Любовь по требованию и без... (СИ) - Ромм Дарина
- Ты правда думаешь, что тебя можно не узнать? – я едва не рассмеялся. – С одного взгляда, едва увидел, узнал. Но подумал, что ты не захочешь со мной дело иметь. Ведь не просто так ушла тогда и не вернулась.
- Не просто, - согласилась она неживым голосом и опять напряглась, закаменела. - Я тогда в больничке оказалась, с решетками на окнах. Там я в основном спала. А когда просыпалась, то очень плохо соображала. Потом еще долго в себя приходила. Когда окончательно очухалась, начала приезжать к твоему дому. Но тебя там уже не было…
- Это мой папочка постарался… Не пойму только, зачем он меня вернул к себе? Зачем я ему была нужна после того, как была с тобой?
- Может это любовь такая? По требованию... - предположил я. И начал осторожно поглаживать Снежку по спинке. Ей ведь сейчас терапия от горьких воспоминаний потребуется. Иначе расстроится, распереживается. А ей нельзя нервничать.
- Эрик, - зашипела она, распознав мой маневр, - прекрати немедленно приставать. Мне, может, пострадать захотелось, что мы с тобой, два идиота, столько лет зазря профукали.
- Ничего не профукали. У нас с тобой все только начинается. А до этого был тренировочный период, - я перестал маскироваться и облапал ее грудь. Начал мягко ласкать, чувствуя, что впадаю в щенячий восторг от того, как Снежка мгновенно откликается на мои прикосновения. - Мне кажется, или она у тебя успела немного подрасти, пока мы не виделись?
- Да я скоро вся подрасту, и совсем не немного, - припугнула она меня, подставляя грудь под мою ладонь, чтобы удобнее было гладить. - Я скоро в колобка превращусь, слезливого и капризного. Готовься, небритыш!
Я вдруг представил ее тело, уже налившееся соками, чтобы питать моего ребенка. Толстенькую, отекшую, с распухшим носом и торчащим животом... И от этого видения беременной Снежки, я реально чуть не кончил.
- Бля, да что же ты со мной делаешь, - прорычал, подгребая ее под себя. Прижал, изо всех сил стараясь быть аккуратным, и принялся целовать в смеющиеся, уворачивающиеся от меня губы.
- Эрик, зачем-то побрившийся нехороший человек! Мы с тобой о серьезном разговариваем, между прочим. А у тебя все потрахушки на уме…
- Дурочка, - зарычал на нее, - какие потрахушки! Я тебя люблю и сейчас любить буду. И всегда…
- Что всегда? – заинтересовалась она внезапно. Перестала уворачиваться от поцелуев. Поймала мое лицо своими ладошками и заставила смотреть на себя. Спросила дрогнувшим голосом: – Что всегда, Эрик? Скажи…
- Любил всегда. Наверное, в ту самую минуту, когда ты попыталась лишить меня попкорна в кинотеатре и влюбился. В тощее чучело, снившееся мне потом несколько месяцев. Я себя извращенцем тогда чувствовал, между прочим, что не могу перестать думать о страшненькой малолетке.
Она долго смотрела мне в глаза, словно пыталась там найти что-то кроме того, что я ей сказал. Потом нахмурила брови, заставив меня напрячься:
- Врешь ты все, брехун зачем-то побрившийся. Я всегда была красивой. И в тринадцать лет тоже.
- Вру, - покаялся я, поймав-таки ее губы. Поцеловал, прикусил так, как ей нравится, и от чего у меня сносит крышу. Отстранился, заглядывая в смеющиеся глаза, - Ты очень красивая. И всегда была… Особенно, когда голенькая.
- Ты мне так и не рассказал, как мы встретились в третий раз, - вдруг хищно прорычала она. Потребовала: – Рассказывай!
- Расскажу. Но только на нашу серебряную свадьбу, не раньше, - пообещал, начиная целовать, и правда, подросшую грудь. Сколько можно болтать, в конце концов…
- Ну нет. Не уверена, что смогу так долго ждать, - засмеялась она и обняла меня за шею. Прошептала в губы: - Я могу тебя уговорить рассказать пораньше, чем через двадцать пять лет?
- Попробуй, - довольно оскалился. Подхватил ее под попу, перевернулся и посадил себе на бедра. Полюбовался на ее зардевшиеся щеки, уже предвкушая свое удовольствие. – Но тебе придется быть очень убедительной.
- Я постараюсь. – она сделала серьезное лицо и поерзала, заставив меня зашипеть от прострелившего тело жгучего спазма. Строго предупредила: – Но потом не жалуйся.
Я не пожаловался. Просто чуть не сдох от термоядерного возбуждения, когда она принялась медленно, никуда не спеша, целовать меня. А потом трогать везде, где ей хотелось. И как хотелось. Еще и шикала на меня сердито, когда я, изнемогая от нетерпения, пытался ее поторопить.
И я, взрослый, повидавший всякого на своем веку мужик, многого добившийся в этой жизни, вдруг уразумел одну вещь...
Понял, что все мои достижения и победы вообще ничего не стоят, если у меня не будет вот этого. Этого распирающего, сумасшедшего, невыносимого, и такого обыкновенного счастья, накрывающего меня с головой рядом с этой женщиной...
- Эрик, - спросила Снежка лениво, когда мы обнявшись уже уплывали в сон, - что там с наследством твоим-моим? На кого ты все имущество перевел?
- А сама не догадываешься? – я зевнул, и блаженно улыбнулся – угадает или нет моя умница?
- На генерала Басаргина?
Говорю же, умница.
- Угу, - проговорил, почти отключаясь. – На твоего настоящего отца. Кстати, через несколько дней он приедет к нам в гости. Пора тебе с ним познакомиться…
- Что-о-о?! – завопила она мне в ухо. – Какого... знакомиться?! Не собираюсь я с ним ничего...
Подскочила на кровати и, как обычно, попыталась сбежать.
Я потряс головой, вытряхивая из ушей звон от ее криков. Поймал ее за пятку и притянул обратно:
- Ты чего? Если не хочешь знакомиться, скажем ему, чтобы не приезжал.
- И что, он послушается? – недоверчиво уточнила она, отпихивая меня.
- Не знаю, - я опять зевнул, – но сказать-то можем. Ложись спать давай. И прекрати вопить, чудище горластое.
Подгреб ее к себе и прижал покрепче, чтобы не вырывалась. Снежка еще бухтела что-то недовольно, но я уже не слушал – улыбаясь, как счастливый идиот и благодаря судьбу за ее милости, заснул.
Глава 56
Снежана Демина…
Сколько любви нужно человеку для счастья? Или это отдельные категории — любовь и счастье?
Может быть так, что значение любви для счастья переоценивают? Половину моей жизни у меня любви не было, но в целом я была счастлива. В перерывах между своими психическими срывами.
Зато, стоило любви постучать в мои двери, как счастье махнуло хвостом и исчезло. Правда, и нервные срывы тоже…
Сложив по-турецки ноги, я сидела на кровати в маленьком арендованном домике на берегу Атлантического океана. Вдыхала ночной, наполненный запахом соли и йода воздух и смотрела на спящего Эрика.
Смуглая кожа, длинные темные волосы и полукружья черных ресниц на гладковыбритых щеках — ничего особенного.
Я поставила локоть на колено и подперла ладонью подбородок, не сводя взгляда с его лица. Разве может мужчина быть таким красивым?
Почему твое появление каждый раз все меняет в моей жизни, небритыш? Или чтобы я была счастлива, нужно всего одно условие — твое присутствие рядом?
— Чего не спишь? — не открывая глаз, спросил он и прихватил меня за запястье. Потянул к себе, и когда я прилегла рядом, безошибочно нашел мои губы и поцеловал:
— О чем думаешь?
— О тебе, конечно, — призналась я. Я ведь честная девочка.
— Что надумала? — все так же, не просыпаясь, он укрыл нас одеялом и обнял меня за шею.
— Не скажу.
Потому что, если ты спросишь, люблю ли я тебя, просто промолчу. Но отвечу, что счастье без тебя невозможно.
— Любишь меня? — спросил он.
— Всего лишь не могу без тебя жить.
Я думала о тебе каждый день эти восемь лет. Спрашивала себя, как ты живешь…
Желала тебе счастья и все время мучилась ревностью, что ты можешь жить без меня и что тебе хорошо с кем-то другим. И старалась не думать, встречу ли тебя когда-нибудь еще.
— Один великий человек сказал, что если вы встретите свою настоящую любовь, то она от вас никуда не денется — ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Как видишь, он прав, этот мудрец.
