Парень моей подруги. Запрет на любовь (СИ) - Теплова Юлия

С ощущением никчемности этого дня я бреду на улицу, чтобы подышать воздухом. Не знаю, как я переживу последнюю лекцию. Как же я хочу поскорее сдать сессию и никого больше не видеть. Не слышать тупых сплетен, не читать грязных чатов, где оскорбления льются рекой.

Выхожу на задний двор и пребываю в шоке от увиденного.

Прямо на газоне, под громкое чириканье птиц и бодрое улюлюканье толпы Соколов безжалостно хреначит Олега. Я не могу назвать это по-другому.

В квартире Таси был детский сад, по сравнению с тем, что я вижу сейчас: Влад пару раз потрепал Лешу. Тот махнул в ответ кулаком, и они разбежались. Сейчас я вижу взбесившегося и жестокого Влада. Он рывком поднимает Олега с земли, тот едва стоит на ногах, покачивается. Нос разбит, по подбородку струится кровь. Светлая рубашка в огромных бордовых пятнах. Влад замахивается и снова бьет его по лицу. Олег мешком сваливается ему под ноги.

Меня пробирает озноб. Ледяные мурашки бегут по бедрам, предплечьям, спине. Я беспомощно клацаю зубами и никак не могу сделать шаг, чтобы остановить это безумие. Ноги словно приросли к асфальту.

Олег не слабак. Он невысокий, достаточно крепкий, но рядом с Владом у него нет ни единого шанса. И снова в голове распускается сомнение, посеянное Артуром: «Владик не такой хороший, как ты успела себе нарисовать…» Трудно здраво мыслить, когда при тебе избивают человека.

Влад присаживается перед Олегом на корточки и что-то тихо говорит ему. Я вижу, как напряжены острые скулы и сведены широкие брови. Соколов излучает ненависть. Такую сильную и вязкую, что, кажется, я на расстоянии чувствую ее кожей.

Влад поднимается, подхватывает с травы свой рюкзак и идет в сторону нового корпуса. Толпа расходится, поражая своим равнодушием. К Олегу подбегает какой-то парень. Я не знаю, бежать к Олегу или Владу. Срываюсь с места и бегу к Соколову. Забегаю перед ним, преграждая ему путь.

– Что надо? – Он останавливается, все еще тяжело дышит. Костяшки сбиты в кровь. Льняная рубашка, джинсы и даже белые кроссовки в уродливых брызгах крови.

– Влад, ты что творишь? – Мой голос дрожит.

Он молчит. Смотрит на меня исподлобья. Глаза, полные ненависти.

– За что ты избил его? – Влад продолжает молчать. Это ужасно бесит. Я толкаю его в плечо. – Отвечай! Что он тебе сделал?

– У додика своего спроси! – Рявкает Влад и пытается меня обойти, но я не даю: шагаю вместе с ним в сторону. Совсем, как он, в тот день, когда мы познакомились.

– Ты хоть понимаешь, что натворил? – Чувствую, как глаза наполняются слезами. Дышать становится труднее.

– Отвали от меня, – Влад зло отталкивает меня в сторону и быстрым шагом идет по аллее.

Смотрю ему вслед и вытираю щеки. Я боюсь за него. В таком состоянии человек плохо себя контролирует.

Поворачиваюсь, рядом с Олегом стоит еще пара человек. Парень с дредами, который был на дне рождения Олега, осторожно подкладывает ему свернутую кофту под голову. Я спешу к ним. Олег тихо дышит, глаза закрыты. Не двигается. Я стараюсь подавить всхлипы и тихо спрашиваю:

– Скорую вызвали?

– Да, Паша сразу же позвонил, – отвечает мне девушка в синем платье и кивает на парня с дредами. – Ублюдок, он же ему нос сломал. Паш, да, аккуратно ты! Не лезь, медики сами разберутся.

Я с трудом сглатываю. Мне больно смотреть на Олега. Да, он раздражал меня, но я никогда не желала ему зла. Я помню его мальчишкой, ворующим со стола конфеты.

Я сажусь на траву, рядом с Олегом и молюсь про себя, чтобы, кроме перелома носа, у него не было серьезных травм. Олег периодически стонет и моргает, потом снова отключается. Мимо проходят то и дело пялящиеся люди. Пение птиц раздражает. Я не знаю, звонить ли тете Свете. Что я ей скажу? Для нее Олег «самый лучший мальчик на свете», он и мухи не обидит. Решаю дождаться врачей, а потом уже думать, что делать дальше. Успокаиваю себя тем, что в двух кварталах отсюда располагается третья городская больница: значит, помощь прибудет быстро. Сцепляю холодные пальцы в замок и принимаюсь ждать. Что еще остается?

Минут через десять на задний двор выскакивает декан в сопровождении взрослой женщины и молодого парня в синей форме. Женщина несет оранжевый, медицинский чемоданчик.

– Отошли! – Рявкает на нас декан, как будто мы в чем-то виноваты.

Олегу в четыре руки расстегивают рубашку Олега, проводят осмотр и проверяют реакцию зрачков на свет.

– Сотряс, – утвердительно говорит молодой санитар и поднимается с колен.

– Перелом ребра. Или его ногой ударили по ребрам, или при падении повредил, но газон мягкий. Это вряд ли. Во двор можно как-то заехать? Нам его на рентген отвезти надо, – врач поворачивается к декану.

– Да, сейчас завхозу позвоню. Он вам ворота откроет.

Мне хочется сказать им, что Влад никогда никого не стал бы бить ногами, тем более лежачего, но какое это имеет теперь значение.

Когда Олега увозят, я звоню папе. Всхлипываю и размазываю слезы по лицу, а он меня успокаивает. Я прошу его позвонить тете Свете и сообщить, в какую больницу увезли Олега. Папа сделает это как надо, сама не могу.

Следом набираю номер Влада, но он недоступен. Я не знаю, что думать. А вдруг я не так уж и хорошо его знаю. Еще несколько месяцев назад я считала себя умной, принципиальной, наблюдательной… А в последнее время я ощущаю себя беспомощным, слепым котенком, который тычется в темноте.

29

После разговора с папой мне становится немного легче. У него мягкий, успокаивающий голос: он оказывает на меня седативный эффект. Я убираю телефон в сумку и смотрю на опустевший двор, словно в насмешку залитый солнцем.

На пару я опаздываю на двадцать минут и получаю полный осуждения взгляд преподавателя. Девчонки тихо перешептываются через два ряда от меня. Чат все еще шумит, но уже не так активно. Там больше обсуждают драку, чем Марину.

Занятие проходит мимо меня. Такими темпами я сессию не то, что на отлично не сдам, я ее завалю. Нужно собраться. Красный диплом всегда был моей целью.

Погруженная в свои мысли, я выхожу на улицу. Не знаю, ехать к Марине, Олегу или Владу. Сердце тянет меня к Соколову. Мне не нравится, на какой ноте мы с ним расстались. И я волнуюсь за него. Мне важно знать, что случилось.

Олег сейчас под присмотром врачей, Марина не хочет говорить со мной, а Влад один. И я хочу быть рядом с ним. Звоню ему, но слышу лишь череду гудков. Дорогу к нему помню смутно: мы ехали на мотоцикле и моросил дождь. Но я решаю положиться на свою зрительную память. Доберусь до его района, а дальше разберусь.