Барбара Фритти - Золотая ложь
– Не могу поверить, что он мой отец. – Алиса взглянула на Пейдж. – Ты давно знаешь обо мне?
– Со вчерашнего вечера. Я узнала, что мой отец платил за твою учебу в колледже. Когда я увидела твою мать, она не отрицала это и не подтвердила. Ничего не сказала.
– Моя мать умеет не говорить ни «да», ни «нет».
Пейдж уловила горечь в голосе Алисы и заметила еще кое-что в ее лице: страх.
– Когда ты узнала, что он твой отец? – спросила Пейдж.
– Сегодня утром. Мать всегда отказывалась говорить об отце. Но теперь она испугалась, что ты скажешь мне правду, и поспешила опередить тебя. – Алиса смотрела на мужчину, неподвижно лежавшего в постели. – Он ни разу не пришел ко мне, ни разу не написал. Никогда и ничего. Он давал матери немного денег, я знаю.
– Совсем немного.
– Да, не так уж много. Мы никогда не жили в достатке.
Пейдж чувствовала себя виноватой, будто она должна извиниться за то, что отец не поддерживал свою внебрачную дочь. Но это не ее вина. И, честно говоря, не вина Алисы. Мужчина, который лежал на кровати между ними, он один виноват.
Алиса помолчала, потом пробормотала:
– Мне надо идти.
Пейдж испытала облегчение. Лучше бы Алиса вообще не приходила. Но, когда девушка повернулась к двери, остановила ее:
– Подожди. Нам надо поговорить.
– О чем? – настороженно спросила Алиса.
Пейдж не знала, с чего начать. Было столько вопросов.
– Обо всем. О твоей матери и моем отце. О нас.
– Стоит ли? – Алиса пожала плечами. – Да, мы оказались сводными сестрами, но это не означает, что у нас должны возникнуть какие-то отношения. Я сомневаюсь, что у нас есть что-то общее.
– У нас общий отец.
– У тебя было все. У меня ничего. Я не собираюсь тебя любить. Я даже не уверена, что хочу тебя знать, – сказала Алиса.
Резкие слова больно ударили Пейдж, но они выражали и ее собственные мысли. Разве она познакомилась бы с Алисой, не случись беда? Ее мать не допустила бы этого. Дед пришел бы в исступленную ярость. А отец… Ее взгляд устремился к отцу. А он? Собирался ли он когда-нибудь познакомить их? Конечно, нет. Это означало бы признаться в обмане, в собственной неверности. Он не мог. Он не мог поставить под угрозу многолетний брак. А что это значит? Только то, что Дэвид никогда не любил Жасмин и она не могла ему дать ничего такого. Вот, кажется, наиболее вероятный ответ. Приключение есть приключение. Брак – навсегда, или предполагается, что так.
– Я тоже в этом не уверена, – сказала наконец Пейдж. – Но я также сомневаюсь, что у нас есть выбор. Между твоей матерью и нашим отцом есть какая-то связь – даже сейчас. Он пошел к ней за несколько часов до нападения.
– Полицейские уже говорили с моей матерью. Она рассказала им все, что знала.
– Ты что-то знаешь о драконе?
– Моя мать просто одержима драконом. Он копия того, что показал ей твой отец. Больше ничего не знаю.
– Может быть, вместе мы выясним, почему дракон настолько важен для наших родителей, – предложила Пейдж. – Ведь странно, что твоя мать нарисовала его. Она же не видела его раньше.
– Моей матери достаточно собственного воображения. Она очень хороший художник и необыкновенный человек. Она не заслужила… чтобы он… – добавила Алиса, бросив сердитый взгляд на неподвижного Дэвида.
– Ни ты, ни я не знаем об их отношениях. Но твоя мать, возможно, последней видела его целым и невредимым. Что очень важно.
– Да ты о чем? Ты думаешь, она на него напала?! – возмутилась Алиса.
– Нет, но при расследовании к ней наверняка еще не раз обратятся. Моя семья очень известна в городе. Мэр, начальник полиции – все они хотят как можно скорее поймать преступника. Пресса пишет об этой истории каждый день. Как только журналисты узнают о твоей матери, они примчатся к ней. Она окажется как под микроскопом. Ей начнут задавать неприятные вопросы, совсем не такие, какие задавала я. Репортеры примутся копаться в ее прошлом, откуда она родом, как познакомилась с моим отцом. Они могут узнать и о тебе.
– Это угроза? – ощетинилась Алиса.
– Я просто указываю на реальность ситуации. Мне нужна твоя помощь. Мой отец получил травму в Китайском квартале. Бьюсь об заклад, местные жители скорее поговорят с тобой, чем со мной. Ты можешь ненавидеть отца, но я уверена, ты любишь свою мать. Мы обе хотим защитить каждый свою семью.
Алиса ответила коротко:
– Я подумаю об этом.
Пейдж достала свою визитную карточку, написала домашний и мобильный телефон.
– Пожалуйста, позвони мне. Не тяни слишком долго.
Алиса взяла карточку. Она остановилась на полпути к двери.
– Ты расскажешь прессе обо мне?
– А ты? – спросила ее Пейдж.
– Зачем мне это? – удивилась Алиса.
– Ради денег. Кто-нибудь может хорошо заплатить тебе за такой материал.
Алиса кивнула, ее рот сжался в горькую линию.
– Буду иметь в виду.
– Черт возьми, – выругалась Пейдж себе под нос, когда Алиса вышла из комнаты. Зачем она подкинула ей такую идею?
Дверь палаты открылась, она подумала, что Алиса зачем-то вернулась, но вошли медсестра и Райли.
– Я обнаружила под дверью вот этого мужчину. Он подслушивал, – хмуро сказала медсестра. – Сообщить об этом вашему дедушке?
– Нет, это мой друг. – Пейдж вышла в холл поговорить с Райли, а медсестра направилась к кровати, проверить состояние больного. – Что ты слышал?
– Кое-что из вашего разговора с Алисой, – признался он. – Я бы не стал подбрасывать ей идею продать вашу историю желтой прессе.
– Алиса сама додумалась бы в конце концов. Она очень сердита. Она до сих пор ничего не знала об отце.
– Тогда она имеет право злиться, – согласился Райли. – Пойдем.
– Куда? – удивленно спросила она.
– Следить за Алисой, – сказал он, шагая по коридору.
Пейдж припустила за ним, не поспевая за его широким шагом.
Они вышли из больницы и увидели Алису, которая направлялась к автобусной остановке.
– Я возьму машину, – распорядился Райли. – Ты следи за ней. Если она сядет в автобус, запиши номер.
– Хорошо. Но зачем за ней следить?
Райли снисходительно улыбнулся.
– Чтобы узнать, куда она пошла.
Пейдж не обратила внимания на сарказм в его ответе, она не понимала, что даст им слежка за Алисой, но, по крайней мере, они хоть что-то делают. Это лучше, чем сидеть в больничной палате и думать, очнется ли отец.
* * *Алиса вышла из автобуса и поднялась по лестнице к верхнему уровню Портсмут-сквер, популярному месту Китайского квартала. С каждым шагом она чувствовала себя все неуютней, особенно когда проходила мимо детской площадки, где старые китаянки выгуливали детей, чьи молодые матери работали целыми днями. В Китайском квартале ничего не изменилось. Приезжали все новые и новые иммигранты, но полно было и тех, кто жил здесь всю свою жизнь, как ее бабушка и дедушка.
