Лилиан Тревис - Выполненное обещание
Экономка бесшумно нырнула в кухню, а мать Бена угрожающе надвинулась на Сьюзен и обвиняющим жестом почти ткнула пальцем в ее грудь.
— Мой сын заслуживает лучшего. Он заслуживает настоящей женщины.
— Я и есть настоящая женщина. Просто я случайно совершила ужасную ошибку.
— Ну да, всего лишь убили собственного ребенка. Это не ошибка, а преступление.
— Никому не дано изменить то, что было. Но я могу обещать Бену свою любовь и верность…
— Вы что, действительно верите, что мой сын будет с вами счастлив? Думаете, он когда-нибудь сможет вам доверять?
А ведь она права, с содроганием подумала Сьюзен. Она была слишком поглощена собственными переживаниями и как-то совсем упустила из виду, что у Бена могут быть свои нужды. Он действительно заслуживает счастья, этот прекрасный человек с добрым сердцем. Он умеет любить и заслуживает жены, которой смог бы доверять безраздельно.
От этих мыслей Сьюзен стало совсем тошно. Повернувшись, она бросилась вверх по ступенькам в свою спальню. Она успела открыть гардероб и снять с вешалки длинную серую юбку и свободного покроя кашемировый свитер чуть более светлого оттенка, когда в спальню вошла и госпожа Асади.
— Если у вас есть хоть капля ума и сохранилась хоть капля совести, уезжайте, пока Бен не вернулся. Тогда мой сын сможет аннулировать брак с вами и жениться на хорошей девушке.
— Уходите, — задыхаясь, прошептала Сьюзен, стоя лицом к открытому шкафу. Голос едва слушался ее. — Я не хочу, чтобы вы здесь находились. Уходите!
— Да, мама, уйди, пожалуйста. — На пороге спальни стоял Бен с переброшенным через руку темным пальто и «дипломатом» в другой руке. Вид у него был измученный. — Я слышал все, что ты говорила, мама, с самого начала. Ты не имеешь права так разговаривать с моей женой…
— С твоей женой? Да какая из нее жена!
— Она моя жена, и я ее люблю, — оборвал ее Бен. Это был тот редкий случай, когда он повысил голос. — Если ты будешь с ней ссориться, значит, будешь ссориться и со мной, потому что Сьюзен — часть моей души.
Госпожа Асади была просто сражена. Она смотрела на своего единственного ребенка широко раскрытыми глазами. Потом яростно потрясла головой, словно не веря в то, что увидела и услышала, и вышла из спальни, хлопнув дверью.
А Сьюзен будто приросла к месту. Она стояла, не шевелясь, крепко прижимая к себе одежду, и не могла вымолвить ни слова.
— Почему ты мне не позвонила? — натянуто спросил Бен. — Я же оставил матери все телефоны.
Говорить о том, что его мать и не подумала дать их Сьюзен, не имело смысла.
— Где ты был?
— В Париже.
Сьюзен сделала неуверенный шаг в сторону стоявшего в углу спальни кресла и почти упала в него.
— В Париже?
— Да. Я говорил там со многими людьми. С теми, у кого ты работала, с полицией. А потом отправился в Лондон и побеседовал с Фрэнком. Он теперь живет в маленькой грязной квартирке с видом на Темзу.
Что ж, стало быть, Фрэнк жив и здоров, живет в маленькой квартирке у реки. Сьюзен не хотелось о нем думать, вспоминать о совместно пережитой трагедии.
— Не хочу о нем говорить.
— Придется.
— Пожалуйста, Бен, не надо начинать сначала. Я ведь тебе уже все рассказала…
— Нет, не все. Ты кое о чем забыла, Сьюзен, и кое-что перепутала.
— Что ты хочешь этим сказать?
Бен пересек комнату и, потеснив Сьюзен, сел в кресло рядом с ней.
— Пора нам поговорить о том, что произошло в тот день на самом деле. Посмотри на меня, Сьюзен. Посмотри мне в глаза. — Он выждал, пока Сьюзен собралась с духом и взглянула ему в лицо. — Ребенок действительно утонул, — спокойно произнес он, — но не по твоей вине. Тебя там вообще не было. В своем горе, терзаясь чувством вины, ты все перепутала. У тебя в голове все смешалось. Теперь тебе необходимо вспомнить, что произошло в действительности, а не ту историю, которую ты мне поведала.
Сьюзен не могла говорить. Паника боролась в ее душе с внезапно вспыхнувшей надеждой, но она не смела вспомнить правду. Джимми умер, он был мертв, ее мальчик, и виновата в этом была она.
— Джимми остался дома под присмотром Фрэнка. Когда он утонул, тебя не было дома. Ты ушла фотографировать…
Сьюзен сделала было попытку подняться, но Бен, обхватив ее талию, заставил опуститься к себе на колени и крепко прижал к своей груди.
— Ты любила своего малыша, родная моя, и не виновата в его смерти.
— Я должна была быть дома, тогда он бы не утонул. Я бы не шевельнулась, не моргнула, не отошла от него ни на секунду, ни за что на свете!
— Знаю. Я знаю, какой ты была замечательной матерью. Об этом мне рассказали твои друзья и твои соседи. Даже в полиции мне сказали то же самое. Поэтому-то для тебя его смерть не только стала трагедией, но и вызвала нервно-психический срыв. — Бен погладил ее по голове. — А Фрэнк сильно пил. Напился и в тот день. Он мне сам сказал, что потерял тогда счет времени.
— Да, он пил слишком много, — прошептала Сьюзен, вновь сжимаясь от новой волны нахлынувшей боли. — Он не был счастлив, ему было плохо с нами.
Она с горечью вспомнила, как вел себя ее муж, особенно в последние месяцы. Совершенно не созданный для того, чтобы быть мужем и отцом, он тяготился ребенком и семейной жизнью и явно жалел о том, что связал себя узами брака. К этому примешивалась и изрядная доля злости. Он-то рассчитывал, что будет купаться в роскоши, но, хотя отец Сьюзен и оказывал им материальную поддержку, она казалась Фрэнку слишком скромной.
— А ты была с ним счастлива?
У Сьюзен сжалось сердце.
— У меня был мой ребенок, — в горле у нее застрял комок, и она сделала отчаянную попытку его сглотнуть. Удалось это не сразу. — Теперь ты понимаешь, почему я не могу иметь детей. И твоя мать права. Наш брак обречен на неудачу. Верни дяде его деньги и подыщи себе настоящую жену.
— Ты и есть моя настоящая жена. Самая что ни на есть настоящая.
— Но мое приданое…
— Не было никакого приданого. Твой дядя разорился и вместе со своим состоянием потерял и наследство твоих родителей.
— Разорился?!
— Я оплатил его долги, отделался от кредиторов и купил ему небольшую виллу в Швейцарии.
— Боже мой! Бедная тетя! Что же с ней теперь будет?
— Не переживай. Дом этот они собираются сдавать, а сами переедут к старшему сыну в Канаду. Твоя тетя давно мечтает жить поближе к детям и внукам.
Сьюзен смотрела на него во все глаза. Казалось, до нее только сейчас дошел смысл его слов.
— Стало быть, никакого состояния у меня нет? Вообще ничего?
— Только я, — улыбнулся Бен. — Прости меня, Сусан-джан. Я все время ломал голову, как сообщить тебе об этом, но так ничего и не придумал.
