Хизер Грэм - На всю жизнь
Потом потянулись те же томительные военные дни. Джордан считал каждый час, оставшийся ему до демобилизации. Ждал этого мгновения как невероятного, фантастического чуда. И с каждыми сутками, приближающими его к нему, росла в нем уверенность, что смерть обойдет его стороной и он вернется домой живым и невредимым. Кэти написала ему, что беременна. И с еще большей силой потянуло его назад, в Америку, к теплу и уюту домашнего очага.
И вот наконец настал этот невероятный день. Демобилизация! Жизнь снова казалась Джордану чудесной и увлекательной. А что до его нелепых подозрений, то лучше их забыть и никогда больше не вспоминать, чтобы не отравлять прекрасных мгновений полноценного, чудного существования в этом мире, таком живом и радостном.
Джордан ехал домой новым человеком, остро чувствующим теплую красоту торжествующей вокруг жизни. И возвратившись назад, с обновленными силами принялся за прерванную войной работу. Через некоторое время родилась Алекс. Она была его копией, его живым образом и подобием: зеленые глаза, светлые волосы, проявившийся впоследствии легкий, но решительный нрав. В маленьком розовом существе, беспомощно кричавшем в руках врача в белом халате, он уже разглядел родные черты.
Но постепенно Джордан стал замечать, что не все осталось таким, каким было перед его отъездом на войну. Что-то неуловимо изменилось в доме, словно чье-то чужое вмешательство наложило свой отпечаток на окружающие предметы. Однажды на крыльце он обнаружил трубку Кейта. Потом Джордану на глаза попался мешочек с марихуаной, тоже, несомненно, принадлежавший другу и компаньону. И эти находки взбесили Джордана.
В конце концов это его дом. Здесь живет его жена, его ребенок. Почему он должен терпеть постороннее присутствие, к тому же крайне пагубное? Конечно, во Вьетнаме солдаты порой баловались наркотиками, и от этого никто не умирал. Но сейчас Джордан впал в ярость. Может быть, еще и потому, что Кэти, похоже, была уверена: война в джунглях подорвала душевные силы мужа, хотя сам он так не считал. Наоборот, пройдя во Вьетнаме через все муки ада, Джордан твердо решил не пускать их в свой дом. Тем более теперь, когда в нем появилась их маленькая дочка.
Тогда они здорово поругались с Кэти. Выкрикивали бранные слова, обвиняли друг друга в несуществующих грехах и вообще вели себя довольно некрасиво. Заплакала Алекс. И Джордан вдруг замолчал, испугавшись той злобы, которая прорвалась в этой их шумной ссоре. Завернув ребенка в теплое одеяло, он вышел из дома. Испуганная Кэти шла следом. Она оправдывалась, говорила, что не допустит больше наркотиков в доме, что сама она никогда даже не пробовала. И Джордан успокоился, просветлел душой и вернулся в дом.
Их ссора постепенно сменилась занятиями любовью, пока Алекс тихо посапывала в кровати. Кейту же с той поры было запрещено проводить слишком много времени в их доме. Тем более что возобновились репетиции. Работа отнимала много времени и сил, праздность стала непозволительной роскошью.
Работали они действительно очень много, день за днем восстанавливая свою былую форму и добиваясь все больших успехов в профессиональном мастерстве. И потому неудивительно, что постепенно их группа обретала все большую популярность в музыкальном мире, последовали хиты и мегахиты, а вскоре «Блу Хэрон» выпустила свой первый платиновый альбом.
Время шло. Хороший год сменялся менее удачным. За праздниками приходили будни. Родилась Брен, еще одна прелестная девочка. Но в тот же год от тяжелого сердечного приступа умер отец Кэти, а еще через три года тихо угасла от рака мать Джордана. «Блу Хэрон» же упрямо продолжала свой нелегкий труд на музыкальном поприще. Друзья выступали, выпускали новые диски, ссорились и мирились. Кэти и Джордан купили дом на Стар-Айлен-де. Замечательный дом, ставший их семейной крепостью, монументом их успеха.
А потом… Потом в жизни группы началась затяжная полоса неудач. Кейт стал надолго исчезать из их поля зрения, пропуская репетиции, встречи с прессой. Джордана сердила его грубость и распущенность. Но за него заступалась Шелли. Сам же Кейт, каясь и жалуясь Кэти, находил у нее поддержку и заступничество. Отношения в группе становились все более напряженными.
Однажды Джордан, зайдя случайно в свою спальню, застал там Кейта, который бурно объяснялся с Кэти. И хотя Кэти потом клялась, что тот всего лишь оправдывался перед ней в своем очередном отсутствии на репетиции, в ту злосчастную минуту Джордану представилось совсем иное. Он в сердцах вытолкал Кейта из дома и, разгоряченный этой потасовкой, набросился на Кэти с громкой руганью. Она вначале пыталась было возражать, но, поняв всю безнадежность своих попыток, собрала детей и ушла к Шелли.
На следующий день к Джордану заглянул виноватый Кейт. Он, как всегда, угрюмо каялся в своих грехах, просил прощения, говорил, что уже не может обойтись без наркотиков и опять и опять сетовал на непонимание, бессердечие, намекая, что лишь Кэти с настоящим участием относится к нему. Джордан морщился в раздражении, ревнивая злоба сжимала его сердце. Он готов был вытолкать Кейта из дома. Но молчал, сдерживая подступавшую ярость, и сумел выдержать эту тяжелую для него сцену, покуда Кейт, излив в жалобах свою душу, не покинул его комнату.
Наступила ночь. Та самая ужасная ночь, когда он, стоя у окна, с бесконечной тоской и злобой следил за скользящей по саду белой женской фигурой. Ночь огня.
Джордану вновь припомнился пожар. Жуткое, поднимающееся до самых небес, гудящее адское пламя, испуганные крики суетящихся беспомощных людей и бледное, с широко раскрытыми глазами, безмерно дорогое ему лицо на фоне зловеще-прекрасного огненного цветка.
Глава 12
Засыпая, Кэти уже знала, что, собственно, может присниться ей в эту ночь. Но сон легкой пеленой уже затягивал ее сознание и вскоре поглотил все окружающие предметы. Постепенно из густого клубящегося тумана стали появляться неясные фигуры людей, остовы зданий, плывущие над землей бледные, безжизненные лица. Медленно, словно бы нехотя, обретали они плоть, объем, цвет… Кэти очутилась в их музыкальной студии.
Кэти стояла у окна. Странная, фантастическая мелодия медленно плыла сквозь оседающую в темных углах белую дымку, которая в это мгновение воскресила один из дней их далекого прошлого.
Здесь были все. Деррик лениво перебирал тугие струны гитары, Ларри легкими прикосновениями вдалбливал в панель тонкие блестящие клавиши, а Шелли тихо покачивала в такт склоненной набок головой.
— Так больше продолжаться не может, — не выдержал Джордан. — Мы должны разойтись. Пусть каждый заботится о себе сам.
