Людмила Белякова - Любовь. Офисная версия
— Давай здесь… одеялко раскатаем… А?
— Ой, ну Миша…
Жанне стало не по себе от такой перспективы, но у Миши был такой умоляющий взгляд. И лес так очарователен и нетронут… Пронизан лучами вечернего солнца. Так тихо — не то что в Москве, где никогда не чувствуешь себя в одиночестве…
Жанна ничего не ответила, просто перестала упираться. Миша, воодушевленный молчаливым согласием, отпустил ее, резво схватил с заднего сиденья кофр с одеялом и, схватив Жанну за руку, потащил с поляны в заросли.
Жанна и не заметила, как уже сидела на одеяле, а Миша, попутно забравшись губами под волосы на ее шее, стягивал с нее платье. Жанна, чтоб не терять времени даром, принялась расстегивать на Мише рубашку и заодно погладила его по гладкой коже на груди и плечах. Это всегда было так безумно приятно. Потом ей пришлось пережить несколько томительных минут, пока Миша заканчивал свое разоблачение, и наконец она смогла раскрыть ему объятия.
— Тебе хорошо? — спросил он, обнимая ее. Миша оказался сразу везде, вокруг, словно ее облепило большое теплое облако.
— Потрясающе, — прошептала Жанна, расслабляясь. — Только бы муравейника рядом не случилось.
— Да какой тут муравейник! — тихо рыкнул Миша, поднимаясь над ней на вытянутых руках.
— Подземный… Меня один раз так накусали…
— Кустотерапию практиковала? — подозрительно спросил Миша, замерев на секунду.
— Да десять лет мне было! На даче тоже…
— А, это ладно… Ну, держись!..
Миша блаженно и слегка злорадно — опять все по-моему — улыбнулся и вошел в нее хоть и осторожно, но решительно. Жанна почувствовала, как закатываются глаза и из горла вырывается первый слабый стон. Миша увеличивал скорость и напор, и Жанна сквозь щелочку между веками видела, как он смотрит на нее — торжествующе, вот что я могу с ней сделать… Жанну это не задевало. Ведь действительно может…
Миша выплеснул в нее весь вчерашний запас страсти и бессильно упал рядом на одеяло. Жанна, пытаясь успокоиться, провела ладонью по его вспотевшему лбу.
— Неужели ты и с другими такой? — вдруг спросила она и сразу же испугалась — а вдруг обидится, но Миша отреагировал совершенно спокойно.
— Не. — Он лег на спину, облизывая губы. — С другими я так… сунул, плюнул и пошел. Лишь бы не колбасило. Разницу между целью и средством знаешь?
— Да вроде.
— Другие для меня — просто средство. Техническое обслуживание.
«Хорошо они, бедненькие, этого не слышат!»
Жанна приподнялась на локте и, разглядывая красивое лицо с прикрытыми глазами, поцеловала его в неповрежденный висок.
— А ты и на самом деле баск.
— Умм?
— Виски узкие. Здесь.
Она поскребла ноготком по ямке на височной кости.
— А это хорошо или плохо?
— Да никак это… Просто характерный генетический признак.
— Ага… А других характерных признаков ты в данную минуту не наблюдаешь?
По Мишиному лицу пробежала его, и только его, улыбка, чувственная и хищная. Жанна поняла, что он имеет в виду, и невольно отвела взгляд. Нравилось же Мишке пугать ее своими «параметрами» и неугомонностью!
— Давай, детка, а то солнце зайдет… лови момент.
Он опять облизнулся, поймал у себя на груди ее руки и сделал жест — ну-ка, залезай! Пришлось подчиниться, и, осторожно ерзая и продвигаясь вперед, Жанна поглотила своим нутром все его великолепие. Вот было — и нет!
— Думаешь, испугаюсь, да?
— Думаю, ты просто неподражаема. Давай, наездница, погоняй!
Мишины нервные пальцы чуть пощипывали ее сосочки, хотя в этом и не было необходимости — Жанна и так была в полном восторге и, прислушиваясь к его деятельному присутствию у себя в утробе, даже как-то оттягивала кульминацию. Но Миша решил по-другому, и ей пришлось скоренько нагонять.
— О-о-о, — простонала Жанна и осторожно, чтобы не сделать Мише больно, наклонилась, чтобы прижаться к его щеке.
— Детка, ты себя превзошла, — пробормотал Миша, донельзя довольный.
Жанна пыталась отдышаться, потом распрямилась и села рядом с ним. Миша зашипел сквозь зубы — она все-таки сделала ему больно.
— Извини, не рассчитала…
— Ничего, сейчас пройдет.
— Параметры у тебя… какие-то непредсказуемые.
— Спасибо за комплимент.
— А это был комплимент?
— А как же!
— Ну чего, собираться будем? — Жанна глубоко вдохнула и, воздев руки к небу, с удовольствием потянулась.
— Так ведь норму еще не выбрали, — сказал Миша и перевернулся на бок, поглаживая Жанну по бедру.
— Главное, не количество, а качество.
— Да, славненько все так вышло. Не жалеешь, что я завез тебя сюда?
— Нет, но комары активизируются… Поехали, а? Ты ведь пить хочешь.
— Да, а то напьюсь из козьего копытца и козленочком стану, — пробормотал Миша, поднимаясь.
— Дай-ка я все-таки тебя чуток подмажу, — предложила Жанна, когда они были готовы к отъезду. — Зачем пожилых людей смущать?
— Зме-я, — процедил Миша, щипая ее под ребрами, пока она старательно гримировала его синяк, уже начавший темнеть.
Миша отвез Жанну на дачу, попил с генералом чаю и отправился назад.
— У тебя с этим Мишей как — серьезно? — осторожно спросила тетя Шура, когда Жанна, закрыв за «джипом» калитку, вернулась в дом.
— Не уверена. Ни он, ни я пока не готовы… Не горит, думаю… У него соревнования, у меня диссертация… Посмотрим.
— Что это у него с глазом?
— Сражался. Шуршики сшибал. Вот и перестарался.
Мачеха задумчиво покачала головой, но расспрашивать дальше не стала.
Миша приехал за Жанной назавтра часов в пять, галантно преподнес мачехе коробку конфет, отцу — фляжку дорогого коньяка и увез ее в Москву.
— Балуешь ты их, — сказала Жанна.
— Да пусть, — ответил Миша, выруливая на шоссе. — Не жалко. Хорошие люди.
— …Пойдем под душик, конфетка? — обхватил Миша ее руками, пытаясь ногой открыть дверь в ванную.
— Ну, мне-то в душик надо обязательно, но тебе туда нельзя, извини.
— Чегой-то?
— Да ты понимаешь… Так активно я скакала по лесу, что критические дни начались слишком рано и слишком бурно… Так что ты в творческом отпуске, извини — до выходных.
— У-у! — согнулся от досады Миша, отпуская ее поспешно, даже чуть брезгливо.
— Ну да, как ты отчалил, так и ливануло… Так что посидим, поговорим, и давай домой к маме. А то нечасто она тебя видит.
— Она щас внуками занята. Чаю с мятой там не осталось?
— Найдется. У тебя и племянники есть? Жанна поставила пустые сумки и зажгла газ.
Миша с кислым видом сел у столика.
— Есть, старшего брата двойняшки. Три года.
