Марта Кетро - Солнечное настроение (сборник)
– Специалисты! – надменно фыркнула Галка. – Лучше Ольги никто не знает…
Осеклась, отвела глаза и, как Игорь ни приставал, ничего больше говорить не стала. А ведь Галка знала об Ольге что-то такое, чего он так и не сумел из нее вытащить. Хотя постепенно вытащил кое-что: как бывший муж встречаться со своей дочкой Ольге запретил, например. А Ольга с его дочкой два года как со своей собственной… Два года! Тут она за один месяц к Анне так привыкла, что четвертый день как потерянная, того и гляди – с загипсованной ногой в город поскачет… Еще он узнал, что Ольга распорола зав отделением руку скальпелем. Все-таки это большая удача, что тогда, ночью, у нее скальпеля под рукой не оказалось. Игорь смешливо хмыкнул про себя: ишь, какой хищный олененок, оказывается… А еще он узнал об этих облигациях жилищного займа, об этих трех метрах ее будущей квартиры… Вот ужас-то… Что же это за Григорий такой был, чтобы… Даже представить невозможно, как Ольга жилы рвала, чтобы эти метры заработать.
– Почему она замуж не хочет идти? – выпытывал он у Галки. – Она что, своего бывшего до сих пор любит, что ли?
– Отстань, – хмуро буркнула Галка. – Я эту чушь слышать не хочу. Любит! Сказал тоже. Да этот Гришка ее кого хочешь любить отучил бы… Сам у нее спроси, чего она замуж за тебя не хочет идти.
Ну что ж, он сам и спросит. А потом расскажет об операции. Нет, сначала расскажет об операции, а потом спросит, почему она замуж не хочет.
– Операция? – Ольга распахнула глаза так, что они стали и вовсе нечеловеческих размеров. И Игорь впервые увидел в этих глазах ничем не прикрытый ужас. – Это невозможно… Это нельзя! Игорь Дмитриевич, вы даже не понимаете, о чем говорите!
– Оленька! – Игорь и так-то боялся этой операции, а реакция Ольги добавила ему страху. – Оленька, я все понимаю, но ведь это – хоть какая-то надежда. Специалисты говорят…
– Через мой труп. – Ольга попыталась встать с кресла, совершенно не слушая его, глядя сквозь него двумя огромными черными ямами, полными животного ужаса. – Я Чижика не отдам… Я ее увезу и спрячу…
Игорь удержал ее в кресле, ногой подтянул стул и сел напротив нее, крепко сжимая ее птичьи лапки своими большими горячими ладонями.
– Оленька, успокойся, зачем ты так? Ты ведь не представляешь, что у Анны с глазками. Ей через два года в школу, а они даже сказать не могут, что с ней через два года будет. Никто ничего сказать не может…
– Я могу, – неожиданно спокойно сказала Ольга и потянула свои пальцы из его рук. Глядела она сейчас прямо ему в глаза, очень решительно и немного печально. – Дайте, пожалуйста, мою сумку… Она в верхнем ящике тумбочки. Скорее.
Он, ничего не понимая, встал, открыл верхний ящик и вынул небольшую серую дамскую сумочку. Протянул ее Ольге и стал смотреть, как она открывает ее, вытаскивает пачку каких-то бумаг, укладывает себе на колени и принимается торопливо перебирать, что-то отыскивая…
– Вот, – сказала она, протягивая Игорю какие-то листочки официального вида – со штампами и печатями.
Он взял эти листочки, заглянул, ничего не понял – выписка из истории болезни какая-то… Глянул на Ольгу вопросительно.
– Я знаю, что будет с Чижиком через два года, – сказала она, не опуская глаз. – Через два года она будет видеть еще хуже. Но не намного. Она успеет научиться читать, и писать, и рисовать… И ходить без посторонней помощи. И вязать. И на пианино играть, если вам так уж хочется. Она совсем ослепнет годам к двадцати двум – двадцати четырем, наверное. Вот тогда и можно будет делать операцию. И, уж конечно, не кератопластику… Операция будет намного легче, и результат – стопроцентный успех. Стопроцентный! Что вы на меня так смотрите?
– Откуда ты знаешь? – шепотом спросил Игорь.
– Вы не поняли, да? – Она потянула бумажки из его рук, нашла что-то, подчеркнула ногтем и опять сунула ему. – Это все про меня. Я всю жизнь такая была… примерно как Чижик. С детства. А потом зрение стало еще больше падать, ну, я совсем и ослепла: минус двадцать четыре и катаракта. Два года назад мне сделали первую операцию, на левом глазу. Через полгода – на правом. Если бы какую-нибудь кератопластику сделали в детстве, потом зрение уже нельзя было бы спасти… Катаракта… В общем, я думаю, у Чижика то же самое будет.
– Откуда ты знаешь? – повторил он.
– Это очень заметно. Я даже не понимаю, как это врачи не увидели. Она яркий свет любит. При очень ярком свете Чижик в своих очках почти нормально видит. Я знаю врача, который посмотрит Чижика и все вам расскажет. Это он первый у меня катаракту заметил. И он мне операцию делал.
– Оленька, – сказал Игорь, роняя эти листочки на пол и опять хватаясь за ее руки, как утопающий за соломинку. – Оленька, пожалуйста, выйди за меня замуж.
Она недовольно нахмурилась, вырвала у него руки и с заметным раздражением сказала:
– Игорь Дмитриевич, если вы думаете, что я уйду от Чижика, то не беспокойтесь. Я с ней буду до тех пор, пока буду ей нужна. Вы не обижайтесь, но замуж я не хочу. Я хочу работать няней, и зарабатывать деньги, и…
– Ну да, – вспомнил он. – И хочешь купить квартиру. Но ведь это все твое будет!
– Я хочу купить квартиру, – с нажимом сказала она. – Свою квартиру. Мне не надо, чтобы «это все» мое было, пока я… ваша жена.
– Понятно, – задумчиво сказал Игорь. Ничего ему не было понятно. Но если она так хочет… – Знаешь, мне завтра еще на денек уехать надо. Ты уж без меня не хулигань, ладно? Тетя Марина говорит, что ты в сад пыталась допрыгать… Или ты к бассейну пробиралась? Тоже мне, Серая Шейка… Можно я тебя поцелую?
– Нет! – крикнула она, но он успел поймать ее крик губами, замер, чувствуя, как закружилась голова, почувствовал, как напряглась и замерла она, и быстро отступил, глубоко-глубоко вздохнул, потряс головой и немножко хрипло сказал:
– Главное – привыкнуть к мысли, что ты все равно выйдешь за меня замуж. Я думаю, ты постепенно привыкнешь.
– Нет. – Она старалась говорить угрожающе, но получалось у нее испуганно. – Скорее я Чижика брошу, чем соглашусь!
– Чижика ты не бросишь, – уверенно заявил Игорь. – Скорее, ты меня скальпелем…
И выскочил из комнаты, заметив, как вспыхнуло лицо Ольги, как ее рука начала шарить на тумбочке… Ну ее, от греха подальше. На тумбочке много всяких вещей валяется – как острых, так и тяжелых.
Весь следующий день Игорь провел в заботах и хлопотах. Ведь не только выбрать надо было что-нибудь подходящее, но и Галке показать – одобрит ли, а потом еще и оформить все, а потом еще о ремонте договориться… Под вечер он забежал проведать мать и Анну. Анна уже спала, а с матерью они долго говорили в кухне. Инга Максимовна, кажется, с облегчением приняла весть об отмене операции. Но в то, что он рассказал об Ольге, не очень поверила.
