Эмили Грейсон - Беседка любви
Эбби хотелось защитить то, что было между Клэр и Мартином, хотелось оказаться в прошлом, вернуться в то самое мгновение, когда они собирались вступить в брак с другим мужчиной и другой женщиной, и сказать, чтобы они не делали этого.
Эбби вернулась в свой кабинет и снова стала перебирать вещи в портфеле. Она нашла оловянное колечко с зеленым камешком, то самое, которое попалось Клэр в десерте «Mystere» в придорожном кафе на юге Франции. Затем ей попалось объявление о свадьбе почти сорокалетней давности, вырезанное из «Лонгвуд-Фолс Леджер» — той самой газеты, где она сейчас работает, — пожелтевшее, с истрепавшимися краями, зажатое между двумя пластиковыми листами и сообщающее о бракосочетании Клэр Свифт и Дэниэла Класкера. Рядом с ним лежало еще одно, на этот раз довольно большое и иллюстрированное, помещенное на странице светской хроники в одном из лондонских изданий; на фотографии Мартин стоял рядом с потрясающе красивой женщиной. Они оба выглядели немного печальными и задумчивыми. Эбби также отыскала несколько вырезок из лондонских газет и журналов о ресторане «Беседка». Одна из них была с фотографией Мартина в белом поварском колпаке, в руках он держал запеченную курицу на серебряном подносе. Еще в портфеле лежало старое, потрескавшееся меню за восьмое марта 1958 года, в котором значилось следующее:
* * *ЗАКУСКИ
Охлажденная дыня, украшенная засахаренным имбирем.
Салат из креветок с луком, помидорами и кориандром.
Салат с грибами и листьями латука, заправленный уксусом и оливковым маслом.
ОСНОВНЫЕ БЛЮДА
Цыпленок «Клэр». Грудка цыпленка, посыпанная орехом-пеканом. Подается с рисом со смородиной.
Макароны с сыром в классическом американском стиле, с жареными сухариками.
Бифштекс из говядины. Подается под соусом из зеленого перца и с пюре из картофеля и пастернака.
Вареный омар, очищенный от панциря и политый медовым соевым соусом в японском стиле. Подается с рисом со специями.
ДЕСЕРТЫ
Нью-йоркский сырный пирог с хрустящим печеньем и свежими ягодами.
Персиковый коктейль. Подается горячим, с домашним имбирным мороженым.
Ассорти — горячее печенье от Мартина.
Дьявольский пирог. Три коржика, покрытых горько-сладкой глазурью и политых английским кремом.
* * *Эти блюда готовили и подавали в «Беседке» более сорока лет назад, но Эбби казалось, что она ощущает вкус каждого из них и может без труда представить Мартина, стоящего на кухне ресторана и помешивающего в кастрюльке что-то маслянистое, булькающее и кипящее. Представляла она его и дома, с Френсис Бэнкс и ее дочерью Луизой, — неулыбчивого человека, с лицом, слегка вытянувшимся от горечи расставаний, заполнивших его жизнь.
Эбби аккуратно отложила в сторону старое меню и обнаружила под ним объявление о рождении ребенка, датированное третьим апреля 1958 года и отпечатанное на твердой бумаге с нежно-розовой полосой по краям. «Мистер и миссис Класкер с радостью сообщают о рождении дочери, Элисон Мартины Класкер. 3, 2 кг, 52 см». Эбби вздрогнула, прочитав второе имя ребенка.
Она медленно опустилась обратно на кресло. Может, Клэр таила в себе нечто большее, чем думалось Эбби? Может, женщина, которая так откровенно почтила свое прошлое, действительно скрывала что-то, незаметное на первый взгляд? Эбби снова включила магнитофон. Полночь пришла и ушла, но теперь Эбби знала, что не уснет до утра.
Элисон Мартина Класкер. Первое и второе имя — вроде бы ничем не примечательный и приятный для слуха набор звуков, вполне подходящий для новорожденной, унаследовавшей светлую кожу матери, ее тонкие черты и ярко-рыжие волосы отца, Дэниэла. Но за этой внешней оболочкой скрывалась преданность Клэр Мартину. Перед тем как принять предложение Дэниэла, Клэр честно рассказала ему про то, что они с Мартином были любовниками. Теперь между ними все кончено, но они остались хорошими друзьями, и каждый год будут встречаться в беседке. Дэниэла это явно не обрадовало, но он просто кивнул, поблагодарил ее за честность и больше не захотел обсуждать ее прошлые отношения. Конечно, Дэниэл знал, откуда взялось второе имя ребенка. Об этом знала половина Лонгвуд-Фолс, но если горожане и болтали что-то — естественно, они болтали, — до Клэр подобные толки так и не дошли. Никто не осмелился распускать лживые слухи о том, что настоящим отцом ребенка был Мартин, а не Дэниэл. Одного взгляда на рыжий хохолок малышки хватало, чтобы понять, насколько глупы эти предположения, — Элисон точно была дочерью Дэниэла. Но в Лонгвуд-Фолс продолжали рассказывать историю любви Мартина и Клэр, более того, она стала чем-то вроде городской легенды о богатом юноше и бедной девушке, которые уехали за границу, жили там в грехе, попытались создать семью, но, как и у всех грешников, у них ничего не получилось.
Клэр никогда бы не изменила Дэниэлу, об этом даже речи быть не могло. И все равно, в глубине души она продолжала хранить верность именно Мартину. Он был человеком, который знал о ней все, как и она о нем. Никакое замужество не могло этого изменить.
Во время брачной церемонии Дэниэл и Клэр поклялись хранить верность друг другу. Несмотря на то что, занимаясь любовью с мужем, Клэр никогда не испытывала каких-то особенных эмоций, засыпая рядом с ним, она чувствовала уверенность и защищенность. Он приходил в их дом на Конли-Лейн после долгого рабочего дня, пропахший кедровой стружкой — такой приятный, даже вкусный запах, как иногда думала Клэр, — потом приходила домой она, ближе к ночи они забирались в высокую кровать, и тогда он бережно прикасался к ней, словно боясь, что его крепкое мужское тело может причинить ей боль. Его кожа была покрыта веснушками — сперва это отталкивало Клэр, но потом она привыкла. Дэниэл был очень милым и очень серьезным, он мог часами говорить о преимуществе циркулярных пил над обычными, если бы Клэр ему позволила, но она не позволяла. Он занимался любовью так же, как работал пилой, двигался вперед и назад в каком-то механическом ритме. Клэр была не против — иногда ей даже нравилось, — но это было так мало похоже на то, чем они занимались с Мартином, что не выдерживало никакого сравнения. И все же похрапывание Дэниэла делало долгие зимние ночи менее одинокими. Они разговаривали о том, как прошел день, или об ее отце, с которым у Дэниэла были замечательные отношения, или о ребенке, которого они часто брали к себе в кровать, чтобы убаюкать.
Клэр нравилось возиться с Элисон, она с нежностью смотрела, как малышка сжимает ее сосок и жадно сосет молоко. Через два года после появления на свет рыжеволосой дочки Клэр родила сына, Джонатана, а еще через четырнадцать месяцев в семье снова случилось прибавление, на этот раз несколько неожиданное, — сын Эдвард. Теперь Клэр была окружена детьми. Она ведь всегда об этом мечтала, не так ли? Чтобы вокруг были родные люди, чтобы каждый день был наполнен семейным многоголосьем. Дети по-прежнему нуждались в молоке, только теперь они пили его из высоких запотевших бутылок, которые в несусветную рань оставляли на пороге дома. Мальчики в особенности любили молоко, пили его стакан за стаканом. Дети росли очень быстро, вытягивались и набирались сил. Эдвард, всеобщий любимец, был самым чувствительным и восприимчивым из всех троих. Однажды, когда ему было четыре года, он спросил у Клэр: