Брак без выхода. Мне не нужна умная жена (СИ) - Тес Ария

Лили спит на моей половине кровати, обняв мою подушку и уткнув в нее нос. Ее тонкая ножка выглядывает из-под одеяла, а я…просто стою и смотрю, потому что понимаю: может быть, действительно было бы проще жениться когда-то не на ней, а на Элен? Может быть, она права. Может быть, она права во многом, но…разве я смог бы?

Ложусь рядом, крепко обнимаю и закрываю глаза. Лили кладет ладонь поверх моего предплечья и нежно его сжимает. Тянется ко мне. Она всегда тянулась ко мне. С первого дня нашего знакомства. Смелая, маленькая девочка...

Нет, не смог бы я по-другому. Потому что сколько ни противься, а истину не спрячешь. От себя точно.

Снова хочется рвать на себе волосы и спрашивать: когда? как? почему? Но я не стану. Бессмысленная трата ресурсов на глупые вопросы — не моя история. С ночью всегда так, даже если остался на нее всего час. Ночью происходит самое интересное, включая самые неожиданные признания тихим шепотом на задворках собственного сознания...

«Я — его жена»

Лили

- …ты должна это выпить.

Малик сует мне стакан с жидкостью пурпурного цвета, от которой за километр несет сушеной курагой.

Морщусь.

- Что это за хрень?

Улыбается. Конечно! Чего бы ему не улыбаться? Он получил все, что хотел этой ночью. И даже чуточку больше…Ждала ли я другого исхода событий? Нет. В последнее время стараюсь себя не обманывать, поэтому как только до меня дошло, что со мной произошло, я не стала задавать больше никаких вопросов. Было ли между нами что-то? Что именно? Как много раз? И насколько все было хреново? Они все кометой промелькнули в моем сознании, конечно же, но вслух не были озвучена. Даже не потому, что смысла в этом ноль: у меня ноет каждая мышца в теле, а между ног адски печет, да и кожа вся стянута и горит. Она в пятнах. Будто я гребаный леопард, а не человек.

Не поэтому я молча глотаю свою обиду, пока кошусь на стакан в его руках. Просто потому, что я знаю, что эта сволочь похотливая взяла все, что захотела, не испытывая никаких проблем с каким-то там стыдом. Он это сделал, и ему не стыдно. Нет. Этот человек не может испытывать стыд, так что других вариантов нет и никогда не будет, пока мы говорим про Малика.

- Лекарство. Тебе станет легче.

Какое благородство и забота, скажете вы. Хрень собачья, отвечу я. Мы тут не переживаем за мое состояние, просто привыкли следить за своими активами, пока от них есть толк. От меня, видимо, пока есть.

Забираю стакан, быстро выпиваю и стараюсь натянуть одеяло посильнее, но Малик перехватывает мои запястья, стягивает его и резко подхватывает на руки. Несет в ванную комнату. Трогательно до боли, твою мать.

Там я принимаю душ под его контролем, потом снова попадаю в уже чистую постель. Он говорит мне поспать, оставляет поцелуй на макушке и уходит. Я соглашаюсь. Сил у меня все еще нет, чувствую себя разбитой, а это не то, что мне поможет в перспективе. Конечно, можно быть гордой и независимой, прилагать бесполезные усилия поступить поперек его слова, но опять же. Это бессмысленно. Даже контрпродуктивно.

Я помню каждое мгновение вчерашнего вечера и ночи. Каждое прикосновение, фрикцию и стон. У меня нет амнезии, к сожалению. Хотя нет. Это плюс, что я все помню, потому что, если бы провалилась в важных местах, через девять месяцев схлопотала бы проблемы посерьезней.

А этого нельзя допустить.

Я сплю примерно до трех часов, потом заставляю себя встать. Надо признать, что чувствую себя намного лучше, так что. Ха! Спасибо, полагаю. За ту самую трогательную заботу, дорогой, век не забуду. Одеваюсь. Чтобы никто не догадался, что я планирую, делаю это со всей отдачей. Выбираю бежевый, брючный костюм, укладываю волосы, напяливая украшения, так, чтобы каждый, кто меня видел, думал не о моих мотивах, а о том, как хорошо я подбираю аксессуары к своему наряду.

В общем, только так, как привыкла делать. И выгляжу так, как привыкла выглядеть, а не как побитая собака, которой изменили, использовали и фактически изнасиловали! Воспользовавшись абсолютным невменозом, о природе которого я, конечно, стараюсь не думать.

Ха! Прошло так мало времени, а у меня появилось так много того, о чем я стараюсь не думать…забавная штука — жизнь, да? Особенно когда вот так вот складывается, конечно же…

Ладно. Я могу и дальше жалеть себя и получать по заднице, либо я могу взять себя в руки и сделать что-то полезное, кроме как упиваться горем о трагедии всего своего существования. Логично, что второй вариант предпочтительней.

Покидаю комнату, а пройдя мимо детской, ненадолго замираю рядом. Прислушиваюсь. Внутри, конечно же, никого нет, но за Надию я не переживаю. Она с Мариам. Ей я доверяю: она не обидит, защитит моего ребенка, даже несмотря на свою преданность моему супругу. Да и потом. Каким бы монстром ни был Малик, я не могу сказать, что он желает зла собственной дочери. Не проводит с ней время? Старается не обращать внимания? Это все да, но зла? Нет. Никогда такого не было, да и не будет. Сейчас снова будет забавно, но он не такой…

Спускаюсь вниз. Дом встречает меня абсолютной тишиной, которая напрягает, конечно, но не то чтобы сильно. Я ненадолго замираю и снова прислушиваюсь, удерживая себя за поручень длинной лестницы. Мне нужны силы, нужен дух, чтобы взять себя в руки и нести в массы с гордостью. Только наедине с собой я могу позволить себе медлить и быть слабой, униженной женщиной. Только наедине с собой.

Но это время быстро кончается. Я сама его у себя отнимаю, потому что хватит. И вообще. Не в моем положении быть такой расточительной…

Иду сначала в гостиную. Мои каблучки отбивают тихий стук, который уходит словно под свод этого особняка, возвращается обратно в меня и говорит: ты здесь одна. Одна. Одна…

Тревога разбивается о легкие, ошпаривая их огнем. Я действительно одна, а Надии нет нигде…ее нет! И меня окатывает паника. Я замираю посреди пустой столовой, озираюсь, не могу сдержаться. Руки начинают подрагивать, паника разбивает мое притворное спокойствие, как кегли в боулинге сносит самый настоящий профессионал. Где она?! Где моя дочь?! Господи…

Я думала, что он не такой. Неужели это очередной приступ наивности? Неужели…

- Госпожа? - резко оборачиваюсь на голос Али.

Он останавливается в дверях и хмурит брови, придерживая откосы крупными, сухими ладонями. Смотрит на меня пристально. Уловил. Прочитал. Увидел…

Да и как не заметить? Я дышу часто, почти плачу, обхватывая себя трясущимися руками.

- Где…где она?

Али все понимает сразу, по взгляду это видно сразу. Может быть, если бы он хотел?…Но он не хочет спрятать. Какой в этом смысл?

Слабо улыбается и слегка указывает подбородком в сторону заднего выхода из дома, где у нас разбит небольшой садик.

- Все хорошо, госпожа. Она на улице.

Я шумно выдыхаю и тоже не прячу облегчения, но когда прохожу мимо него быстрым шагом, Али тихо говорит.

- Вам не о чем переживать. Он никогда не обидит вашу дочь. И вас.

Хочется смеяться, но это не веселье, тем более не радость. Это истерика! Он не обидит…а то как же. Да. Я верю. Я же не сбила руки в кровь, снимая эту лапшу со своих ушей. Нет, это была не я.

Ничего не говорю, проношусь мимо, как вихрь! Но когда вырываюсь на небольшую террасу, застываю. Мне открывается картина, которую я никак не ожидаю увидеть…

Надия бегает в своей маленькой, розовой шубке и хохочет. Рядом Мариам. Она улыбается, кивает, пока дочь что-то говорит, но говорит она не ей. Ему. Малик нависает над малышкой черной, густой тенью, внимательно смотрит ей в лицо, потом указывает в сторону и что-то отвечает.

Господи…он ей отвечает. Он с ней общается.

Наверно, я выгляжу, как сумасшедшая? Малик ее отец! В конце-то концов…но не поймите неправильно. Это для нас редкость. Он очень редко проводит время с дочерью, особенно не тратит его в середине дня! На что? На девчонку, которая лопочет что-то, что он даже, уверена, не понимает до конца? Какой в этом смысл?