Джоджо Мойес - До встречи с тобой
— Ты не улавливаешь суть. Ему не нужно ничего делать, ему нужно научиться смотреть на мир шире, верно? Мы покажем ему, на что способны другие инвалиды.
— Как скажешь.
В толпе негромко забормотали. Вдалеке показались бегуны. Поднявшись на цыпочки, я с трудом могла различить на расстоянии пары миль, внизу в долине, небольшую группу подскакивающих белых точек, через мороз прокладывающих путь по сырой и серой дороге.
Я посмотрела на часы. Мы уже почти сорок минут стояли на холме, заслуженно прозванном Ветреным, и я совсем не чувствовала ног.
— Я посмотрела, что можно найти поблизости, и если ты не хочешь ездить далеко, через пару недель будет матч в спортивном центре. Он даже может поставить на результат.
— Поставить?
— Так он сможет немного поучаствовать, ничего не делая. Смотри, вон они. Как ты думаешь, скоро они до нас доберутся?
Мы стояли на финише. Над нашими головами уныло хлопал на пронизывающем ветру транспарант: «Финиш весеннего триатлона».
— Не знаю. Через двадцать минут? Или больше? У меня на крайний случай припасен батончик «Марс». Хочешь кусочек? — Я полезла в карман. Список захлопал на ветру. — Что ты еще нашла?
— Кажется, ты говорила, что хочешь расширить поле деятельности? — Трина указала на мою руку. — Твоя половина больше.
— Тогда давай поменяемся. По-моему, его семья считает меня любительницей халявы.
— Только потому, что ты хочешь свозить его немного поразвлечься? О боже! Они должны быть благодарны, Что хоть кто-то старается. Но не похоже. — Трина снова откусила от «Марса». — Ладно. Думаю, номер пять подойдет. Он может закончить компьютерные курсы. На голову надевают такую штуку с палочкой, а потом надо кивать головой и стучать по клавиатуре. В Интернете полно групп для квадриплегиков. Он сможет завести кучу новых друзей. Не придется даже выходить из дома. Я поговорила кое с кем в чатах. Очень милые ребята. Вполне, — пожала она плечами, — нормальные.
Мы молча ели свои половинки «Марса», глядя, как приближается группа бегунов самого унылого вида. Патрика я не видела. Как всегда. Такое лицо, как у него, мгновенно растворяется в толпе.
— Так, перейдем к культурному разделу. — Катрина ткнула пальцем в листок. — Вот концерт специально для инвалидов. Кажется, ты говорила, что он образованный? Сядет и унесется на крыльях музыки. Разве музыка не помогает вырваться из собственного тела? Это мне посоветовал Дерек с усами, с работы. Он сказал, на концерте может стать шумно из-за совсем больных людей, которые иногда кричат, но я уверена, что ему все равно понравится.
— Ну, не знаю, Трина… — Я сморщила нос.
— Ты боишься только потому, что я сказала «культурный». Тебе придется всего лишь сидеть рядом с ним. И не хрустеть попкорном. Или, если хочешь чего-нибудь погорячее… — усмехнулась она, — стриптиз-клуб? Можешь отвезти его в Лондон.
— Ходить со своим работодателем по стриптизершам?
— Ну, ты же сказала, что делаешь для него все остальное — моешь, кормишь и так далее. Почему бы тебе не посидеть рядом, пока у него стояк?
— Трина!
— Он наверняка скучает по этому делу. Можешь даже купить ему приватный танец.
Несколько человек из толпы обернулись на нас. Сестра хохотала. Она умела говорить о сексе как о разновидности отдыха. Как будто он ничего не значил.
— На обратной стороне — дальние поездки. Не знаю, что тебе понравится, но как насчет дегустации вина в долине Луары?.. Не так уж далеко для начала.
— А квадриплегик может напиться?
— Не знаю. Спроси у него.
— Итак… — Я нахмурилась, глядя на список. — Мне предстоит вернуться и сказать Трейнорам, что я собираюсь напоить их склонного к самоубийству сына, потратить их деньги на стриптиз и приватные танцы, а затем свозить его на Параолимпийские игры…
Трина выхватила у меня список:
— Непохоже, чтобы ты придумала что-нибудь получше, черт побери!
— Я просто думала… Не знаю. — Я потерла нос. — Если честно, я в растерянности. Мне даже в сад его толком не выманить.
— С таким настроем ничего не добьешься. Ой, смотри! Бегут. Давай улыбаться.
Мы пробились через толпу и принялись кричать. Довольно сложно издавать положенное количество одобрительных возгласов, когда губы едва шевелятся от холода.
Наконец в море напряженных тел я увидела голову Патрика. Его лицо блестело от пота, все сухожилия на шее были натянуты, а черты искажены, словно от муки. Это же лицо волшебно преобразится, когда он пересечет линию финиша, как будто он способен достичь высот, лишь измерив свои личные глубины. Он меня не заметил.
— Вперед, Патрик! — слабо пискнула я.
И он промелькнул мимо, стремясь к линии финиша.
Трина не разговаривала со мной два дня, после того как я не сумела должным образом похвалить ее список запланированных дел. Родители ничего не заметили, они были вне себя от радости, что я решила не бросать работу. Руководство мебельной фабрики назначило серию встреч в конце недели, и папа был уверен, что его сократят. Еще никто не избежал отбраковки после сорока лет.
— Мы очень благодарны тебе за поддержку, милая, — повторяла мама так часто, что мне становилось немного не по себе.
Неделя выдалась забавная. Трина начала собираться на курсы, и мне каждый день приходилось пробираться наверх и рыться в сумках, чтобы проверить, какие мои вещи она захватила с собой. Большая часть моей одежды была в безопасности, но я уже успела выудить фен, поддельные солнечные очки «Прада» и свою любимую косметичку с лимонами. Если я возмущалась, сестра пожимала плечами и с уверенностью в своей правоте говорила: «Ты же ими все равно не пользуешься».
В этом была вся Трина. Она считала, что ей все обязаны. Несмотря на рождение Томаса, она так и не перестала быть младшим ребенком в семье. В ней глубоко укоренилось чувство, будто весь мир вращается вокруг ее персоны. Когда в детстве сестра устраивала истерику из-за того, что хотела что-то мое, мама умоляла «отдать ей это, ради бога», лишь бы в доме воцарился покой. Через двадцать лет ничего толком не изменилось. Нам приходилось сидеть с Томасом, чтобы Трина могла развлекаться, кормить его, чтобы Трина не волновалась, покупать ей дорогие подарки на день рождения и Рождество, «потому что из-за Томаса она во всем себе отказывает». Ничего, обойдется без моей чертовой косметички с лимонами. Я прикрепила на дверь своей комнаты записку: «ЭТО МОИ ВЕЩИ. БРЫСЬ ОТСЮДА». Трина сорвала ее и нажаловалась маме, что я веду себя ужасно по-детски и что в мизинчике Томаса больше зрелости, чем во мне.
