Ирина Мясникова - Женская сила
Смету, которую прораб, как и обещал, на следующий день прислал по факсу, Таня разглядывала с открытым ртом. Даже не заметила, как в кабинете материализовался Муравлев.
– Чегой-то? – спросил он и вырвал смету у Тани из рук.
Таня тяжело вздохнула. Муравлев повертел смету и так и этак, а потом замер, увидев итоговую цифру.
– Что, Виноградова, никак дворец строишь? – Муравлев уютно устроился в кресле для посетителей.
– Да нет. Квартиру на Таврической ремонтирую. Надо же мне после развода где-то проживать.
– Я и говорю – дворец в отдельно взятой квартире. Таврический. Где ж еще бедной разведенке-то проживать? Ты ж теперь без итальянской мозаики в ванной жить никак не сможешь. Унитазы опять же, как я погляжу, самые замысловатые выбрала. Может, тебе разводиться не стоит? Тебе на эти кандибоберы одной никак не заработать. – Муравлев помахал сметой в воздухе. – Ну разве что у нас на заводе сопрешь чего-нибудь. Но опять же одной тебе столько ни в жисть не унести.
– Вадим Михайлович, кончайте глумиться и отдайте смету. Она предварительная, – заныла Таня, пустив по щеке одинокую слезу. Слеза у Тани Виноградовой всегда особенно хорошо получалась.
– Ладно, держи. – Муравлев отдал Тане смету. – Мой тебе совет – сделай основное. Санузлы и кухню. Кстати, сантехника в магазинах имеется не дизайнерская, но вполне даже приличная. И пять комнат тебе сразу без надобности. Двух вам с Григорием вполне хватит.
– Конечно. – Таня горестно шмыгнула носом.
– Ну вот и сделай в остальных черновую отделку. А потом потихоньку-полегоньку с Божьей помощью все и осилишь. Откорректированную смету обязательно мне покажи. Матпомощь тебе выделим. – Муравлев встал и пошел к выходу.
– Ой, спасибо! – обрадовалась Таня. – Если с матпомощью, так мне и на итальянскую мозаику хватит.
– Я тебе говорил, Виноградова, что пристукну тебя когда-нибудь? – Муравлев показал Тане огромный кулак и исчез за дверью.
– Сергевна? Ты чего такая печальная? Чего нос повесила? – Толстяк плюхнулся на лавочку рядом с Иркой Федотовой и с видимым удовольствием вытянул короткие ноги в элегантных ботинках. Ботинки были фирмы «Балдинини», из последней коллекции, и Ирка сразу прониклась уважением к их владельцу. Откуда-то она этого дядьку хорошо знала, но вот вспомнить никак не могла. То ли он ей как-то растаможивал товар, то ли в банке с кредитом помогал. Ирка мучилась, но не сознаваться же, мол, я вас, товарищ, ни хрена не помню, так что идите отсюда. Опять же чувство глубокого уважения к дядьке никуда не девалось. Можно сказать, крепко засело в Ирке. Кроме того, Ирка точно знала, что с дядькой этим она давным-давно перешла на «ты». Может, он одноклассник? Или доктор? Нет, что же это такое с памятью делается? Вот давеча баба к ней в магазине кинулась с поцелуями. Ирка только из разговора и поняла, что училась с этой бабой в университете, а вспомнить ее так и не вспомнила. Конечно, вида не подала, поцелушечки и мусики-пусики исполнила, но потом башку себе сломала. И вот опять. Хотя тут случай другой. Самого-то толстяка Ирка помнила, причем хорошо. Не помнила только, откуда его знает.
– А с чего веселиться-то? – поинтересовалась у него хмурая Ирка с легкой ехидцей в голосе.
– Как с чего? Весна! Лето на носу, птички поют, лягушки квакают, летняя коллекция у тебя на ура идет! – Толстяк зажмурился, как сытый кот, разве что не заурчал.
Ирка вспомнила про выручку за новую летнюю коллекцию и посветлела лицом.
– Вот скажи, я хорошенькая? – Ирка преисполнилась доверием к толстяку и решила спросить про важное.
– Ха! – Толстяк хлопнул себя по упитанным ляжкам. – Ты, деточка, не просто хорошенькая. Ты – красавица. Одна на миллион! Можно сказать, штучной сборки.
Такой ответ Ирке, конечно, понравился.
– Тогда объясни, почему я все время одна? – Этот вопрос мучил Ирку практически всю жизнь. – Почему я – одна на миллион, и одна? Почему ко мне никто не подойдет и не полюбит? Не скажет: «Давай, прекрасная красавица, жить вместе долго и счастливо!»?
– Так уж и никто? – хитро ухмыльнулся толстяк.
– Ну кроме Котельникова, конечно! Он всегда тут как тут. Может, это судьба? И надо соглашаться. Простить и забыть? Тьфу ты, прости господи! – Ирка вспомнила толстомясую бабу, с отвращением плюнула на газон и перекрестилась.
– Может, и судьба! Только ты уже с ним сразу условия обговори. – Толстяк крякнул и поскреб свою абсолютно лысую голову.
– Какие условия? – не поняла Ирка.
– Ну не знаю, как там у них, у султанов, принято? Гарем и все такое! Будешь у него любимой женой.
– Да ну тебя! – Ирка махнула рукой и отодвинулась.
– А чего? Правда, старшей любимой женой. Для младшей ты, того-этого, старовата!
– Где это я старовата? А ну, покажи! – возмутилась Ирка.
– Где, где… В паспорте! Еще пара годков, и рожать уже тебе будет поздно. – Толстяк горестно вздохнул и уставился на свои ботинки.
– Зачем это мне, спрашивается, рожать? У меня вон Инга Игоревна есть!
– У тебя-то она есть, а у кого-то, может, и нет! Ты же знаешь, что малыши в доме – счастье в семье!
– Слушай, не пудри мне мозги. Счастье в семье, скажет тоже, – фыркнула Ирка. – Это не счастье, а памперсы, сопли, вопли, температуры, простуды, школа, чтоб ей пусто было, и седые волосы.
– Вот-вот! Я и говорю, еще годок-другой, и будешь ты, матушка, старовата. – Толстяк тяжело вздохнул и развел руками.
– Да я… – Ирке, несмотря на глубокое уважение, вдруг захотелось шарахнуть толстяка по башке.
– Не спорь! – сказал он строгим учительским тоном, как водой облил. – Любой человек с детства хорошо знает, чего он хочет. Только забывает. Обязательно выскакивает поперек его пути некто с рогами и копытами и сбивает с панталыку! Ты о чем в детстве мечтала? Принца себе небось в голове для счастливой жизни рисовала?
Ирка задумалась, потом вспомнила свои детские мечты про американского принца и рассмеялась.
– Да ну тебя! Мало ли о чем я в десять лет мечтала? Я ж дура была.
– Зато сейчас умная! Это точно. Напилась и с бывшим мужем в койку прыгнула. А чего? Очень умный поступок.
– Согласна. Дура во мне неистребима. То есть ты считаешь, мне надо ждать американского принца?
– Можно сказать и так.
– А Котельников, выходит, с рогами и копытами меня с пути сбивает? – Ирка представила Котельникова с хвостом, а самое главное – с рогами и не смогла удержаться от смеха.
– Именно так! Только он не сам с копытами, это вас с ним бес попутал. И до сих пор путает. А вот бес как раз с рогами и копытами.
– А ты, значит, с крыльями и розовой попкой? Ангел белокрылый.
– Где-то так. – Толстяк скромно потупился.
– Дурак ты старый! – Ирка отвернулась.
