Джейн Кренц - Свидание по контракту
Клер была первой и долгое время единственной, кому Лилиан поведала о своей мечте стать художницей. Лилиан, как это свойственно всем Хартам, все свои помыслы сосредоточила на достижении своей цели, но, прекрасно понимая, как отнесется ее семья к выбору ею профессии художника в качестве источника средств к существованию, предпочитала свои планы с членами семьи не обсуждать. И для нее было особенно важно поделиться своей мечтой с той, кто поймет ее и не станет осуждать за непрактичность.
В те дни у Клер у самой были планы, которые вряд ли можно было назвать практичными. Она хотела заняться политикой.
– Этот городок действительно почти не изменился, верно? – сказала Клер. – Кафе «Сноу» выглядит так же, как тогда, когда мы учились в колледже.
Декор кафе «Сноу» всегда отражал уникальный взгляд на жизнь его хозяйки, Аризоны Сноу. Стены были увешаны странной смесью выцветших плакатов с изображением рок-звезд и спутниковых фотографий Участка 51 и Розуэлла. В числе посетителей были главным образом студенты Колледжа Чемберлена.
– А как меню? – спросила Клер. – Оно тоже осталось неизменным?
– Давай посмотрим. – Лилиан вытащила пластиковую карточку из щели, образованной подставкой для салфеток и прибором для специй, и пробежала глазами меню. – Все то же: гамбургеры, картофель фри, кофе и кофейные напитки.
– Три основные составляющие меню студента. Аризона знает свою клиентуру. – Клер улыбнулась. – Я рада, что ты позвонила. Откуда ты узнала, где меня можно найти? Я и понятия не имела, что ты в городе.
– Я встретила Памелу Маккаллистер в супермаркете «Фултон». Она, между прочим, сказала, что ты работаешь в институте и ведешь кампанию Мэрилин Торнли. Как у нее дела? Думаешь, она сможет, так сказать, примерить на себя одежку Тревора?
– Без проблем, – заверила ее Клер. – К тому же не сомневаюсь, что она в этой одежке смотрится куда лучше, чем он.
– Прости, не поняла.
– Разве ты не слышала разговоров по поводу того, почему он сошел с дистанции? – Клер наклонилась и понизила голос. – Ходили слухи, что Тревору нравилось заниматься сексом в туфлях на высоком каблуке и в женском нижнем белье.
– Ох уж эти слухи!
Клер распрямилась и откинулась на спинку стула.
– Среди тех, кто занимался его кампанией, прошел слух, что он сошел с дистанции из-за того, что его стали шантажировать старыми пленками, на которых он запечатлен щеголяющим в дамском фривольном белье. Знаешь, для всех это стало настоящим потрясением.
– А среди штата его кампании никто ни о чем не догадывался?
Клер вздохнула:
– Конечно, нет. Штат всегда обо всем узнает последним.
– А что заставило Мэрилин начать свою кампанию?
– Она всегда была дамой с амбициями. Но я думаю, что вплоть до недавнего времени она видела себя в роли жены кандидата и эта роль ее вполне устраивала. Так сказать, серый кардинал.
– Я слышала, она вложила немало семейных денег в кампанию Тревора.
– Это верно. – Клер поморщилась. – Только между нами: когда Тревор хлопнулся, она была просто в ярости. Я никогда никого не видела в таком гневе. Как-то раз я слушала, как они ругались. Она тогда сказала Тревору, что надо было ей самой вступить в гонку, у нее бы это лучше получилась, и она еще покажет, на что способна. Говорила о том, сколько времени на него потратила. И на следующий день огорошила всех нас объявлением о разводе.
– А как получилось, что ты стала менеджером ее кампании?
– Я оказалась в нужное время в нужном месте. Мы с Мэрилин много работали вместе в ходе кампании Тревора. Она знала меня. Знала, на что я способна. Больше всего она нуждалась в человеке, на которого могла бы положиться, кому могла бы доверить организацию ее кампании. Когда она предложила мне эту работу, я сразу согласилась. Эта женщина знает, что делает и куда идет.
– И ты собираешься продвигаться вместе с ней, верно?
Клер рассмеялась:
– Прямо в точку. – Улыбка уступила место задумчивости. – Ты знаешь, забавная штука – жизнь. Вначале, когда я только начала мечтать о политической карьере, я представляла себя эдакой энергичной дамой – сенатором от штата Орегон. Потом я поняла, сколько денег требуется на эти собачьи бега даже в масштабах города, не то что страны. Без денег шансов у тебя нет, как их не было у Тревора, пока он не женился на Мэрилин. Поэтому я решила сделать карьеру, так сказать, оставаясь за кадром.
– Все еще мечтаешь стать кандидатом?
Клер решительно мотнула головой.
– Больше не мечтаю. Мне нравится делать то, что я делаю. В том, чтобы вести чужую кампанию, есть свои приятные стороны: и власть, и адреналин. А если потерпишь неудачу, падать не так больно. Кандидат после поражения может исчезнуть навсегда, а вот хороший стратег всегда будет востребован.
– Рада за тебя, Клер.
– А я рада за нас с тобой, Лилиан. Кстати, с чего ты вдруг решила приехать в город? Надолго задержишься?
– На месяц.
– На целый месяц? – удивленно переспросила Клер.
– Я сделала решительный шаг. Закрыла «Прайвит эрейнджмент». Собираюсь все свое время отдавать живописи. Посмотрим, что из этого выйдет.
Клер удивленно округлила губы.
– Молодец. Я всегда говорю: кто не рискует, тот не выигрывает. Остановилась в вашем летнем доме?
– Да.
– Забавно, что Харты и Мэдисоны продолжают наезжать в Эклипс-Бей, – заметила Клер. – Ханна и Рейф тут прочно обосновались.
– Им здесь нравится.
– Я тебе вот что скажу: народ у нас в институте ждет не дождется, когда они откроют гостиницу «Дримскейп». Потому что сейчас, когда к нам приезжают гости на семинары или на другие мероприятия, как, например, на завтрашнее мероприятие, мы вынуждены селить их в дешевые придорожные мотели.
– Они собираются открыться весной. При условии, что братья Уиллис их не подведут.
Клер усмехнулась:
– Что за парочка! Мне пришлось вчера чуть ли не на коленях умолять их приехать ко мне, чтобы устранить засор в туалете. И они с меня содрали целое состояние. У меня выбора не было, так что пришлось заплатить. Они знали, что у меня нет выбора, вот и воспользовались моей бедой.
Глава 10
В понедельник утром Гейб высадил Лилиан у дверей ее дома в Портленде без нескольких минут десять.
– Я заеду за тобой в семь, – сказал он, когда она вышла из машины.
Лилиан смотрела на него через открытую дверцу машины. У нее сводило внутренности от напряжения. Он снова был одет так, как всегда одевался на работу – в легендарный боевой наряд Гейба Мэдисона; на нем были пиджак и брюки цвета стали, угольно-серая рубашка с запонками из оникса, галстук в серебристо-черную полоску. Когда он вращал руль, темно-серые манжеты его сорочки приподнимались, обнажая часы на левом запястье, отливающие благородным тусклым блеском.
