Люси Монро - Желая тебя
Джози с ленцой потянулась, мягкая ткань футболки обрисовала упругую грудь, не стесненную лифчиком, и острые пики сосков, как следствие ее недавних фантазий о том, как она будет слизывать сироп с обнаженного мужского тела.
— В отличие от меня.
В одно мгновение мрачный вид Даниэля сменился на сексуальный, на что девушка, собственно, и рассчитывала. Джози отлично помнила, как он вчера говорил о ее собственной мягкости, и хотела этим маневром отвлечь его, чтобы у него из глаз пропало выражение невыносимого горя.
— Ты прикасаешься ко мне достаточно нежно, Джозетта…
Она усмехнулась, ощущая себя размякшей в месте, о котором никак не могла позволить себе сказать вслух. В ее глупом, беззащитном сердце.
— Я рада, что ты так думаешь.
— Хээшшке Нааба.
— Что?
— Так звучит мое имя на языке сиу.
— Что оно означает?
— Яростный Воин.
— Почему воин?
— Я не скрывал, что как только вырасту, уйду из резервации. У меня была только одна возможность сделать это — стать военным, и я не считал нужным этого скрывать от кого бы то ни было.
— А почему яростный?
— Потому что ругаюсь — чертов характер.
Джози улыбнулась тому, как плохо у Даниэля получалось выполнять свое обещание не сквернословить при ней. Хотя ей нравилось, что он старается этого не делать ради нее. Это походило на постоянное подтверждение того, что Даниэль видел в ней скорее женщину, чем наемника. Не то, чтобы она перестала им быть… но, по крайней мере, именно это девушка продолжала твердить себе снова и снова. Правда, Джози не была точно уверена в том, что все ее попытки измениться действительно работали.
В конце концов, она крепко обхватила себя руками за плечи, как поступила однажды, приведя Даниэля в секретное подземное хранилище отца.
— Я никогда не видела, чтобы ты выходил из себя.
— Потому что встретила меня после того, как со мной поработал старшина Корделл.
— Он научил тебя сдерживаться?
— Да. Он многое знал о моем отце и считал, что научить меня самоконтролю — это лучший способ не дать мне повторить его путь.
— У твоего отца дурной нрав?
— Да.
Джози задумалась: а не из-за этого ли его родитель попал в тюрьму, но не хотела причинять Даниэлю лишнюю боль своими расспросами.
— Старшина Корделл, похоже, был хорошим учителем.
— Угу. Именно он и прозвал меня Нитро. Я тогда ненавидел эту кличку. Как постоянное напоминание о том, насколько много во мне было от отца, а старшина только этого и добивался. Он использовал любую возможность, чтобы по-настоящему разозлить меня, пока я не научился управлять своим гневом в любых обстоятельствах, а он без устали провоцировал меня, создавая любые немыслимые ситуации, какие только мог выдумать, а, надо сказать, у него было довольно богатое воображение.
Слушая его, Джози без труда читала между строк обо всех мучениях, которые пришлось вынести Даниэлю, прежде чем тот сумел выработать свой железный самоконтроль, и с содроганием произнесла:
— Что-то я не уверена, что хотела бы познакомиться с этим твоим старшиной.
— А придется!
— Ты думаешь, мы встретимся?
— Я вас познакомлю.
— Зачем?
— Он мой друг.
— Где он живет?
— Он перебрался в Тилламук.
— Поэтому-то ты и решил купить долю в отцовском тренировочном лагере? Чтобы видеться с ним почаще?
— Это было одной из причин.
Джози уже знала другую. Даниэль не был готов оставить профессию наемника, даже притом, что Вулф и Хотвайр это смогли. Он отклонил их предложение о партнерстве в созданной ими консалтинговой компании по обеспечению личной безопасности и, вместо этого, вошел в долю к ее отцу.
Не желая зацикливаться на неспособности Даниэля отойти от такого военизированного существования, она сказала:
— В детстве я напоминала маме плюшевого Тедди, и она прозвала меня Джози-медвежонок.
Мужчина слегка дернул уголком рта, а карие глаза потеплели.
— Твое тайное имя?
Девушка с серьезным видом кивнула.
— Правда, я о нем особо не распространяюсь.
— Понятно почему!
— Считаешь, что оно слишком уж детское, или что мне оно не особо подходит? — с веселым блеском в глазах спросила его Джози, хотя до этого случая никогда в жизни не пыталась кокетничать. — Разве ты не находишь что мне чрезвычайно идут объятия?
— Это забавное прозвище тебе очень подходит, но, для твоей же безопасности, лучше не рекламировать, насколько ты мила. Другие мужчины могли бы неправильно это понять.
— Ты подразумеваешь, что они тоже захотели бы обнять меня?
— Ну уж нет, тут им вряд ли что обломится. — Его взгляд снова ожесточился.
— Знаешь, Даниэль, ты слишком большой собственник для парня, считающего меня лишь своей навязчивой идеей.
— Ты моя навязчивая идея, — веско бросил Нитро, хотя и не стал отрицать, что это все, чем она была для него.
— Только сейчас, — съязвила она, не в силах сдержаться, чтобы не подколоть его.
— До тех пор, пока ты согласишься делить со мной свое тело.
— Ты имеешь в виду, что наша договоренность в силе?
— Это чертовски верно.
— Осторожно, Даниэль, твой самоконтроль уже трещит по швам. — Но после этой реплики их пикировка перестала казаться девушке просто безобидным развлечением, потому что Джози осознала, какую власть она имеет над ним, пусть и в качестве навязчивой идеи.
Ее мысли разбежались, когда Даниэль, ничего ей не ответив, стремительно поднялся и, обогнув угол стола, направился к ней с абсолютно определенными намерениями.
— Я просто пошутила, — взвизгнула Джози, когда он, стащив ее со стула, забросил себе на плечо. — Что ты делаешь?
— Собираюсь еще раз попытаться избавиться от своей навязчивой идеи.
— А ты не путаешь это с попыткой утвердить свое мужское превосходство? — спросила она, отдышавшись после того, как он кулем свалил ее спиной на кровать.
— Никто не смог бы подчинить тебя, маленькая воительница.
А может, и нет, так как любовь к этому невозможному мужчине смогла примирить Джози с подобным обращением, тогда как, будь на месте Даниэля кто-нибудь другой, девушка по обыкновению сокрушила бы наглеца своими армейскими ботинками седьмого размера.
— И я не воительница. Больше нет.
— Ты воин вот здесь, — и с этими словами мужчина прижал указательный палец к левой стороне ее груди. — Не имеет значения, что ты делаешь со своей жизнью; внутри ты всегда останешься тем, кто ты есть.
Если бы это сказал кто-нибудь еще, Джози, наверняка, почувствовала бы отчаяние и новый приступ страха, что у нее никогда не будет нормальной жизни, но Даниэль заставил ее ощутить себя так, словно быть воином в душе — это совсем неплохо. Выражение его лица ясно говорило, что для него она могла быть кем угодно, только не ненормальной, поэтому она улыбнулась и притянула его за голову к себе.
