Пьер Рей - Вдова
— И она поверила в нашу историю с агентством?
— Наплевать. Она ведь не знает, на кого работает.
— Вы получили у директора ее банка копию чека?
— Она их еще не вносила.
— Тогда почему бы не отобрать их?
И, видя, как смутились помощники, Робинсон смилостивился:
— Я шучу.
Впрочем, парни при их рвении вполне могли принять эту шутку за приказ и, чего доброго, выполнить его.
— Не блестяще… Что скажете?
— Да, шеф.
— Мне ведь тоже необходимо отчитываться, куда уходят деньги. Значит так: возвращайтесь и потрясите эту старую шкуру еще раз. Идет?
— Есть, шеф.
* * *Аттилио был ошеломлен. Статья Люси Мадден о Пегги была воистину кошмарна! Гости начнут съезжаться не позже чем часа через два, и, конечно, не удастся выставить за дверь ни одну, ни другую. Хорошо, если Пегги не подведет его. Они же устроят грандиозный скандал и, чего доброго, еще и подерутся. Прощай тогда презентация. А может, это послужит дополнительной рекламой?
Джованни беспокойно выглянул в окно. Вход в здание уже перекрыли фоторепортеры и телевизионщики: они устанавливали аппаратуру. Никто не отказался от приглашения. Еще бы — такое событие! Сама Вдова за работой! Только бы она явилась. А нервы у Аттилио уже подрагивали. И вдобавок исчез его пожарник. С ним бы он быстро успокоился, проведя минутку-другую наедине… Проклятый пожарник! Завтра же надо позвонить начальству парня, отыскать его, содрать с него униформу и сделать своим личным секретарем. Джованни мерил шагами кабинет, сжимая и разжимая кулаки. А тем временем под окнами уже собралась толпа, и легавые тщетно пытались навести порядок.
Конечно, возможность расслабиться у него есть: стоит только позвать кого-нибудь из служащих… В конце концов, каждый из них прошел через постель, прежде чем быть принятым. Но кого? Аттилио, стараясь справиться с дрожью, нажал на кнопку:
— Позовите-ка Дидье! Живо!
Он сбросил халат и принялся расстегивать брюки.
* * *— Меня ожидает мистер Найт.
— Как о вас доложить?
— Джон Робинсон.
— Одну минуту.
Второй раз в жизни нога Робинсона вступала в чертоги Арчибальда Найта. Взглядом знатока он окинул наброски и эскизы в гостиной. Как и все — нет, лучше чем кто бы то ни было, он был осведомлен о коллекции Арчи — потрясающей коллекции полотен эпохи Возрождения. То обстоятельство, что старикан ее никогда и никому не показывал, только увеличивало ее ценность в глазах окружающих. Двух или трех картин да Винчи хватило бы на всю предвыборную кампанию, если продать их с аукциона. Перед ним как из-под земли вырос лакей.
— Следуйте за мной, мистер Робинсон. Мистер Найт ожидает мистера у себя.
Робинсон ухмыльнулся. Надо же суметь трижды всунуть слово «мистер» в одну короткую фразу.
— Входите, — бросил Арчи. — Рад вас видеть. Что скажете?
Робинсон с готовностью достал донесение Гордона и Гранта, которое пришлось слегка подредактировать. Старик рассеянно перелистал его, не особенно вникая в детали, и поинтересовался, не глядя на гостя:
— И во сколько вам обошлась эта чушь?
— В семьдесят тысяч долларов.
— Было бы за что! Кому пошли эти деньги?
Робинсон заколебался. Старикан был одним из основных теневых спонсоров партии и деньги на ветер выбрасывать не любил.
— Так кому же? — повторил Арчи.
— Я не уверен, что…
— Громче, пожалуйста, я плохо слышу! — Найт в стотысячный раз разыгрывал глухого. Он всегда прекрасно слышал лишь то, что хотел услышать.
— Одной журналистке… — запинаясь, пробормотал Джон.
— Ее имя? Какого черта я должен тянуть вас за язык!
— Люси Мадден.
— Газета?
— «Пэйдж Твэлв».
— Какая, повторите!
— «Пэйдж Твэлв».
Найт свирепо засопел. Робинсон молча ждал объяснений, если, конечно, старик снизойдет до этого.
— Почему вы не предупредили меня заранее?
— Но вы не спрашивали!
— Но хоть что-то можно было сообразить самому? Ваши идиоты-агенты плевать на вас хотели!
Теперь Джону явился совсем другой Арчибальд Найт. Робинсон привык к беспрекословному подчинению, к неограниченной власти и не выносил, когда на него кричали. Но сейчас он растерялся как мальчишка. Старикан буквально держал его за горло.
— Кретины! Тупицы! — выходил из себя Арчибальд. — «Пэйдж Твэлв» принадлежит мне. Понятно? Как и еще семнадцать газет!
Робинсон остолбенел. Этого он и предположить не мог. Его профессиональная гордость была уязвлена.
— Не будь вы таким олухом, мы получили бы эти сведения бесплатно, — не унимался Арчи. — Какая чушь… Какая глупость…
— Откуда я мог это знать? — попытался объяснить Робинсон.
— Да я вам плачу за это! — взбесился Найт. — А вы ни черта не знаете.
— И все же…
— Замолчите!
Мысли Арчибальда бродили где-то далеко, он долго молчал, потом произнес:
— А известно ли вам, что я готовлюсь к помолвке?
Робинсон вздрогнул от неожиданности.
— Честное слово, нет…
— Вот видите! И знаете с кем?
— Понятия…
— С Пегги Сатрапулос. Сегодня мы впервые вместе появимся в свете.
Если бы Робинсон не сидел на стуле, он плюхнулся бы на пол. Все рухнуло… Отныне Вдова была в полной безопасности под могучим крылышком Найта, одного из финансовых повелителей партии, вместе со Слиманом Бен Слиманом. Никаких пакостей, никаких сплетен по отношению к ней они теперь не могли себе позволить. Придется искать другой способ уделать демократов.
— Ну и ну, — буркнул он и тут же поправился: — Я хочу принести вам сердечные поздравления и сию же минуту прикажу прекратить расследование в отношении вашей будущей невесты!
— А кто вас об этом просит? — вцепился в него Арчи. — Кто? Разве я упомянул о чем-либо подобном?
— Я подумал…
— Вам платят не за размышления, а за выполнение распоряжений. Любовь не имеет никакого отношения к моим политическим взглядам.
* * *Квик уже провел в Париже два дня, сгорая от нетерпения. Когда он в назначенный час появился в аэропорту Кеннеди, его взяли под свою опеку старые знакомые — те два парня из «Невады», которые пригласили его в Европу после злосчастных гонок. И сразу же — сюрприз: он поедет не в Афины, как было условлено, а в Париж! Его проводили до самого выхода на летное поле. Весь багаж Квика уместился в спортивной сумке — шлем-талисман, две рубашки, брюки, старый свитер и пакет с зубной щеткой, пастой, бритвой и кремом для бритья.
В последнюю минуту провожатые сунули ему в карман конверт с тысячей долларов. Сердце Квика радостно подпрыгнуло, когда он пересчитал десять новеньких хрустящих банкнот. «В Париже вас встретят», — сказал на прощание один из парней.
