меня! Ты предал все, чем я жила, что я любила! А я любила тебя так, как никогда не любила никого! Вся моя душа принадлежала тебе безраздельно! Но теперь все кончено. Ты убил мою душу! Как можешь ты сам жить после этого?
— Ты удивляешь меня, дорогая, — Герман усмехнулся. — Ты — и вдруг желание смерти близкому человеку.
— Мы больше не близкие люди!
— Не горячись. Ты говоришь так от обиды, я понимаю, но разве совместимо то, что ты говоришь сейчас, с принципами всей твоей жизни? — он взял меня за руку, притянул к себе.
Я отшатнулась.
— И ты, ты говоришь о принципах?! Да у тебя их вообще никогда не было! Ты просто холодный, жестокий циник! Ты чудовище!
Герман молчал. На какое-то время наступила тишина, только ветер наверху, какие-то шорохи и скрипы нарушали ее. Потом он заговорил, и голос его теперь был тихим и печальным.
— Анна, ты должна понять, у меня не было выбора... Я предполагал, что когда-нибудь ты догадаешься... Кое в чем ты, конечно, права, но далеко не во всем... Поэтому я и предлагаю тебе спокойно поразмыслить обо всем в уединении... Через несколько дней я приеду за тобой и мы опять будем вместе, как раньше...
Его откровенное признание и тот грустный тон, которым он его произнес, вселило в меня одновременно и страх и надежду. Я решила использовать, как мне казалось тогда, свой последний шанс.
— А если я вообще не захочу тебя больше видеть? Почему ты не отпустишь меня совсем?
Он горько усмехнулся.
— Отпустить тебя совсем, сама понимаешь, я не могу... Но если тебе страшно, я могу сегодня остаться здесь...
— Нет! Уходи! Я больше не могу, не хочу быть с тобой!
Он поглядел на меня сквозь полумрак и вдруг жестко спросил.
— У тебя есть кто-то другой?
— Что... что ты говоришь? — произнесла я, запинаясь. Такого жестокого оскорбления я не ожидала от него даже сейчас.
— Я говорю, что ты, вероятно, хочешь быть с кем-то другим! — произнес он четко и внятно. — Может быть, с моим шофером?
От обиды и отчаяния у меня перехватило дух. Я зарыдала, не в силах больше сдерживаться.
— Прости, я просто теряю голову от ревности... — пробормотал он, гладя мои растрепанные волосы и стараясь показать мне, что снова стал прежним Германом, ласковым и заботливым, которого я любила. — Мы все забудем и никогда больше не вспомним... Ничего ведь не было, правда?
— Ничего не было... Ничего не было... — как эхо ответила я. — Ничего, кроме трех смертей, кроме этих страшных убийств...
— Опять ты за свое! — в глазах Германа сверкнули злые искры. Все, что можно было увидеть в темноте — это его глаза, горящие каким-то жутким, дьявольским огнем. — Ну, хватит об этом! Иди же сюда! — он поймал меня, попытался обнять. — Я ведь тебя люблю, Анна, я не смогу без тебя жить!
От его прикосновения у меня внутри все похолодело. Мной снова овладел страх, с которым почти невозможно было справиться. Сколько может продолжаться эта пытка? Я не вынесу... Я закричала.
— Отпусти! Ты мне отвратителен! Я ненавижу тебя! — я резко вырвалась, стянула с пальца обручальное кольцо, и другое, которое он мне подарил, швырнула на пол и побежала от него по этому чужому, страшному дому, наткнулась на лестницу, на ощупь забралась по ступенькам.
Он догнал меня на втором этаже.
— Значит, у тебя с ним, все-таки, что-то было? Ты обманула меня?! — Его охватил вдруг приступ ярости, он размахнулся для удара.
Я увернулась, прижалась к стене. Что я выиграла? Какие-то секунды... Кажется, драма шла к развязке. Что ж, теперь что будет, то будет. Если мне суждено расплатиться жизнью за все, что я невольно сделала, может быть, оно и к лучшему!
Он бросился на меня, прижал к стене, дыша мне в лицо и срывая с меня плащ.
Я оттолкнула его, вырвалась, плащ остался у него в руках. Теперь я была в одной рубашке. Он снова кинулся на меня, повалил на пол.
"Нет, только не это!" — пронеслось в сознании.
Я нащупала рукой на полу какой-то жесткий предмет, кажется, это была ножка стула. Потянула к себе... Да, это был стул и он всей тяжестью обрушился на Германа...
Я рванулась к окну, через занавеску ударила рукой по стеклу. Уже ничто не имело значения... Все, все было кончено, безвозвратно, навсегда! Мгновенная вспышка света, полет в бездну... Ноги провалились во что-то вязкое... Кажется, это была клумба... Уже ничего не помня, я побежала... Куда? Я просто бежала на свет, свет фонаря, который мерцал впереди...
Теперь, когда Анна вспомнила все до конца, она пришла в полное смятение. Бог знает что творилось в ее душе. Если все, что произошло с ней, действительно правда, то как выбраться из этой дикой ситуации, в которую загнала ее судьба? И когда же все это было, сколько времени назад? Какое число сегодня? Сколько дней она уже находится здесь, в этой квартире? Господи, почему здесь нет ни радио, ни телевизора? Ну да, он сказал, что снимает эту квартиру, она чужая... Наверное, хозяева все лишнее вывезли... Хоть бы был какой-нибудь календарь!
Вдруг Анна заметила стопку газет на журнальном столе, бросилась к ней, стала листать. Последняя была датирована шестнадцатым апреля. Если эта газета, предположим, вчерашняя, то она здесь живет шестой день... В общем, с тех пор, как она без памяти вырвалась из лабиринта, выбросилась из окна жуткого дома с привидениями, прошло никак не больше недели. Срок относительно небольшой, но вполне достаточный, чтобы ее могли найти... Самое главное — что с Германом? Если она, все-таки, убила его, ее, безусловно, разыскивала бы милиция, или мафия, или и те и другие... Для того, чтобы судить, посадить в тюрьму, или просто убить... Если ее до сих пор не нашли, то по чистой случайности... Или... или... А если он, все-таки, жив? Может ли он знать, где она находится? Нет, скорее всего — нет, потому что, если бы знал, давно бы ее отсюда вытащил! Стало быть, от его возмездия, от расправы до сих пор спасала ее опять же счастливая случайность... Просто обстоятельства сложились в ее пользу, и только поэтому ей удалось скрыться. То, что она угодила под колеса машины Леонида Белова, было, конечно, действием самого провидения. Белов быстро увез ее от того страшного места... Сразу за ними никто не погнался... Возможно, Герман какое-то время приходил в себя, а когда очнулся и понял, что ее нет, след стареньких "жигулей" давно уже затерялся в ночи...
