Вера Копейко - Доверься, он твой
— Не просто уверен, он хорошо проверен. — Краткость ответов всегда импонировала Ксении.
— Сведи ненавязчиво. Если не сойдутся, ищи новый вариант.
— Как скажешь, командир. — Он усмехнулся. — Но они подойдут друг другу еще лучше, чем мы с тобой.
— Что ты имеешь в виду?
— Не только в постели, но и вне ее, — ответил он.
Она засмеялась.
— Мы с тобой подходим и в деле тоже, я надеюсь, — предупредила она его.
— Не сомневайся, Ксюр. — Он назвал ее старым студенческим именем. Тогда охотно болтали о сюрреализме, а Ксения Улановская больше всех. Она и вела себя как "полный сюр".
— Надо же, помнишь, — заметила она. — Начинаем. Но чтобы полный реализм, без сюра.
— Ничего сверхреалистического, — пообещал он. — Молодые люди встретятся, понравятся друг другу. Обещаю.
Ксения улыбнулась. После этого она внимательно всматривалась в Катерину. Она уже знала от Вечного Друга, что Катерина с Вадимом встретились и не разошлись. Она заметила какую-то мягкость в дочери, улыбчивость вместо прежней суровости.
— Подвигается дело? — спросила мать, когда в прошлый раз вышли гулять в поле. Оно цвело, ромашки и колокольчики — хоть на картину Пластова и его современников.
— Да, — сказала она.
— Я вижу в тебе что-то новое, какую-то плавность, — заметила мать.
Катерина улыбнулась:
— Плавность? Но не все же время бежать без оглядки. Да, результаты есть. Хотя бы на тебя посмотреть. Я вижу, тебе лучше.
— И всем, кто тебе обязан, Катерина. Всем лучше. Я вижу твое будущее. — Мать сощурилась. — Каким видела его всегда.
— Всегда? Что же ты видела всегда?
— О-о, успех! Тебя ждет неслыханный, блестящий успех, Катерина. Ради такого успеха и пострадать не грешно, — добавила она.
— Ты о чем? Кто должен страдать?
— Да и ты тоже, — уклончиво ответила Ксения Демьяновна. — Знаешь, я была рада, что ты выбрала химию. Хорошо, что поменяла профиль: лекарственные препараты не чета всякой парфюмерии. — Она скривилась.
— Мама, если бы не твоя болезнь, я бы никогда не вошла в эту сферу.
Мать кивнула:
— Все сошлось так, как надо. Я рада. — Она усмехнулась. Потом быстро переменила тему: — Видишь, среди какой красоты я живу? Цветы, воздух, свобода от всего и никаких забот.
Катерина искоса посмотрела на мать:
— Но болезнь, мама?
— Я ее не чувствую. — Она пожала плечами. — Когда провал, то это уже не я. А после провала — ясность мысли ну просто, просто хрустальная. — Она снова засмеялась.
Она хотела спросить Катерину о личной жизни, но не решилась. Она ничего не знает и не должна знать. Кроме главного: они понравились друг другу. Вечный Друг сообщил.
Катерина уехала в приподнятом настроении, это ясно. Прежде, когда Вадима не было в ее жизни, печаль в глазах стояла такая густая, что Ксения Демьяновна готова была предложить ей закапать хотя бы то лекарство, которое она капала себе — от сухости глаз.
— Не волнуйся обо мне, Катерина. Со мной будет все в порядке.
Теперь пора переходить ко второму этапу.
Она вдохнула густой кисло-сладкий аромат цветов калины, посмотрела на дисплей мобильного телефона. Ранний час, но придется Вечного Друга разбудить. Она не может рисковать: сейчас она в порядке, а кто знает, что будет дальше.
Ксения Демьяновна занесла палец над первой цифрой и вздрогнула. Телефон зазвонил.
— Ты медлишь, — услышала она ясный голос Вечного Друга. — Что-то случилось?
— Нет. — Она улыбнулась. — Я готовилась…
— С каких пор ты к чему-то готовишься? Спонтанность — твоя стихия. Пора начинать второй этап, тебе не кажется?
— Ты считаешь, с первым будет все в порядке? Ты уверен?
— Абсолютно. Наш избранник тоже торопится, он готовится к долгой экспедиции. Он хочет, чтобы его дома ждала жена, понимаешь? Это очень важно для психологического состояния мужчины, для его успеха, черт побери! Ты никогда этого не хотела понять.
Она улыбнулась:
— Мужчины очень, знаешь ли, разные…
— Ты считаешь, мне это никогда не было нужно?
— При том количестве жен, которое у тебя было? Интересно, какую из них ты хотел бы увидеть, вернувшись, мой дорогой Колумб?
— Только одну. — Голос Вечного Друга стал низким, бархатным.
— Ага, потому что она не… Но мы не о том, Вечный Друг. Меня волнует дочь.
— Понимаю.
— И еще — я знаю, что ты придумал, но не опасно ли для больных?
— Нисколько. Они слегка развеются. — Он засмеялся. — Все будет подготовлено в лучшем виде. Твоя Катерина увидит тако-ого Вадима! Ух!
— У него есть веер, как у меня?
— А как же?
— Прощаемся, — сказала она.
— Нет, погоди. Теперь ты должна озаботиться еще кое-чем. Нашей общей темой. Ты понимаешь, о чем я?
— Еще бы нет, — хмыкнула Ксения.
— У меня есть один план…
— Только один? Неужели? — насмешливо бросила она.
— Это у тебя два, но, между прочим, я выполняю оба.
— Но созрели они у меня, — заспорила Ксения.
— Ты помнишь, как я учил тебя играть в подкидного дурака?
— И что?
— Чтобы победить, надо выманить козырного туза.
— Понимаю. Я выманила тебя, поэтому выиграю две партии. Ты скромен, как обычно.
— Разрешаю использовать в новой статье о тонкостях многокровной натуры. В общем, я напомнил тебе о нашей общей проблеме. Думай.
— Хорошо, — согласилась она. — Буду. А теперь пока.
Ксения Демьяновна опустила аппарат в карман халата. За ним, как хвостик, нырнул веер. Вечный Друг хитрый — даже через него поселился в ее жизни.
Она встала, уже слышались голоса в доме. Обитатели просыпались, доктор Верхотин приедет к обеду, он в городе. Сейчас она примет Катеринин порошок, запьет его водой из пластиковой бутылочки. Это вода из местного родника. Кто-то из Москвы, говорил доктор Верхотин, уже интересовался, не хочет ли он запустить линию для разлива этой воды. Профилактической, от болезни Альцгеймера.
Она отправила в рот порошок, вынула из кармана двухсотграммовую пластиковую бутылочку, глотнула. Мысленно проводила внутрь то и другое. Горько во рту. Она поморщилась и глотнула еще. Она спрашивала Катерину, как она додумалась, из чего составить препарат.
— Это вышло с подачи Ольги Петровны.
Ксения Демьяновна усмехнулась. Сама не зная почему, но она ревновала дочь к этой женщине. А когда переселилась сюда по совету Ольги Петровны, то в первое время, пока не привыкла к себе новой и к новому месту, была в ярости. Ну конечно, эта женщина решила устранить ее, чтобы еще больше сблизиться с Катериной!
Позднее доктор Верхотин, с которым она была так же откровенна, как прихожанин со своим духовником, объяснил, что на той стадии болезни, которая у нее была, непременно возникнет враг, на него больной направляет гнев. А на самом деле это гнев против болезни.
