Ника Муратова - Дом у янтарной сосны
Она и бровью не повела при виде Киры, тут же сориентировалась и добавила на стол еще один прибор. Алекс несколько церемонно усадил Киру, принялся за ней ухаживать. Кира почувствовала себя в старинной усадьбе, несмотря на современный интерьер.
– Сразу видно – здесь живет дизайнер, – произнесла она, оглядев комнату.
Игра разных материалов, красок и форм сделали из квартиры картинку из журнала об интерьерах. И главное, Алекс использовал достаточно простые и недорогие решения.
– Нравится?
– Да. И квартира такая большая. В наследство от мамы досталась?
Тут Груня кашлянула и чуть не уронила супницу.
– Вроде того.
Алекс вновь дал понять, что не собирается развивать эту тему.
– Вы обязательно должны попробовать суп.
– Сейчас и второе будет, – добавила Груня и вновь засеменила на кухню.
Кира уже и забыла, когда в последний раз так обедала – первое, второе, третье. Дома в последнее время она обходилась чем-нибудь простеньким. Готовить для себя одной вовсе не хотелось. Бутерброд с тунцом или пакет замороженных овощей вполне удовлетворяли ее диетические и гастрономические потребности. Для мужа она еще старалась в свое время, придумывала всякие изыски, а после развода перешла на самый упрощенный вариант. И для Левы не меняла своих привычек. Когда им хотелось чего-нибудь особенного, они просто шли в ресторан. «Я бы тоже не отказалась от такой няни, – подумала Кира, с завистью глядя на безупречно сервированный стол. – Интересно, откуда такая школа у Груни? Кто-то же ее научил всему этому. Значит, у Македонского и впрямь непростая история, хоть он и тщательно это скрывает».
После обеда Алекс показал свою комнату. Там было несколько фотографий. Что-то в них показалось странным. Комната, в которой человек вырос, обычно отражает все этапы его взросления. Хоть маленький кусочек, но остается от каждого периода. В комнате Алекса было много детских и подростковых фотографий, были игрушки, а потом – пробел. Словно не жил он здесь до последнего времени. Никаких следов его юности. Только одна мятая фотография в рамке, где он сидит в обнимку с парнем довольно потрепанного вида. Да и у самого Алекса вид, как у уличного бродяги. Кира пригляделась к этому снимку – на нем у Македонского какой-то безумный взгляд, беспокойный, горящий, лицо – худое, с заострившимися чертами, во всей позе чувствуется надрыв, словно он готов вот-вот сорваться и прыгнуть с крыши.
– Интересный снимок, – тихо сказала она, оглянувшись на Алекса.
– Да, снимок из далекого прошлого.
– Ну, судя по возрасту, не такое уж это и далекое прошлое.
– А разве дальность прошлого определяется тем, сколько прошло лет?
Кира не ответила. Он прав. Ведь и для нее ее замужняя жизнь, Андрей, сборы за границу, мечты о дипломатической карьере мужа – все это уже кажется далеким, хотя прошло всего ничего, каких-то два года, отодвинувших весь тот период жизни далеко назад.
– Для меня прошлое отдаляется, когда в нем слишком много боли и ошибок, – сказала она задумчиво. – Хорошее всегда хочется держать поближе, его не отпускаешь, хранишь, цепляешься за воспоминания о нем, даже когда от них остается лишь иллюзия. А плохое прошлое пытаешься забыть как можно скорее, гонишь его прочь, насколько это удается.
– Для меня прошлое – это прошлое, даже если оно хорошее. Его в любом случае отодвигает настоящее. Чем больше мой сегодняшний день наполнен жизнью, тем быстрее летит время.
– Что-то мы сегодня расфилософствовались, – засмеялась она, отгоняя грустные мысли. – У меня к тебе тысяча вопросов, но, боюсь, ты не захочешь на них отвечать.
– Когда-нибудь отвечу. Когда вы тоже будете готовы к ответам.
– Алекс, – медленно проговорила Кира, старательно выбирая интонацию и слова. – Поверь, ты очень хороший и нравишься мне, но не стоит ко мне приближаться.
– Почему?
– Потому что... Потому что я тебе не пара. У нас ничего не выйдет. Из тебя и меня не получится «нас», понимаешь?
– Нет, не понимаю. Это не ответ.
– Алекс, но зачем? Зачем нам сближаться? Ради мимолетной связи?
– Я не имел в виду мимолетную связь, – вспыхнул Гуров. – Я люблю вас.
– Если бы ты любил меня, то не говорил бы об этом с такой легкостью.
– Это предрассудки. Любовь не надо замалчивать. Когда-то я жил, скрывая все свои мысли и чувства, потом долго учился жить по-другому. И я не собираюсь молчать.
– Это безумие, – тихо проговорила Кира, – безумие без будущего. Роман на пару лет, в лучшем случае. Зачем тебе терять годы твоей молодости?
– Я собираюсь прожить с вами всю жизнь.
Кира вздохнула. Какая романтика! Аж дух захватывает. Как хотелось бы поддаться на соблазн и окунуть себя в эту сладкую романтическую мишуру! Но что она будет делать потом? Когда привыкнет к этому милому юноше и его восторженной любви, а потом он отдаст свои чувства одной из своих ровесниц и оставит ее у разбитого корыта? Ему не страшно потерять пару лет, он еще такой молодой, но она... Она должна подумать о будущем, она не может разбрасываться своим временем, даже если конфетка, которой ее манят, кажется такой сладкой.
– Вся жизнь продлится максимум два года, ну, может, пять, а потом ты станешь сравнивать меня с более молодыми девушками, твоими ровесницами, и сравнение будет не в мою пользу. Ты начнешь мучиться угрызениями совести, что разлюбил меня, украдкой ходить налево, жалеть и меня, и себя. А потом мы разбежимся, кляня свое ошибочное решение жить вместе. Только я не Анна Каренина, я не стану дожидаться трагедий и драм, я просто не стану даже и начинать.
– Вы что – ясновидящая?
– Нет, но чтобы предвидеть развитие событий, не надо быть ясновидящей.
– Тогда незачем предсказывать мрачное будущее там, где оно может быть светлым. Это от нас зависит, понимаете, от нас!
– Нет никаких нас! – закричала Кира. – Нет. Никаких. Нас. Понимаешь? Есть ты, и есть я. По отдельности. И будущее у нас – раздельное.
Он схватил ее за плечи и поцеловал в губы. От неожиданности она сначала даже не сопротивлялась, а потом стала яростно колотить его по груди.
– Ты с ума сошел! – зашипела она, вырвавшись. – Не смей больше этого делать!
– Почему?
Его взгляд стал похож на тот безумный взгляд с фотографии. Кира отшатнулась.
– Я хочу домой.
Она быстро прошла в прихожую, сняла с вешалки плащ и стала дергать дверной замок. Алекс не вышел из своей комнаты. Кира растерянно оглянулась. Из кухни вышла Груня. Без лишних вопросов открыла дверь и выпустила Киру. Кира приложила пальцы к губам – они все еще горели. Она выбежала на улицу и села в машину. Руки тряслись, она с трудом попала ключом в замок зажигания.
Подъехала к дому, поднялась на лифте. У дверей на ступеньках сидел Алекс. Кира застыла на месте. Потом подошла и села рядом с ним.
