Алина Кускова - Russian леди лучше всех на свете
– Цыпочка, – раздался над ухом голос с сексуальной хрипотцой, – за «пятихатку» перепихнемся?
– Чего сказал, придурок?! – возмутилась Капитолина и поперла на незнакомца, похожего на проголодавшегося по сексу студента. – Я тебе перепихнусь! Сейчас как дам больно, евнухом на всю жизнь останешься!
– Да тише ты, тише, не ори, – пожал плечами парень, отступая. – Не хочешь – не надо!
– Нет, – погрозила вслед кулаком Капитолина, – достали маньяки проклятые! Женщине наклониться нельзя, к ней уже подстраиваются. И где? В самом сердце Родины! Ничего святого нет у этих мужиков. Как дальше жить? Уйти в монастырь, что ли?
От ухода в монастырь Капитолину останавливало ожидание Павла. Она принялась расхаживать взад-вперед возле машины и подсчитывать, сколько денег она заработала бы, если бы соглашалась на «пятихатку» каждый день во время отпуска. Получалась довольно крупная сумма, кардинально поменявшая отношение Капитолины к монастырю. Теперь отомстить Птицыну и совестливой подруге она могла, припугнув их не затворничеством, о нет! Наоборот, она испугает их панелью!
Приехавший Птицын и так был обеспокоен судьбой бывшей подруги, так что добавлять масла в огонь Капитолина временно не стала. Пока он возился с машиной, реанимируя аккумулятор, Капа рассказала, как к ней только что приставал один состоятельный олигарх, случайно оказавшийся на ночных улицах города. Он восторгался ее прелестями, предлагал несметные сокровища, обещал бросить к ее ногам всю Европу, но она так и не согласилась!
– Зря, – пробурчал Паша Птицын, «прикуривая» от своего такси. – С олигархом ты оплошала.
Этим он вывел бедную доверчивую девушку из состояния равновесия, и она, эта бедная доверчивость, такого ему наговорила! Попадись ей и не какой-нибудь олигарх, а подвыпивший слесарь, у него бы точно завяли уши.
Капитолина говорила долго, с чувством, с толком и без всякой расстановки. Как она страдала, как она рыдала, как грызла подушку, ногти и сухари. И все из-за него, бабника и изменника, притащившего к себе в квартиру тамбовскую стерву, разрушившую все ее, Капитолинино, счастье, которое заключалось-то, собственно, в неблагодарном Пашке. Если не считать, конечно, найденного миллиона. Но как приятно его считать и пересчитывать, знал бы он только! А они могли бы это делать вместе…
После слов о миллионе Павел поначалу подумал, что Капитолина свихнулась от огорчения за подругу. Но затем она повела себя вполне разумно: ухватила Птицына за грудки и притянула к себе вплотную.
– Целуй меня сейчас же! – потребовала ночная скандалистка. – Или я лишу тебя такой возможности на всю жизнь! А сама уйду в монастырь… Нет, уйду в другое место, там больше платят. И не будет у меня счастливой семейной жизни, не будет маленьких спиногрызов Палычей, ничего не будет…
Павел вздохнул и поцеловал Капитолину. Он понимал, что другого выхода у него нет. Игра с кузиной слишком затянулась, хотя никакой особой игры и не было. Они просто гуляли вместе, вспоминали общих родственников, которые ему уже все печенки проели. Собираются в гости к холостяку всем Тамбовом. По одному этому он готов жениться и обзавестись детьми! А Капитолина стала другой. То есть осталась прежней, но в чем-то переменилась, он еще не понял в чем, но время для того, чтобы разобраться в ее скверном, но таком родном характере, у него есть. И на этот раз он не упустит свою птицу удачи – на то он и Птицын.
Капитолина упивалась блаженством. Ей давно хотелось обнять этого коварного типа, прижаться к нему и рассказать, как она страдала и мучалась. Инстинктивно она понимала, что все рассказывать нельзя, женские слабости нужно хорошенько прятать от мужчин. Но сегодня ночью она не сдержалась и призналась бывшему жениху, что хочет убрать приставку «экс», поднадоевшую ей за последнее время. И Паша согласился.
Они простояли возле гудящих машин целый час, объясняясь друг с другом, и только после этого вспомнили об исчезнувшей в неизвестном направлении Пироговой. Капитолина схватилась за мобильный телефон, но абонент по-прежнему не отвечал.
Глава 11
Суровые мужчины предпочитают крепкий кофе без сахара
На солнечной зеленой полянке, усыпанной яркими разноцветными цветами, Оля Пирогова прыгала от счастья. Она рвала цветочки, собирала букет и пела песню о большой и красивой любви. Оля попыталась изобразить кружение, но не смогла. На ногах оказались какие-то гири, цветы стали вянуть прямо на ее глазах, теплое солнышко спряталось за тучи. Оле стало страшно и одиноко, и она проснулась.
Роль полянки исполняла чья-то пустоватая спальня с тяжелыми гардинами на окнах. Не поворачивая головы, Оля скосила глаза на соседнюю подушку. Она была не смята и пуста, рядом не высилась гора мужских мышц. Это несколько облегчало существование. Оставалось лишь выяснить, сколько же она здесь существовала, со вчерашнего вечера? А что было вчера? Олю пробил холодный пот. Голова понемногу стала наполняться смутными воспоминаниями.
Оля испуганно ощупала себя под легким одеялом и ужаснулась. Она спала раздетой! Хорошо хоть, что в нижнем белье. Откинув одеяло, она вскочила, в голове стукнуло и просветлело окончательно. Пирогова вспомнила, как сидела с Бессоновым в ресторане, как пила вкусное вино, как падала в обнимку с официантом… Потом Леонид нес ее к автомобилю, неоднократно ею покалеченному, потом они ехали, куда-то поднимались на лифте…И все. Дальше – полный провал.
Что произошло в этой спальне? Она снова позволила себе непозволительное? Да как она могла! Да как он мог воспользоваться ее бесчувственным состоянием! Ага! Он ее специально напоил! Тогда все складывается. Он ее пригласил в ресторан для того, чтобы напоить, напоил, привез к себе и надругался!
Оля тихонько подошла к двери и прислушалась. Стоит небось на кухне и жарит яичницу. Сейчас она выйдет к нему и скажет все, что думает! А что она, собственно, думает?
Неприятных ощущений, исключая головную боль, Оля не испытывала. Значит, ей было приятно. Вот ужас-то! Неужели она показала ему, что ей было приятно? Теперь Бессонов воспользуется ее любовью и начнет вить из нее веревки. Надо что-то с этим делать.
Но сначала следует одеться. Ольга огляделась в поисках своей одежды и обнаружила ее сложенной рядом с огромной постелью.
Оля впервые оценила этот сексодром. Подобные она видела в сериалах, у мужчин, любителей плотских развлечений, склонных к садомазохизму. Так вот он какой, этот Ленечка! Что еще есть у него в квартире? Качели для сексуальных утех? Оля почувствовала укол ревности, наплевала и принялась одеваться. Сейчас она выйдет и скажет… Что же она скажет? Ведь что-то сказать нужно.