Мой (не)желанный малыш (СИ) - Шарм Элли

– Вот и славно! – словно собачонку треплет по насквозь промокшим светлым прядям волос. – Я все решу. Кстати, – отец небрежно кидает на кровать конверт, из которого, шлёпнувшись на покрывало, вылетают в хаотичном беспорядке фотокарточки. – На досуге посмотри это.

Пару неверных шагов и в моих пальцах фото. Фото, на которых некогда мой любимый мужчина запечатлен с рыжеволосой женщиной. Они выглядят такими счастливыми. Больно невыносимо! Рядом с ними маленькая девочка с забавными хвостиками – рыженькая – такая же, как и ее мать. Дыхание сбивается. Кажется, еще немного и задохнусь! Прячу лицо в ладонях. Плечи дрожат от понимая того, что моя жизнь больше никогда не станет прежней. В голове не укладывается весь масштаб предательства любимого человека!

Будь ты проклят, Стэфан Дицони! Будь ты проклят, что обманул меня, разбил надежды и уничтожил жизнь! Ты никогда не узнаешь о нашем ребенке! НИКОГДА!

Глава 48

Катя

– Приехали, Екатерина Борисовна.

Мазнув оценивающим взглядом по зданию непрезентабельного вида, водитель оборачивается ко мне.

– Вам точно сюда?

Посеребрённая бровь мужчины, так похожая на мохнатую гусеницу, ползет вверх, выдавая удивление своего обладателя.

На секунду тушуюсь, но все-таки быстро нахожусь с ответом:

– Спасибо, Даниил, – стараюсь выглядеть непринужденно, когда поправляю тонкий ремешок сумочки на плече. Взявшись за ручку автомобиля, добавляю: – Все верно.

Встретившись со мной взглядом в зеркале дальнего видения, шофер кивает:

– Как скажите.

…стуча каблуками по тротуару, неловко сжимаю пальцами ворот полушубка. Не большой, но достаточно пронзительный ветерок касается чувствительной кожи щеки, бодрит прохладой. Больше недели я дала себе на то, чтобы прийти в чувства. Ведь все эти долгие дни, кроме жалости к себе и ненависти к Дицони, я ничего не ощущала. В запале какой-то дикой обиды и злости, я всей душой ненавидела Стэфана. Казалось, даже от одной мысли о его запахе тошнит! Спрятала его платок в самую глубину шкафа…подальше от глаз. Выкинуть рука не поднялась. А потом выяснилось, что тошнит меня не только от Дицони, но и от салата, и от котлет, и от любимых конфет…

Именно с токсикозом я осознала, что пора «завязывать» со страданиями. Малыш – вот кому нужны моя забота и внимание. Недолго думая, набрала в интернете адрес государственной женской консультации. Не скрою, мелькала мысль поехать в частную клинику, но что-то остановило. Возможно, мысль о том, что в государственной больнице, никому не будет дела до Екатерины Зиминой. Слишком многие знают мою фамилию. А в государственной – там я буду лишь очередной беременной, не более.

Поднимаясь по разбитым ступеням, замечаю затянутые клеенкой окна. Как только вхожу внутрь здания, брови сходятся на переносице. Холод стоит адский, потому что в самих стенах дыры и трещины, замаскированные плакатами. И дураку понятно, что здание ветхое. На какое-то мгновение кажется, что попала в фильм Балабанова: обшарпанные стены, старый порванный линолеум на полу и плохо прокрашенные перила.

Понятно, что для региональной медицины это не удивительно, но такого ужаса я никогда не видела. Отвратительные место! Неприветливые лица, косые взгляды… В регистратуре тоже не лучше. Здесь работают роботы – некомпетентные, грубые тётки. Недовольно цокая языком, одна из них – та, что постарше, выдает мне направление, и тут же, уткнувшись носом в наполовину заполненный журнал, бурчит недовольным тоном:

– Следующий.

Около получаса приходится ждать врача около кабинета УЗИ, пока она наговорится с медсестрой. Женщина в белом халате, имя которой на бейдже гласит «Лариса Викторовна» ведет себя надменно и такое ощущение, что ее совершенно не заботит, что ее ожидает, как минимум, около десяти беременных женщин. Как только медсестра уходит, очередь начинает двигаться на удивление быстро. Мое раздражение обстановкой постепенно сходит на «нет».

Да, не элитная больница. Ну, и что? Не кисейная барышня, не развалюсь!

Как только переступаю порог кабинета, взгляд останавливается на стенах – советский коричневый кафель, такого же цвета клеенка на кушетке. Совсем духом падаю, когда обращаю внимание на доисторическое оборудование. Машинально обхватываю себя за плечи. И так психологически некомфортное состояние, а вокруг еще и атмосфера погреба. До сих пор не верится, что так еще бывает в наше время!

– Что стоишь? – как-то совсем не вежливо обращается ко мне врач. Цепким взглядом карих глаз из-под толстых линз окидывает полушубок. Неприятно оценивающе скользит глазами по дорогим серьгам и цепочке, прежде чем язвительно бросить. – Гардероб не нашла, что ли?

Неловко пожав плечами, оправдываюсь:

– Там никого не было.

Саркастически хмыкнув, врач тянется за пустым бланком.

– Ладно, – тон такой, будто делает великое одолжение. – Бросай на стул шкурку и иди ко мне.

Под ложечкой неприятно сосет. А может, зря я это все? Может, в частную надо было? Оглядываюсь по сторонам, прежде чем сумочку положить на стул. Здесь нет никакого монитора, где можно увидеть малыша. С трудом давлю в себе чувство разочарования, ведь я так мечтала увидеть свою бусинку! Тут же ругаю себя: главное, чтобы маленький здоровый был, остальное – ерунда.

Не отвлекаясь от телефона, врач задает стандартные вопросы, а когда отвечаю, только равнодушно «агакает» в ответ. Закончив бумажную волокиту, безразлично машет рукой в сторону:

– Раздевайся. Ложись.

Терпеливо жду, пока врач минут пять, совершенно не стесняясь, переписывается с кем-то по телефону.

Непроизвольно морщусь, когда наконец-то холодный гель для УЗИ касается обнаженной кожи. Инстинктивно втягиваю живот, но тут же вздрагиваю от резкого окрика:

– Расслабься!

Грубые движения причиняют не просто дискомфорт, а болезненные тянущие ощущения. Но, как оказалось, самое страшное меня ждало впереди. Убрав аппарат на место, врач будничным тоном сообщает медсестре:

– Жень, запиши: сердцебиение не фиксируется.

Испуганно приподнимаюсь на локтях. Мучительная бледность покрывает лицо.

– Что это значит?! – сердце замирает. Голос срывается. – Я не понимаю…

– Замер.

Она говорит что-то еще. Ее голос слышу, как будто откуда-то издалека, сквозь толщу воды. Меня словно окунули в грязное темное болото, не предупредив об этом. Мозг отказывается понимать гадкие слова женщины. Отторгает…

Глава 49

Катя

– Не вижу эмбриона. Вот гематому вижу, – эти слова будто каленым железом жгут подкорку мозга, – а эмбрион не локализуется.

Из глаз мгновенно брызжут слезы, а врач… продолжает равнодушно обсуждать со своей лаборанткой какой-то случай из практики. Не могу сдвинуться с места, потрясенно глядя на узистку. Будто душу парализовало. Чувство такта и хоть малейшего сочувствия у этого человека отсутствует напрочь!

– Одевайся, иди к гинекологу, – что-то пишет, не глядя на меня в своих проклятых бумажках. – Она направит на чистку.

ЧИСТКУ!? ШОК. Сердце падает. В глазах темнеет. ЧИСТКА… Всё как в тумане. Непослушными пальцами одеваюсь. Иду… С трудом сдерживаю истерику, готовую обрушиться на весь мир!

Еле добравшись на ватных ногах до соседнего кабинета, без стука вхожу. Меня встречает гинеколог – пожилая женщина советской закалки. Увидев в глазах слезы и дрожащий подбородок, поджимает узкие губы, подкрашенные помадой морковного цвета и грубовато бросает:

– Не реви. Так бывает, – поправляет очки на широкой переносице. Во взгляде у женщины отражается какая-то вселенская усталость. – К сожалению, последнее время все чаще. Сейчас документы тебе соберем и поедешь в ГБУЗ на операцию. Так, не реви! Кому говорю? Родишь еще, молодая.

Эти слова обрушиваются на мою голову, будто разрывная бомба. Соскочив со стула, хватаю полушубок и сумочку. Несусь со всех ног из кабинета. Даже, кажется, какую-то девушку в спешке задеваю плечом. Ничего и никого вокруг не слышу.

НЕТ! Не правда! В голове набатом бьет: «Неужели это всё? Лучше бы я умерла!!! Почему именно я??? Я так хотела этого ребёнка! Ведь все эти последние дни я жила, как будто нас уже двое!»