Филлис Холлдорсон - Подкидыш
Рик молчал. Неужели он рад, что она наконец уезжает? Хоть бы притворился, что ему жалко, — ведь они расстаются навсегда. Навсегда.
Глава тринадцатая
А Рик чувствовал себя так, словно ему дали под дых. Боль накатывала волнами, было трудно дышать.
Джоди уезжает! Не когда-нибудь там, в неопределенном будущем, а сейчас. Еще четыре дня, и уедет.
Может, выложить ей всю правду? Именно так и следовало поступить с самого начала, вместо того чтобы ходить вокруг да около! Рик живет со своей тайной уже тринадцать лет, и за все это время у него ни разу не возникало ни малейшей потребности кому бы то ни было открыться.
Но соблазн скоро пройдет.
Нет, насчет этого он, похоже, крупно ошибся.
Мало-помалу туман боли и отчаяния, окутавший его разум, прояснился; он вслушался в звучащие вокруг голоса. Да, Джоди уезжает в Цинциннати. От этого никуда не деться, но разве честно отпустить ее, не объяснив истинной причины, почему им нельзя пожениться и иметь детей?
— Джоди, мне нужно с тобой поговорить, — настойчиво сказал он. — Не могла бы ты поехать сейчас ко мне? Мы можем взять с собой и Долли тоже.
Джоди так и ахнула. Конечно, она хотела, чтобы он заговорил, но никак не ожидала услышать такое.
— Я… конечно, могла бы… — с усилием молвила она. — Но Долли спит, а на улице слишком холодно, чтобы ее выносить.
До этого Рик не выказывал к ребенку интереса, так с чего это вдруг сейчас приглашает к себе ее вместе с Долли?
— Нет никакой нужды тревожить девочку, — вмешалась Дороти. — Мы с отцом прекрасно с ней справимся.
Рик не отрываясь смотрел на Джоди.
— Решать, конечно, тебе, но можно завернуть ее в теплое одеяло. Я прогрею машину, и Долли пробудет на холоде всего несколько секунд, не больше.
— Спасибо вам, — сказала Джоди, обращаясь к Дороти, — но я думаю, мы довезем ее в машине, ничуть не потревожив.
Так оно и вышло: сиденье машины раскладывалось в детскую кроватку; не разбудив, они осторожно положили туда девочку и через полчаса уже были в гостиной Рика. В камине горел огонь, и возле него, в безопасной близости, поставили кроватку Долли.
— Ты не озябла? — спросил Рик у Джоди, когда они сели на диван. — Я могу включить отопление.
Но Джоди предчувствовала, что этим вечером ей будет не то что не зябко, а так жарко, что полетят искры.
— Нет, спасибо, — отозвалась она.
Они помолчали.
— Знаешь, у меня оборвалось сердце, когда ты сказала, что скоро уедешь в Цинциннати, — сказал наконец Рик.
Что ж, по крайней мере он услышал, что она говорила.
— В этом нет ничего неожиданного, Рик. Я ведь и так прожила здесь куда дольше, чем предполагала.
— Знаю, но чем дольше ты была здесь, тем больше я привыкал к мысли, что ты никогда не уедешь и мы сможем быть друзьями, не становясь любовниками.
Она печально покачала головой.
— Боюсь, это было бы противоестественно.
— Это вообще невозможно, — резко сказал он, — но я был слишком влюблен в тебя, чтобы смотреть на вещи трезво. Я не переставал повторять себе…
— Влюблен? — перебила Джоди, не веря своим ушам. — А ты случайно не путаешь любовь с вожделением?
— Ни на минуту, — твердо сказал он. — Вот почему мне так тошно. Со страстью, с вожделением я бы как-нибудь справился, но полюбил я впервые, и вся моя жизнь пошла кувырком… Я был с тобой неискренен, милая, — пробормотал он. — Не сказал тебе всей правды, не объяснил, почему мы никогда не сможем иметь детей.
Джоди приникла к нему, не делая попыток в чем-либо разобраться. Он любит ее — это самое главное. Главнее ничего нет. Если они любят друг друга, то с прочими проблемами как-нибудь справятся. Это точно.
— Слушай: тринадцать лет назад, еще учась в колледже, я заболел свинкой. Здорово заболел, пришлось на несколько дней лечь в больницу, и даже когда вышел оттуда, не сразу оправился. Прописали постельный режим. Но со временем пришел в себя и возобновил занятия.
Он умолк. Джоди подняла голову, взглянула на него и увидела лишенный всякого выражения, затуманенный взгляд, искаженное болью лицо.
Господь милосердный, да что же тогда с ним стряслось, если он и сейчас, через столько лет, так страдает?
— Рик! Рик, в чем дело? — в страхе воскликнула она. — Что ты пытаешься мне сказать?
Он поднялся на ноги, подошел к кроватке Долли, склонился над ней, стоя спиной к Джоди.
— Через несколько месяцев мой врач настоял, чтобы я сдал кое-какие анализы, — еле слышно произнес он.
Снова молчание, да такое безнадежное, что Джоди от страха перестала дышать.
— Рик, пожалуйста, скажи же, какие анализы? Что у тебя оказалось?
Он нежно коснулся своей огромной рукой личика ребенка, повернулся и посмотрел на Джоди.
— Эта болезнь сделала меня стерильным, — без выражения сказал он. — С эрекцией и прочим все в порядке, но я никогда не стану отцом. Так что дело вовсе не в том, Джоди, что я не хочу иметь детей. Я просто не могу их зачать. Вот и все.
Чувство облегчения охватило Джоди, она перевела дух, ощутив лишь слабый укол сожаления, и воскликнула с легким сердцем:
— И всего-то?!
Рик в изумлении смотрел на нее во все глаза.
— Ты говоришь — «всего-то»? Разве ты не поняла, что я сказал? Этого не исправить никакой операцией, никаким усилием воли. Это неизлечимо. Мне никогда не быть отцом!
Джоди видела, как он страдает. Она и сама огорчилась. Жаль, конечно, что она не сможет носить под сердцем его ребенка, но радость, что ничего по-настоящему серьезного нет, что он любит ее и, в конце концов, любит детей, была так велика, что она никак не могла разделить его отчаяние.
— Я сожалею, — сказала она, — но какое отношение это имеет к нашей свадьбе?
— Да что же мне сказать, чтобы ты наконец поняла? — с отчаянием воскликнул Рик. — Ты хочешь детей, а я не могу их тебе дать! Теперь поняла?
— Да почему же не можешь, — нежно сказала она. — Чтобы быть отцом, совсем не обязательно «сделать» ребенка. Если еще не поздно, давай начнем нашу семью с Долли. В конце концов, девочку поручила тебе ее родная мать. У нас есть письменное свидетельство. Мы оставим себе Долли и возьмем еще столько детей, сколько сможем прокормить и воспитать.
Нахмурившись, Рик снова посмотрел на ребенка. Джоди видела, что он все еще сомневается.
— Но это будут не твои дети!
— Мои! — не удержалась от улыбки Джоди и легонько провела пальцем по его подбородку. — Будут твои и мои. Совсем не обязательно, чтобы сыновья и дочери были только биологические. Мне нужны дети, чтобы их любить и холить. Неважно, кто их родил, они будут наши с тобой.
