Екатерина Вильмонт - Девственная селедка
– Нет, – улыбнулась она.
– Вот и меня не надо.
– Пей, мамочка. И тебе необходимо что-то съесть. Я уверен, ты сегодня еще ничего не ела. Да?
– Да.
– Родион Николаевич, мне надо бежать, а вы проследите, чтобы мама поела. А то еще грохнется в обморок.
– Можешь быть спокоен. Если будет сопротивляться, поступлю с мамой, как в детстве со мной поступил отец.
– Это как? – заинтересовался Петя.
– Зажму ей нос и впихну кусок.
– О, чувствую на вас можно положиться. Ладно, пока!
Петя ушел.
– Лали, в самом деле вам нужно поесть.
– Не хочется.
– Лали, но если вы ничего не ели, вас сейчас развезет от этого коктейля. Кстати, хотел спросить, откуда у столь хрупкой женщины пристрастие к этому неженскому напитку?
– Я не люблю сладкие коктейли…
– И все же надо поесть.
– Хорошо. Родион Ни…
– Просто Родя.
– Родя… А хотите я покажу вам город, как обещала?
– Конечно хочу. Но разве вам не нужно работать?
– Ох, нужно… Перед Новым годом столько покупателей…
– Тогда не стоит. Но скажите мне, что вы делаете в Новый год?
– В Новый год?
– Ну да. Просто я знаю, что в Европе его встречают не так, как в России… А знаете, самый удивительный Новый год я встречал в Бразилии. Вы не бывали в Бразилии?
– Нет. Мы с мужем хотели поехать туда, но нам сказали, что не стоит, там очень криминальная обстановка.
– Это верно, но встреча Нового года на пляже в Рио-де-Жанейро… Нет слов!
– Там, кажется, удивительно красивые женщины?
– О да! И белые, и черные, такие красавицы…
В душе Лали вдруг шевельнулась ревность.
– Но все они вам в подметки не годятся, Лали. Так что с Новым годом? Может, встретим его вместе, а? Тут, я читал, есть забавные традиции, мэр города купает в фонтане кошелек или я что-то путаю?
– Родион… Родя, мы встречаем Новый год как раз по-русски. Я пеку пироги…
– И салат оливье делаете?
– Нет. Петька его терпеть не может, но я делаю винегрет.
– Вы хорошо готовите, Лали?
– Говорят, да. Я люблю готовить, вернее, любила. Для себя одной скучно. Но для гостей с удовольствием. Приезжайте.
– Спасибо, спасибо огромное… Будет много народу?
– Нет. Петя со своей девушкой, Ирма, и еще одна русская пара, наши друзья.
– Лали, я тронут.
– Вот и чудесно. Познакомитесь со своим рыжим тезкой.
– А до тех пор? Мы сможем видеться?
– Конечно. Вы же знаете, где меня найти.
– Кстати, ваша Ирма очень милая женщина.
– О да. Она настоящий друг. Знаете, мне стало так легко…
– Вам надо было поесть, – улыбнулся Родион. – Сразу другой цвет лица.
– Дело не в этом… Мне стало легко оттого, что вы поговорили с Петей.
– Лали, поверьте, если бы вы сами с ним поговорили, было бы то же самое.
– Может быть, но вы взяли это на себя и я вам очень-очень благодарна. И вот что, первого и второго магазин не работает и я повожу вас по окрестностям. Съездим в Нойшванштайн.
– Это замок Людвига Баварского?
– Совершенно верно. И еще придумаем, куда поехать.
– Знаете, а мне все равно куда… Лишь бы с вами.
– Родион Николаевич, Родя, не нужно этого.
– Почему? Я вам неприятен?
– Ну что вы… Нет, но…
– Лали, вы боитесь? Меня или себя?
– Да никого я не боюсь…
– Неправда. Я даже знаю, чего вы боитесь.
– И чего же?
– Сравнения.
– Какого сравнения? – побледнела она.
– С вашим покойным мужем. Вы боитесь, что я не выдержу этого сравнения, вы разочаруетесь… Разве не так?
Она молча пожала плечами.
– Лали, насколько я понял со слов ваших и вашего сына, муж ваш был близок к идеалу…
– Да нет, что вы! Он был человек со своими недостатками, со своими странностями. Живой человек, а никакой не идеал. Просто я любила его. Вот и все.
– Лали, но его нет больше.
– Я знаю.
– А я живой, я люблю вас, люблю наверное как-то иначе, чем он. Я другой. Совершенно другой. И вам вовсе не нужен клон. Может, во мне вы найдете что-то совсем для вас новое, интересное… Ну я не знаю, черт, я не умею себя рекламировать.
– И не надо, – улыбнулась она. – Вы хороший человек, это я уже поняла.
– Но вам этого мало…
– Да нет, это очень много в наше время.
– Да, сейчас это еще отчасти наше время, но, Лали, время так скоротечно… А мы уже не дети. Простите, простите, Лали, я лучше пойду. Я не умею так…
– Как?
– Я не умею вымаливать любовь. Спасибо за все. Вот вам моя визитка, больше я не стану вам надоедать. Понадоблюсь, свистнете. Желаю счастья и удачи в Новом году.
Он встал и быстро вышел на улицу.
Хватит с меня! Уеду к чертям домой. Не могу я так… Вымаливать любовь этой равнодушной ко мне женщины? Еще чего! Я сделал все, что мог. И хватит.
Вернувшись в гостиницу, он позвонил в аэропорт, выяснил, что сейчас добраться до Москвы можно только через Милан. Ну и черт с ним. Полечу через Милан. Он был зол на себя.
– Лали, ну что?
– Ирма, я ничего не поняла…
– Чего не поняла? Он поговорил с Петей?
– Да. Но потом… С Петей все нормально… Они поговорили, Петька был даже веселый, они как будто подружились. Когда он ушел, я пригласила Родиона на Новый год, пообещала свозить первого и второго куда-нибудь за город…
– И что?
– Он был такой серьезный, нежный, объяснялся в любви в открытую… И вдруг словно взбесился. Швырнул на столик деньги и свою визитку и убежал.
– Куда убежал?
– Откуда же я знаю… Но у меня создалось впечатление, что он решил уехать… Насовсем.
– Идиотка!
– Почему? Что я сделала не так? Я только не кинулась в его объятия. Но он не мог рассчитывать…
– Почему это?
– Ну я же не люблю его.
– А ты уверена?
– Конечно.
– А он привык к легким победам. Он, если хочешь знать, офигительно интересный мужик, победитель, а тут втюрился в тебя, ему это показалось интересным… Такая красивая, грустная вдова… Нуждается в защите… И он начал совершать подвиги. Во имя дамы.
– Какие подвиги?
– Ну, во-первых, он примчался сюда незваный, заложил родного брата, тем самым защитил даму сердца, взял на себя миссию раскрыть глаза племяннику… Это, по-твоему, не подвиг?
– На подвиг не тянет.
– Дурища, оглянись вокруг! Это самый настоящий подвиг. Но за подвиг полагается награда. А он понял, что это было впустую, вот и взбеленился. Ну не привык он завоевывать баб. Не привык.
– Не привык, не надо. Никто его не просил. А Платон, кстати, может и не появиться… И окажется, что подвиг был совершенно напрасным и даже вредным.
– Ох, я не думаю.
– Ты о чем?
– Я убеждена, что твой Платон именно появится.
– Ну и пусть.
– Лали, скажи честно, тебе не жаль, что он сбежал?
– Да нет… Ну, разве что самую малость.
– Но он же тебе нравился.
