Анна Велозо - Небеса нашей нежности
Дядя Леон рассказал ей эту забавную историю, но просил не говорить о ней с Аной Каролиной. Всякий раз, когда об этом заходила речь, у его дочери портилось настроение.
– Откуда ты знаешь? – прошипела Ана Каролина.
– Это не важно. Знаю, и все. Видишь ли, черномазые не только ленивы, но болтливы.
Ана Каролина криво ухмыльнулась.
– Мне кажется, или я слышу зависть в твоем голосе? – по-португальски спросила она. – Твой придурок Морис никогда не баловал тебя таким? Нет? Наверное, ему не пришлось долго за тобой ухаживать. Насколько я тебя знаю, ты не очень-то сопротивлялась.
– Ах ты, подлая тварь! – прошипела Мария. Она взяла Мориса за руку. – Пойдем, Морис, мне расхотелось играть.
– Да! – крикнула им вслед Ана Каролина. – Вот и уходите. Насколько я знаю, вы еще не видели церковь Канделария. Не забудьте исповедаться там в своих грехах.
Молодожены удалились из гостиной, и едва за ними закрылась дверь, как донья Виктория повернулась к дочери.
Ана Каролина испугалась. Она совсем забыла о том, что мать в комнате, поскольку та не участвовала в их споре.
– Ничего не хочешь мне объяснить? – осведомилась донья Виктория.
– С чего вдруг? Ты ведь и так подслушивала нас все это время.
– Не хами мне, девочка. Я не виновата, что вы совсем позабыли о присутствии в комнате почтенной дамы.
– Mae, – простонала Ана Каролина, закатывая глаза, – будь добра, прекрати ворчать и скажи мне наконец, чего ты от меня хочешь.
– Ну ладно. Я хочу, чтобы ты проявила терпение. Мария и Морис не виноваты в том, что все время идет дождь. Кроме того, я хочу, чтобы ты сказала мне, кто этот кавалер с розами. Явно не Энрике. Ты знаешь этого мужчину? Мне нужно о чем-то беспокоиться?
– Нет, тебе не нужно беспокоиться. Как тебе только такое в голову пришло? Неужели ты не слышала, что и другой девушке оказали такие же знаки внимания? Видимо, речь идет о каком-то сумасшедшем.
– А ты не думаешь, что человек, подбросивший розы той девушке, – просто подражатель?
«Да!» – хотелось закричать Ане Каролине. Еще бы, именно так она и думала. Идею с розами мог придумать только тот человек, которому хватило бы чувства стиля не увиваться за двумя девушками одновременно.
– Вряд ли, – равнодушно ответила она.
– Ну что ж, будем надеяться, что этого типа поймают до того, как его безумие приобретет опасные черты. – С этими словами донья Виктория отложила вышивку, поднялась и вышла из комнаты, внимательно посмотрев на дочь.
Оставшись одна, Ана Каролина закрыла лицо руками, точно плача, но слез не было. Ей хотелось поговорить с Антонио, выяснить, что происходит. Если настойчивости Антонио не удалось ее сломить, то вечный дождь и непрерывное общение с семьей ее доконали. Ана Каролина поговорит с Антонио. Как можно скорее.
Глава 12
У Фернандо Перейры было отличное чутье на то, кого можно сделать звездой, а кого нет. Увидев запись, на которой Бель вышла из роли горничной и сплясала самбу, он сразу распознал потенциал этой девочки. Теперь он хотел выяснить, умеет ли она петь. Если так – он сделает из нее звезду сцены. Они выпустят пластинку, а ее популярность поддержат выступления в известных варьете, казино и ночных клубах. И, конечно, на карнавале.
Идея соорудить шляпку с тропическими фруктами показалась ему гениальной. Для непритязательных зрителей все это было бы просто милым представлением, но знатоки сразу бы распознали сатиру на современную культуру Бразилии. Идеально. Да и любой захочет посмотреть на красивую молодую девушку, которая превосходно танцует.
– Вы умеете петь? – спросил он сразу, как только она впустила его в комнату.
– Только когда не умираю от голода, как сейчас.
Он передал ей salgadinhos и прочие деликатесы, которые предусмотрительно захватил с собой.
Бель тут же набросилась на еду. Она поглощала пищу с такой жадностью, словно Фернандо тут не было.
«Хм, – подумал продюсер. – Либо это признак чрезмерной самоуверенности, либо нехватки воспитания».
– Я изголодалась, – ответила Бель на так и не заданный вопрос.
– «У меня почти нет денег, а из-за хромоты я не могу выйти на улицу. Хозяйка отеля – злая старая ведьма, которой нравится меня мучить», – продолжил за нее Фернандо.
– Вы, должно быть, умеете читать мысли, сеньор Перейра.
– Да. Вы этого не знали?
Бель, ухмыльнувшись, засунула половину empada себе в рот, энергично жуя. Проглотив пирожок, она спросила:
– Тогда что еще вы видите в моих мыслях?
– Я знаю, что вы амбициозны. И это хорошо. Я вижу, что вы красивы. По крайней мере, когда не набрасываетесь на еду, точно дикий зверь. И я полагаю, что вы талантливы. Но я так и не услышал, как вы поете. Итак, повторю свой вопрос. Вы умеете петь?
– Зачем в немом кино умение петь?
– Послушайте, деточка. Отвечайте на поставленный вопрос. Неужели я так много требую?
– Да.
– Я так много требую?
– Нет. Я имела в виду, что умею петь. Хотите послушать?
– Конечно. Здесь и сейчас?
– Почему бы и нет? Петь без музыки будет немного сложнее, но я думаю, что справлюсь.
– Тогда вперед, чего вы ждете?
Бель встала, стряхнула крошки с платья и отерла рот рукой, а потом поковырялась в зубах – она не хотела, чтобы зритель заметил кусок мяса, который застрял у нее во рту. Фернандо Перейра взирал на это с отвращением.
– Обычно я себя так не веду, – отмахнулась она, заметив выражение его лица.
Затем ее взгляд мечтательно устремился вдаль. Казалось, девушке нужно сосредоточиться, отгородиться от окружающего мира.
Наконец она подняла голову, посмотрела сеньору Перейре в глаза и начала петь. Эту песню на мотив самбы написал ее знакомый, Эйтор душ Празериш.[xxxviii] Это была печальная песня, повествовавшая о несчастной любви.
Фернандо Перейра был потрясен. У девочки был великолепный голос, невероятно сильный, учитывая ее хрупкость. Да и актерская игра Бель оказалась пугающе правдоподобной – казалось, она вот-вот расплачется от этой трагической истории любви. К тому же не следовало забывать и о фантастическом языке тела. Невзирая на поврежденную ногу, перевязанную старым платком, девушке удалось станцевать самбу: ее бедра медленно кружили в такт мелодии, грудь вздымалась и опадала, как при плаче, а движения руки и ног задавали ритм. А то, что Бель почти не поднимала ступни, не бросалось в глаза. Да и отсутствие музыкального сопровождения было почти не заметно. Ей удалось передать ритм этими чувственными движениями тела. Потрясающе, просто потрясающе.
– Мы должны начать немедленно, – прервал ее выступление сеньор Перейра, опасаясь, что и сам расплачется. – Что у вас с ногой? Вы сможете выступить на карнавале?
