Диана Палмер - Сентябрьское утро
Наконец он оторвался от ее губ и прижался ртом к ее нежной шее. И вдруг, не веря самой себе, с ощущением чуда, она почувствовала, как дрожат обнимающие ее большие сильные руки.
— Я думала, ты меня ненавидишь, — шептала она, отдаваясь этому невероятному потрясению — любить и быть любимой.
— За что? — хриплым голосом спросил он. — За то, что ты пыталась соблазнить меня на пляже?
— Я не пыталась, — робко возразила она.
— Значит, мне померещилось. Ты никогда не узнаешь, насколько была близка к этому.
— Я так тебя любила, — шептала она, — и думала, что потеряла навсегда, и хотела сохранить хоть одно настоящее воспоминание…
— Оно и останется таким, — нежно произнес он. Его руки ласково сомкнулись. — Я навсегда запомню тебя в лунном свете, твою бархатную кожу, пылающую…
— Блейк! — прошептала она, заливаясь краской смущения.
— Не надо стесняться, — тихо попросил он. — И стыдиться. Это было прекрасно, Кэт; каждая секунда той встречи на пляже была прекрасной. И так будет всегда, когда я буду ласкать тебя, всю жизнь, пока не умрем.
Она взглянула ему в лицо:
— Так долго?
Он заглянул в самую глубину ее зеленых глаз:
— Так долго. Выйдешь за меня?
— Да.
Он легко, очень осторожно коснулся губами ее рта — словно давал обет и скреплял его печатью.
— Надеюсь, ты любишь детей, — прошептал он у самых ее губ.
Она лукаво улыбнулась:
— Сколько вам угодно?
— На следующей неделе мы поженимся и тогда поговорим на эту тему.
— На следующей неделе! — Он застал ее врасплох. — Блейк, я не могу, а как же приглашения и подвенечное платье!..
Он поцелуем остановил этот поток слов. Она была словно в тумане, но и сквозь туман она почувствовала его руки, медленно, со знанием дела изучающие ее податливую плоть, и она застонала.
Он перевел дыхание.
— На следующей неделе, — неуверенно прошептал он.
— На следующей неделе, — едва слышно повторила она и, обхватив его за голову, притянула к себе.
Закатное солнце расплескало розовые блики по заливу, где мягко ударялись о берег рыбачьи лодки. На горизонте в оранжевых и золотых вихрях цвета чудилось обещание безоблачного завтра.
