Любовь Демона (СИ) - Ареева Дина

Здесь мой голос готов сорваться, и я замолкаю.

Маргарита беспомощно оглядывается на окружающие ее фигуры в масках.

— Это неравноценная месть, знаю, — продолжаю дальше. — Я мог вывезти тебя на помойку, чтобы тебя ебали бомжи. Или продать в дешевый восточный бордель. Но я не хочу марать об тебя руки, потому что у меня есть дочь. А я точно знаю, что не такой славы ты ищешь и не о такой мечтаешь. Ты подписала бумагу, что пришла сюда по своему желанию и согласна на эксперименты. Свою жопу после трех членов подлечишь и снова будешь как новая. И только посмей приблизиться к моей семье.

— Демьян, не надо... — она шепчет со страхом, глядя по сторонам. — Прости меня, пожалуйста. Это все Анна, она нас заставила...

Но я ее уже не слышу.

Выхожу из здания клуба и несколько минут стою, вдыхая сухой морозный воздух. Тошнота постепенно отступает, но чувство омерзения и гадливости не отпускает.

Сажусь за руль и топлю в отель.

Я дико соскучился по своим девчонкам, но не представляю, что могу сейчас даже приблизиться к ним. Будто в грязи и дерьме вывалялся. Сам отчетливо ощущаю, как от меня несет помойкой и стойлом.

После такого общения надо не отмываться, а сутки отлеживаться в стерилизационном боксе под бактерицидной лампой.

Но все же стараюсь отмыться, для этого делаю воду горячей, как кипяток.

В больницу возвращаюсь если не со стерильными мыслями, то с телом точно близким к стерильному.

— Привет, Принцесса! — обнимаю дочку.

И может это иллюзия, но сегодня во взгляде Ангелины мне чудится чуть больше тепла, чем обычно.

Глава 28

Ангелина

С Демьяном что-то происходит. Несколько дней подряд он приходит к нам отстраненный и мрачный. Разве что глядя на Миланку смягчается.

Но ребенок тоже переживает. Она все принимает на свой счет, и мне пришлось даже поговорить с Демьяном на этот счет.

Он был шокирован такой реакцией дочки и поклялся мне следить за собой, чтобы девочка не чувствовала себя виноватой.

Я догадываюсь, что происходит — скорее всего, Каренин решил разобраться в событиях трехлетней давности. А основными действующими лицами там были Анна, Артур и Маргарита.

Мать, друг, жена.

Как тут не быть мрачным и отстраненным?

Не представляю, что со мной было бы, если бы так со мной поступила моя мама, сговорившись с кем-то из подруг.

Но здесь я Демьяну не помощница. Меньше всего мне хочется поднимать всю ту муть, что осела за эти годы на самое дно души.

Сегодня Демьян прощался с Миланкой, говорил, что идет на работу в офис, где в его кабинете висит их большой постер. И что только это помогает ему дожить до конца рабочего дня и не сорваться к дочке в больницу.

Но я по глазам видела, что это неправда. И что мыслями он уже далеко.

Жужжащий звук вибрирующего телефона заставляет вздрогнуть, но я тут же спохватываюсь. Миланка уснула, вот я его отключила звук.

Беру гаджет в руки — на экране незнакомый номер.

Это могут звонить по поводу работы, я ведь разместила резюме. Принимаю звонок и от знакомого скрипучего голоса невидимая рука сдавливает горло.

— Ангелина, не клади трубку...

Внутри все сжимается. Стискиваю зубы

— Что вам нужно? — стараюсь говорить спокойно, не впадая в истерику.

Вдруг она записывает разговор? Потом подаст на меня в суд, обвинит в паранойе и потребует лишить меня родительских прав.

Бред, конечно, но мало что, связанное с этим человеком, можно назвать нормальным.

— Я хочу поговорить с тобой как женщина с женщиной. Ты ведь теперь тоже мама, ты должна меня понять.

Так, спокойно, Лина!

Дышу носом глубоко, стараясь совладать с собой.

Если это провокация, то поддаваться нельзя. Хотя очень хочется послать в известном направлении.

— Речь пойдет о моем сыне, — Анна цедит слова, будто говорит через силу. — Ты ведь в курсе, что Демьян со мной теперь не общается?

— В курсе, — отвечаю негромко, — но это ваши с Демьяном дела. Я не имею к этому отношения.

— Ах, как у тебя все просто! — Анна презрительно фыркает. — А разве не ты ему внушила, что я — враг? Не ты ли настроила его против меня?

Вот она, типичная позиция Анны — кто-то обязательно должен быть виноват. Только не она сама, конечно.

— Это не так, — отвечаю ровно. — Демьян взрослый человек. Он сам решает, с кем ему общаться, а с кем — нет.

Судорожный вздох в трубке.

— Ладно, будем говорить по существу. У меня есть к тебе просьба. Я хочу, чтобы ты… — Анна выдерживает паузу, тщательно подбирая слова, — сказала Демьяну, что я не враг. Что он обязан общаться со мной. Поговори с ним, Ангелина. Объясни, что он не может отрезать меня от своей жизни. Пусть обижается, пусть дуется на меня сколько угодно, но он не должен отказывать в общении собственной матери. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя дочь когда-нибудь тоже от тебя отвернулась?

В этом «У меня к тебе просьба... Я хочу» вся Анна. Дальше можно не слушать.

Анна и сейчас ведет себя так, словно мир принадлежит ей, еще и удивляется, что сын не хочет жить по ее правилам.

— Я не буду с ним говорить, — воздуха не хватает, и я судорожно вдыхаю. — И помогать вам тоже не собираюсь. Вы сделали все, чтобы разлучить меня с Демьяном, очернить мою честь, довести меня до отчаяния.

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! — Анна тут же вскипает. — Ты хоть понимаешь, сколько я сделала для Демьяна? Сколько сил вложила в его бизнес, в его образование?

— Понимаю, что вы мать, — тихо, но жёстко проговариваю я. — Но вы почему-то не понимаете, что ваш сын — уже не ребёнок. Он способен самостоятельно оценивать поступки, анализировать, кому верить, а кому нет. И если вам не нравится его решение, значит, нужно искать причину в себе. Я не собираюсь помогать вам восстанавливать отношения, учитывая всё, что вы натворили в моей жизни.

В трубке повисает тишина. Но Анну хватает не надолго:

— Что ж, Ангелина, ты, похоже, выросла из той наивной девочки, которую можно было легко обвести вокруг пальца. Но ты думаешь, что стала сильной? Думаешь, родила ребенка — и сразу непобедимая? Вы оба хотите держать меня на расстоянии? Напоминаю: твоя дочь — это моя внучка.

У меня внутри всё переворачивается. Я бессильна перед фактом, что Анна — бабушка Миланы. Но и это не значит, что я должна пускать ее в нашу жизнь и позволять унижать себя или маму.

— Моя дочь — не ваш инструмент давления на Демьяна, — произношу спокойно я, хотя коленки предательски подрагивают. — И не думайте, что сможете принудить меня к чему-то через Милану. Ее детство не должно превращаться в поле битвы между вами и сыном.

‍Анна шумно выдыхает. Кажется, до нее начинает доходить, что сегодняшний пошел не по ее сценарию.

— Вы все играете против меня, — говорит она с горечью, в которой проглядывает и злость, и обида. — И твоя мать, кстати, тоже хороша.

— Моя мама просто защищает свою дочь, — произношу я. — Так, как вы никогда не защищали своего сына.

— Да как ты смеешь?! — Анна чуть ли не захлебывается возмущением. — Я ради Демьяна готова была на все, шла на любые жертвы…

— В том-то и проблема, что на «любые», — перебиваю, — главное, чтобы они к вам не имели отношения. Сказали бы уже правду, что не «любые», а «чужие».

— Не поняла... — Анна морщится.

— Что там не понимать? Вы всегда жертвовали другими и ни разу собой.

— Нет, нет, не смей со мной таким тоном разговаривать, девочка! — Анна яростно повышает голос, прямо в трубке слышится ее тяжелое дыхание. — Думаешь, у тебя есть право судить меня?

— Может и нет. Но вы на самом деле думаете, что ребенку нужна бабушка, которая желала ее матери зла? — произношу тихо, но жестко, стараясь, чтобы мой голос не сорвался на крик и не разбудил Миланку. — Прошлое нельзя забыть и простить по щелчку, Анна.

— Зря ты такая самоуверенная? Смотри, жизнь любит ставить людей на место. Да и Демьян не так прост, как кажется. Кто знает, вдруг он вспомнит прошлое… До свидания, Ангелина.