Самая холодная зима - Черри Бриттани Ш.

Я отодвинул одеяло на край кровати, уже слишком разгорячённый от её слов.

– Что дальше? – спросил я.

– Затем я опускаюсь и скольжу языком вверх и вниз по твоему члену, в то время как моя рука продолжает его поглаживать. Я беру кончик твоего твёрдого члена в рот и начинаю его сосать, вращая языком вокруг него, как будто сосу свой любимый леденец. Я двигаюсь медленно, прижимая к себе каждый дюйм, пока моя рука массирует и сжимает твои яйца. Я ускоряюсь и начинаю заглатывать твой член, скользя ртом всё глубже и глубже, в то время как ты собираешь мои растрёпанные волосы в руки и направляешь вверх и вниз по твоему толстому твёрдому члену, позволяя мне задыхаться от того, какой ты массивный.

– Чёрт, Стар… ты сейчас заставишь меня… – пробормотал я, не в силах произнести больше слов, облизнув ладонь и вернувшись к поглаживаниям. – Продолжай.

– Я кладу руку тебе на нижнюю часть живота, нежно нажимая, пока мой рот поглощает тебя целиком. Я едва могу перевести дух, но меня это не волнует, потому что я хочу тебя всего, Майло. Я хочу, чтобы ты заполнил каждую мою дырочку, трахая меня сначала медленно, а затем красиво и жёстко. Всё сильнее и сильнее по мере того, как ты становишься всё ближе и ближе к…

Прежде чем она успела закончить, дверь спальни открылась и вошёл Том.

– Эй, чувак. Все ушли. Я хотел узнать, хочешь ли ты поиграть в видеоигры или… чёрт возьми! Член! Член! – крикнул он, увидев меня.

– Вот дерьмо! – крикнул я в ответ, прежде чем сказать в трубку, что мне пора идти.

Я убрал руку со своего члена и выключил телефон.

Том мгновенно выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь. Некоторое время не было ничего, кроме молчания.

– Не волнуйся, Ми-Ми. Я ничего не видел. Кроме, ну, всего. Сегодня ночью мне будут сниться кошмары, – наконец сказал он.

– Мне жаль, – выдавил я, не зная, что ещё сказать.

Что ещё можно сказать, кроме «мне жаль», после того как твой друг поймал тебя за дрочкой?

– Наверное, нам больше никогда не следует говорить об этом, да? – спросил он.

– Ага. Я согласен. Никогда.

– Круто. Хорошо. Спокойной ночи.

Я рухнул на матрас. Моё тело было сбито с толку из-за резкого перехода от соблазнительного голоса Старлет к тому, как ворвался Том, отняв все желания и вызвав шквал паники. Моему сердцу потребовалась минута, чтобы успокоиться и, когда это произошло, у меня осталось лишь разочарование. Старлет легко довела бы меня до финиша одним своим голосом.

Старлет: Всё в порядке?

Майло: Да. Том только что ворвался. Типа испортил момент, да?

Старлет: Ха-ха. Совсем немного. Всё в порядке. В любом случае мне пора спать.

«Проклятье».

Майло: Поговорим завтра?

Старлет: Конечно. Спокойной ночи.

Я вздохнул и закрыл лицо подушкой, чтобы прокричать о своём разочаровании.

«Спокойной ночи, Учительница».

Глава 21

Майло

– С кем у тебя был секс по телефону в субботу? – спросил Том в понедельник утром, когда мы шли к шкафчикам.

Я одарил его резким суровым взглядом:

– Я думал, мы никогда больше не будем об этом говорить.

– Да, но если бы мы собирались поговорить об этом ещё раз… Кто был на другом конце провода?

– Неважно, – сказал я.

Пока я доставал книги из шкафчика, Том дожидался, прислонившись к соседнему.

– Это одна из близняшек? – спросил он. – Или Клэр? Я слышал, что она тебя обожает. Опять же, кому не нравится Майло Корти? Человек, миф, легенда.

– Это не близняшки и не Клэр, – проворчал я.

– И всё-таки кто-то там был. Младшеклассница? Бро, держу пари, что это младшеклассница.

– Никого там не было, – сказал я, закрывая шкафчик.

Он вылез из шкафчика и прижал руки к груди:

– Это не моя мама, правда? Если ты трахаешь мою маму, Ми-Ми, у нас могут возникнуть проблемы с дружбой.

Я усмехнулся и покачал головой:

– У тебя слишком много энергии для утра понедельника.

– Не так много энергии, как в субботу вечером. Кстати… Ты ешь много белка или что-то в этом роде? Шпинат? Как ты тренируешься? Потому что это было довольно…

Я бросил взгляд на Тома:

– Ти?

– Да?

– Мы не будем говорить о размере моего члена в семь утра в понедельник.

Он вскинул руки, сдаваясь:

– Хорошо. Ладно, ладно. Если тебе так удобнее, я спрошу тебя об этом в четверг днём. Я тоже предпочитаю поговорить о своём члене ближе к выходным.

– Можем просто никогда о нём не говорить. Никогда.

– Да, или так. Круто. Просто хочу сказать, что понимаю, почему девушки говорят о тебе. Если бы у меня было то, что у тебя, я бы тоже был шлюхой.

– Я больше не шлюха.

На лице Тома появилась глупая улыбка.

– Из-за неё?

Я закатил глаза и пошёл в кабинет директора, чтобы встретиться с Уэстоном. Я не ответил Тому, но знал ответ.

«Да, Том».

Это произошло из-за неё.

Я сел напротив стола Уэстона, развалившись в гораздо более удобном кресле, чем раньше. Помещение выглядело чистым, с новой мебелью и сверкающими деревянными полами. Был даже освежитель воздуха, который каждые тридцать секунд издавал аромат, устраняя белковые запахи Уэстона.

«Не так уж и плохо, дядюшка».

– Как твои дела сегодня, Майло? – спросил он меня, снимая очки.

Он откинулся на спинку и широко улыбнулся:

– Бывало и хуже.

– Это правда. Я опросил всех твоих учителей. Кажется, ты сдаёшь все задания, и это замечательно. Судя по всему, наставничество мисс Эванс пошло тебе на пользу.

– Она хороша в том, что делает.

Он поднял бровь:

– Ты только что сделал человеку комплимент? Я давно не слышал подобного.

– Что сказать? Я хороший парень, – сухо ответил я.

Я устал. Я слишком поздно лёг, готовясь к чёртовому экзамену по математике, который ещё предстояло написать.

Уэстон улыбнулся маминой улыбкой, и я почувствовал жжение в груди. В последнее время у меня всё в порядке. Я не думал о мёртвых так много, как о живых, и часть меня чувствовала из-за этого вину. Я бы не сказал, что оправился от трагедии с мамой, но горе стало тише. Неужели именно так и должно было произойти? Или боль должна была остаться, напоминая, как сильно я любил ушедшего человека?

Дерьмо.

Я снова думал о смерти.

– Она гордилась бы тобой, – заявил Уэстон.

Наверное, он тоже думал о мёртвых.

Я пожал плечами, не зная, что сказать.

– Как твой отец? – спросил он. – На днях я зашёл с запасным ключом и заполнил вам холодильник. Его не было дома.

А я подумал, что мой отец наконец-то добрался до продуктового магазина. Как мило и наивно с моей стороны.

– Как он? – повторил Уэстон.

Это был резонный вопрос. Я знал, что, если скажу правду, Уэстон забеспокоится. С другой стороны, если солгу, Уэстон это поймёт. Проигрышная ситуация. Поэтому я решил сказать правду.

– Ему хуже, чем мне, – признался я. – И я не думаю, что ему становится лучше.

Уэстон потёр затылок:

– Исцеление не имеет временных рамок.

– И что? Он может остаться таким навсегда?

– Надеюсь, нет. Я искренне надеюсь, что нет. Но, возможно, ему просто нужно что-то, что могло бы вывести его из депрессии.

– Он помогает себе выпивкой. Но так ему лучше не станет.

– Нет, конечно, нет. Я постараюсь поймать его где-нибудь на этой неделе. Я зайду и посмотрю, чем смогу помочь.

Над головой прозвенел звонок. Я кивнул, схватил рюкзак и повесил его на плечо:

– Твой кабинет выглядит хорошо. Мне нравится более яркий свет.

– Правда? Последние несколько недель на этапе отделки всё выглядело ужасно. Возможно, в этом и есть суть прогресса. Возможно, приходится какое-то время выглядеть неряшливо, прежде чем всё снова станет хорошо.

Я закатил глаза:

– Ладно, Фред Роджерс, притормози. Нет нужды в задушевных разговорах из ситкомов 90-х.

Он засмеялся и встал из-за стола: