Valery Angulys - Последний дубль
Господи, хочу вернуться назад, в счастливое время.
— Прости, я понимаю, что выгляжу немного долбанутой, — бросаю, услышав знакомые шаги за спиной.
— Ничего, все в порядке.
Боже.
Да он же идеальный. Терпит мои дурацкие эмоциональные всплески, всерьез оценивает дебильные теории заговоров.
— Мы можем поехать завтра, — судорожно выдыхаю.
Теплые пальцы касаются моего плеча, легонько поглаживают.
— Мы никуда не поедем, — мягко сообщает он.
Ставит передо мной бумажный пакет.
— Ох, ты его нашел, — бормочу пораженно. — Значит, не успел отдать игрушку?
— Смотри сама.
Отстраняется и обходит, садится напротив.
Я нервно усмехаюсь, беру подарок Ники, открываю, извлекаю содержимое.
И замираю.
— Что это?
— Я все сохранил, — ровно произносит Градский. — Почти все. Флешку пришлось уничтожить.
— Какую флешку?
Шумно сглатываю.
Выпотрошенный медвежонок выпадает из моих рук на пол.
Впечатление, точно меня поливают кислотой. Тонкие струйки скользят от макушки до пят, вдоль позвоночника, по ребрам.
— Флешку с компроматом.
— Я не… не…
Задыхаюсь.
Грудь сдавливает тисками.
— Хара-старший собрал много разной информации, записал все на флешку, которую Ника случайно нашла в машине Артура.
— Нет, не… как же это?
— Я задействован в схемах, о которых не всем следует знать. Поэтому у меня не оставалось другого выбора.
— Что? — отпрянув, вжимаюсь в стену. — Выбора?
— Я убил ее, — заявляет абсолютно спокойно.
— Кого? — спрашиваю тупо.
— Веронику.
Медленно качаю головой:
— Плохая, очень плохая шутка.
— Нет, — он улыбается.
— Издеваешься?
— Я люблю тебя.
— Ты сошел с ума.
Вскакиваю.
— Не двигайся.
Щелчок предохранителя вынуждает подпрыгнуть на месте.
— Ты… — закашливаюсь. — Розыгрыш затянулся.
Дуло пистолета направлено прямо на меня.
Опять.
Чертово дежавю.
— Это не розыгрыш, — говорит Градский. — И я не шучу.
— Хочешь сказать, что убил собственную племянницу? Из-за компромата?
— Верно.
— Зачем, — осекаюсь. — Почему сейчас?
— Я люблю тебя, поэтому устал лгать.
Смеюсь.
Резко, отрывисто.
— Охренеть.
Медленно опускаюсь обратно на стул.
— Оригинально.
Дрожу.
Зуб на зуб не попадает.
— Я психопат, не испытываю никаких эмоций.
— Ты вроде как гордишься этим? — сдавленно выдыхаю.
— Я отношусь безразлично практически ко всему.
— Я не хочу… нет… я…
— В обществе маньяка ты держалась гораздо лучше.
— Четко подмечено.
Истерически хохочу.
— Видимо, это как-то связано с тем, что я не спала с ним. И не считала его героем. И не пускала по нему слюни.
— Думаю, ты не примешь мою темную сторону.
— Думаю… ты свихнулся! — восклицаю с ужасом. — Ты не всерьез, да?
— Мне жаль.
— Жаль?
Внутри бушует настоящий ураган, а снаружи покрываюсь непробиваемым слоем льда.
Я не верю.
Я не желаю.
Я отказываюсь.
Я протестую.
Я.
Господи, пожалуйста.
— Ты правда… ты убил Нику? Из-за какой-то говенной флешки? Ты просто взял и зарезал свою племянницу. Ты?
— Да, — подтверждает без особых эмоций.
— Ну ты и сволочь.
— Прости.
— Прости?
— Я не хочу устранять тебя, но другого пути не существует.
— Нет, — шепчу одними губами. — Тебе не жаль. Ты моральный урод. Тебе насрать.
— Все произойдет быстро.
— Нет, не смей.
— Пойдем.
— Я никуда не пойду.
Он улыбается шире.
— Тогда придется нажать на курок.
— Ты этого не… ты…
Я смотрю в его глаза.
Ни ярости, ни раздражения.
Никакого огня, ни тени человеческих чувств.
Сплошная пустота.
Что с ним? Что он такое?
— Оборотень, — срывается помимо воли.
— Любопытное определение.
— Ты и его убил?
— Не успел. Иногда люди умирают без моего вмешательства. Иногда мне просто везет.
— Ты понимаешь, что такой же, как он? Такой же больной ублюдок?
— Нет, я не отнимаю жизнь ради наслаждения.
— Впечатляющее оправдание.
— Я не он.
— Ты хуже!
— Хватит.
Градский поднимается.
— Иди в ванную.
— Ни за что.
— Я не изменю решение.
— И какой у тебя план? — интересуюсь с вызовом. — Пристрелишь в собственной квартире?
— Как вариант.
— Хрень полная. Ты не отмажешься.
— Хочешь поспорить?
— Я хочу, чтобы ты кровью захлебнулся!
— Я бы порадовал тебя напоследок, но боюсь, это будет чересчур.
Он перемещает палец на курок.
— Отправляйся в ванную.
Нужно слушаться.
Нужно подчиниться.
Очередной псих, очередная игра.
Сцепи зубы и терпи.
Не подкачай.
— Ладно, — исполняю приказ.
Я не смогу выбить пистолет у него из рук.
Не смогу.
У этого гада отличная реакция.
Нельзя рисковать.
Но я же не имею права сдаться.
Я должна выжить.
Должна.
— Раздевайся.
— Гонишь, — хихикаю. — Решил поглазеть? Теперь?
Тяни время.
Тяни.
— Раздевайся и усаживайся в ванную.
— Будем плавать?
— Раздевайся и усаживайся в ванную.
— Я бы не отказалась от…
— Давай.
Дуло упирается в мою спину.
Гребаный робот.
Его не пронять.
— Слушаюсь и повинуюсь.
Сбрасываю одежду максимально медленно.
Стягиваю шорты. Потом футболку. Тонкие кружевные трусики тоже отправляются на равнодушный кафель.
Мозг объят паникой.
Я с ужасом осознаю — спасения нет. И не будет. Теперь я совсем одна. Нет никакой поддержки. Нет ничего.
Только холод.
Холод его дыхания. Холод стального дула.
Вечный холод внутри меня.
— Усаживайся в ванную.
— Вымоешь, а потом пристрелишь?
Покорно выполняю очередное распоряжение.
— Я позволю тебе все сделать самостоятельно.
— В смысле?
Он кладет лезвие на тонкий ободок ванны.
— Режь вены.
— Что? — дергаюсь. — Нет, я не стану.
— Тогда придется пойти на крайние меры.
Градский отступает, прислоняется к стене. Достает глушитель.
Проклятье.
Никто не услышит выстрел. Никто не придет на помощь.
Никто, никто.
Но это не может закончиться здесь.
Только не сейчас, только не так.
Боже, все повторяется.
