Татьяна Лисицына - Я не могу проиграть (СИ)
Я позвонила Сережиному знакомому, и за день мы посмотрели пять вариантов, кстати, их не было в газете, я проверила. Один подвальчик, на улице Усачева, очень приглянулся мне. Я так и видела там молодежное кафе. Я показала его Андрею и Лене, и мы решили, что это наш вариант. К тому же там была низкая арендная плата, не требовалось большого ремонта, а еще помещение находилось недалеко от моего дома, и на этот счет у меня были свои мысли.
В свободное время мы часто ходили по разным забегаловкам, пили кофе, осматривались, слушали и просчитывали. Мы жадно впитывали информацию, касающуюся интерьера, посетителей, ассортимента блюд и напитков.
Открытие кафе я хотела приурочить к выпускному балу. Мне хотелось отпраздновать окончание школы здесь, это разом убивало двух зайцев — приносило первый доход и было рекламой заведения. Долгое время я держала это в секрете, но удобный случай представился незадолго до открытия. Я пришла к Светлане Павловне, она с четвертого класса была нашим классным руководителем, писать контрольную по алгебре. Проверив мою контрольную, она улыбнулась и сказала:
— Молодец, Вика, ты стала учиться просто на одни пятерки. Как тебе это удается?
— Наверное, я поумнела, и школьные задачи перестали быть сложными для меня. В жизни все намного сложнее.
Она посмотрела на меня и пожаловалась:
— А мои оболтусы даже не могут выбрать, где отпраздновать окончание школы. В школе теперь нельзя отмечать. И никто не хочет заниматься этим вопросом. Все им надо на блюдечке принести — никакой инициативы, а мне некогда этим заниматься. Да я и не знаю ваших молодежных мест. Надо же чтобы и дешево было и на всю жизнь запомнилось.
Я затаила дыхание — это был поистине удобный момент.
— У меня есть хорошее предложение, — сказала я бодро.
— Ну-ка расскажи, деточка, — заинтересовалась классная дама.
— Мои друзья открывают молодежное кафе, я тоже в этом участвую. Уже почти все готово. Если вы не возражаете, то мы могли бы отметить праздник там, это совсем близко, на улице Усачева, умеренные цены, уютное место. Можно пригласить какой-нибудь ансамбль, кроме нас никого не будет, а всю организацию праздника я беру на себя.
Выпалив все это залпом, я стояла перед ней с бьющимся сердцем, страшно боясь отказа.
Светлана Павловна смотрела на меня широко-открытыми глазами с минуту, потом предложила мне присесть.
— Да, видно ребята правду рассказывали, что ты стала настоящей бизнес-леди.
— Еще нет, но я стремлюсь к этому, — скромно ответила я, недоумевая, кто мог ей такое наболтать.
— Замечательная идея, Виктория. Могу я как-нибудь взглянуть на ваше заведение?
— Конечно, в любое время. Если вам понравится, мы можем обсудить меню, и я рассчитаю, сколько денег нужно будет собрать, а обзвонить всех может Ольга.
— Тебя просто Бог мне послал, — с облегчением сказала Светлана Павловна, поправляя прическу.
— У меня только единственная просьба к вам — не рассказывайте ребятам, что это моя идея. Пусть это будет сюрпризом.
— Хорошо, так даже лучше, — легко согласилась классная.
Радостная, что все получилось так легко, я летела домой, спеша поделиться с мамой хорошей новостью. Мне было весело, как в детстве, не в силах ждать лифта я поднялась пешком и, едва открыв дверь, бросилась к маме на шею.
— Получилось, получилось, у меня все получилось, — я чмокнула ее в щеку и закружилась в танце по комнате. Мама с улыбкой смотрела на меня. Не останавливаясь, я выпалила:
— Мы будем отмечать наше окончание школы в кафе, где я буду хозяйкой, а об этом никто не будет знать. А потом я им скажу, — я остановилась. — Представляешь, какие у них будут глаза? Вот потеха будет. А Вадик-то как вытаращит свои глазенки!
Мама покачала головой:
— Представляешь, как будут тебе завидовать? А что это ты вдруг вспомнила о Вадиме?
— Нет, конечно, просто приятно будет утереть ему нос.
— Хорошее дело, — одобрила мама.
Глава 42
— Что ты наденешь на выпускной? — спросила меня Ольга, вертясь перед зеркалом в моем новеньком джинсовом костюмчике.
— Черное платье с глубоким вырезом, — ответила я, наблюдая за Ольгиным отражением в зеркале. «Все-таки она очень красивая», — решила я в который раз.
— Ты с ума сошла? — Ольга оторвалась от зеркала и обернулась ко мне.
— Вовсе нет.
— Девчонки будут в розовых, голубых, ну белых в конце концов, а ты вырядишься в черное? Это так не празднично.
— Это будет траур по уходящему детству.
— По-моему, твое детство уже давно ушло, поэтому можешь одеть что-нибудь повеселее.
— Я подумаю, — ответила я ей, а про себя подумала, что обязательно куплю себе черное платье. — А ты в чем будешь?
— В розовом. Знаешь, такая широкая юбка с кринолином, множество воланов, очень воздушное. Что скажешь?
— В другом я тебя не представляю.
«Наверно, все так вырядятся, цирк, да и только», — подумала я. «Конечно, на выпускной вечер есть повод нарядиться, как в девятнадцатом веке, да только смешно выглядят в этих платьях девчонки, которые не умеют их носить. Тем оригинальнее я буду выглядеть — не такая как все, да и роль у меня будет другая».
— И как я тебе? — Ольга повернулась ко мне. Джинсовый костюмчик ладно подчеркивал ее длинные ноги и был ей удивительно к лицу.
— Тебе идет, можешь взять поносить. Твои парни на курсах умрут от восторга.
— Ой, правда? Вот спасибо, — Ольга подпрыгнула от радости, — А то мне носить совсем нечего, у мамы опять зарплату задерживают, денег нет. Везет тебе — у тебя столько нарядов.
— Ну, Олечка, поработала бы на цветочках, тоже бы себе что-нибудь купила, да и маме бы помогла.
— Ну вот, ты меня упрекаешь, что я у мамы на шее сижу, — она села на диван и надулась.
— Я не упрекаю, а предлагаю тебе работу. Кстати, завтра воскресенье, у меня сменщица заболела — можешь выйти вместо нее.
Ольга посмотрела на меня:
— Завтра? Выйти на рынок?
— А что здесь такого?
— Пойми, я просто не могу себя заставить, и я не представляю, как буду стоять у всех на виду и торговать цветами. А вдруг кто увидит? Стыд какой!
— А как же я этим занималась?
Меня неприятно поразил снобизм моей лучшей подруги. Не может быть, что она так думала на самом деле?!
— Так ты только деньги собираешь, а другие на тебя работают.
— Это сейчас, а начинала я с того, что стояла за прилавком. Помнишь, я тебе рассказывала? Руки были исколоты шипами до такой степени, что я не могла держать горячую чашку с чаем, а ноги болели и распухали так, что я не могла носить ничего кроме тапочек. Но мне никогда не приходило в голову мысль, что это стыдно. Стыдно, это сидеть без копейки денег, а работать не стыдно.
— Ты обиделась на меня? — спросила она, заглядывая мне в глаза.
— Нет, я не обиделась, я давно отучила себя обижаться. Я хочу тебе сказать, что в нашем возрасте надо начинать работать как можно раньше. И чем раньше ты начнешь — тем больше успехов ждет тебя впереди. Я очень довольна тем, чего я достигла — я начала с самого низа, я работала продавцом цветов на рынке, но я прошла через это и смогла организовать все так, что теперь уже другие работают под моим началом. Пройдет еще немного, и я начну другое дело, более интересное и выгодное. Посмотри, в этом году я только заканчиваю школу, а у меня уже есть свое дело, в отличие от тебя и всех остальных ребят.
— Так ты посмотри, с кем ты общаешься? — воскликнула уязвленная Оля.
— Я общаюсь с нормальными людьми.
— Это рабочий класс, и ты опустилась до их уровня. Да и дружок твой — уголовник.
Вот этого я уже не могла вынести.
— Да что ты понимаешь, сидя с учебниками под родительским колпаком, — закричала я на нее. — Этот дружок-уголовник помог мне вернуть квартиру, а сейчас вкладывает деньги, чтобы я могла начать новое дело.
Я посмотрела на ее испуганное лицо и, сбавив тон, добавила:
— Ты просто еще глупая.
С этими словами я пошла к двери — наша встреча явно не получилась, самое правильное было уйти.
Я хлопнула дверью и понеслась вниз пешком. «Лучшая подруга, называется, видеть ее больше не хочу», — бормотала я, перепрыгивая через ступеньки.
Чарующие звуки ноктюрна Шопена встретили меня на пороге дома. «Какое счастье, что мама снова играет», — подумала я и тихо закрыла дверь. Мама продолжала играть — она не слышала моего прихода, а я села на стул в прихожей и вслушивалась в музыку. Постепенно я почувствовала, что обида и гнев ушли, оставив место прощению и пониманию. Неизвестно сколько времени я могла так просидеть в темноте, как вдруг раздался телефонный звонок, и мама вышла в прихожую.
