Вера Колочкова - Малина Смородина
– Ой, нет… Я не могу пока.
– А что случилось?
– Да трагедия у нас… – проговорила она извиняющимся шепотом, прикрывая ладонью трубку. – Вчера мать нашего жениха заявилась, устроила тут Содом с Гоморрой… Я за Женьку боюсь, Паш. Я не могу сейчас ее одну бросить. Извини меня…
– Так. Понятно. Я сейчас приеду. Жди. Вместе будем разбираться с вашей Гоморрой.
– Может… не надо, а? Женька и со мной-то не очень стремится эту тему обсуждать.
– А со мной будет обсуждать. Ничего, разберемся, Малина. Сейчас буду.
Соскочив с постели, она опрометью бросилась в ванную, по пути заглянув в Женькину комнату. Та сидела на кровати, притянув к подбородку коленки и обхватив их руками-плеточками, смотрела в окно не мигая. Даже на ее быстрое «Доченька, я сейчас, умоюсь только» никак не прореагировала. Пока торопливо приводила себя в порядок, неслись в голове тревожные вопросы – как, интересно, Женька сейчас будет ему свою проблему проговаривать? Чужому, по сути, человеку? Все-таки Павел очень, очень самонадеянный! Да и она тоже хороша – впустила в дочернюю боль постороннего.
Он и впрямь очень быстро приехал. Зашел, притянул ее к себе на секунду, ткнулся губами в затылок. Потом отстранил, коротко и деловито поинтересовался:
– Где она?
– Там, у себя в комнате… Сидит, как побитая сирота, смотреть жалко.
– Так… А чего она хотела, эта ваша жениховская мать? Ей Женька как потенциальная невестка с лица не нравится, что ли?
– Да не в этом, собственно, дело… Ей, Паш, на наши лица вообще наплевать. Мы ей по статусу не подходим, понимаешь? По уровню. По состоятельности. По положению в обществе. По черт-те чему еще, я не знаю, что у вас в понятие высокого положения в обществе включено! В общем, мы с Женькой как две коварные маргиналки вроде как покусились на их с трудами нажитое благосостояние, понимаешь?
– Так, ну что ж… Теперь картина ясна, по крайней мере. Теперь мне все понятно. Что ж, все правильно…
– Что? Как это – все понятно и правильно? Ты что, Павел?
– А как ты хотела, Малина? Сейчас все свое благосостояние забором огораживают, времена такие.
– Ты это… серьезно?
– Тихо, Малина, тихо…
– Нет, ты мне скажи! Что значит – все понятно и правильно? Неужели это… можно понять?
– Да, можно. Но нам этого не нужно. И вообще, не суетись вопросами, сейчас придумаем что-нибудь.
– Но… Что значит, придумаем?! Что тут вообще, в принципе можно придумать? Она тут так оскорблениями бросалась, эта мамашка, ты бы слышал!
– И что, Женька при этом безобразии тоже присутствовала?
– Ну да… А главное, она так любит этого парня, Дениса! Я ей попыталась что-то объяснить, да без толку… Ну как это вообще можно объяснить? В принципе? Как, как ей объяснить, что она… не может его любить? Просто любить, и все? Я и сама не понимаю…
– Погоди… А ты что, не сказала ей, чья Женька… Как это называется, слово забыл… Ну, если я на тебе женюсь, кто она мне будет?
– Ну, вроде как падчерица…
– Во! Правильно, падчерица! Ты что, не сказала ей, чья Женька потенциальная падчерица? Да и не потенциальная даже, а почти готовая?
– Нет… Не сказала, конечно.
– Почему?!
– Да чего ради? И вообще… У меня бы даже язык не повернулся. Выходит, если Женька будет твоей падчерицей, ей можно будет любить, а если не будет – то и нельзя? Любовь-то сама по себе тут при чем? Смешно, согласись.
– Не усложняй, Малина. Чего ты… в бутылку лезешь?
– Да никуда я не лезу.
– Вот и не лезь… Скажи лучше, откуда она взялась, эта жениховская мамашка? Из каких она?
– Хм… Ты прям как моя соседка Люся спрашиваешь – из каких… Муж у нее вроде в палате недвижимости работает.
– Фамилию знаешь?
– Конечно. Горохов у него фамилия.
– Ой, мать твою, держите меня сразу трое… Горохов! Знаю я этого хмыря! Тоже мне, нашелся статусный и состоятельный! Да он же никто, мелкая сошка, этот твой Горохов! На уровне сделай-подай-принеси! Боже, а я-то думал… Ну, считай, Женькина проблема уже решена, Малина!
– То есть… Как это? Ты что, с этим вопросом к нему пойдешь? Не надо, не смей и не думай даже!
– Ладно, не суетись. Никуда я не пойду, не бойся. Просто я сделаю так, что не сегодня, так завтра до него дойдет информация, что Женька… Что она… Тьфу, опять это слово забыл! Кто она мне будет?
– Падчерица…
– Да, да, точно. Просто до него дойдет информация, чьей падчерицей они с женушкой так легкомысленно пренебрегли.
– И… что?
– А сама увидишь! Так побегут Женьку сосватывать, что ветер в ушах свистеть будет!
– Значит, Женька с Денисом получат-таки отмашку на любовь… С твоей помощью, да? Ты сам-то хоть понимаешь, как все это выглядит?
– Да нормально это выглядит! Так, как надо, выглядит! Как и должно выглядеть!
– Ты в этом и правда уверен?
– Слушай… Чего ты от меня хочешь, Малина? Не я придумал эту жизнь, она сама так сложилась. Деньги и сила определяют многое, если не все. И жизни, и судьбы определяют. Я со своей стороны лишь приложил усилия, чтобы быть там, на стороне определяющих. А по-другому я просто не смог бы жить. И прошу тебя, не лезь в бутылку, не люблю я этих… рефлексий. Пойдем лучше твою дочь в порядок приводить.
Женька по-прежнему сидела на кровати, в прежней позе, сложив подбородок на худые коленки. К ним, вошедшим в комнату, даже голову не повернула, лишь болезненно дрогнула лицом, выражая досаду. Павел, кряхтя, присел около кровати на корточки, потянул на себя Женькины сцепленные вокруг поджатых ног руки:
– Жень, послушай меня, Жень…
Она лишь коротко мотнула взлохмаченной головой, сжала плечи, уткнулась лицом в коленки, вяло, безнадежно выдохнув:
– Не хочу… Не надо, не говорите мне ничего…
– Да не буду я тебе ничего говорить! Ну что я, болтун какой, что ли? Ты просто посмотри на меня, и все! Ну же! Гюльчатай, покажи личико!
Грустно хмыкнув, она подняла к нему лицо, с трудом сфокусировала разлившееся в глазах отчаяние, кольнула слезным взглядом как иглой.
– Жень, ты послушай меня, пожалуйста… Вот сижу я перед тобой, простой мужик Павел Сергеевич Жук, за свои прожитые пятьдесят шесть лет не обманувший ни одной женщины… – по-киношному самую чуточку ерничая, но довольно-таки проникновенно заговорил он, потом помолчал немного, внимательно глядя ей в глаза, и тихо продолжил: – И если ты мне сейчас не поверишь, мне страсть как обидно будет… Поэтому ты просто возьми и поверь. Как минимум послезавтра твой жених вот здесь же, на этом месте, будет стоять на коленях и умолять тебя… Или не знаю, что он там будет еще делать! В общем, он будет здесь, я клянусь тебе. И все будет хорошо! Будет так, как тебе этого хочется, вот увидишь! Ты веришь мне, девочка?
– Да ладно вам, Пал Сергеич… Я слышала все, что вы маме сейчас там, в комнате, говорили. Только я не хочу… так. Не хочу, не надо.
