Айрис Джоансен - Дыхание бури
Но задавать вопросы было уже поздно. Приходилось признать, что она действительно полюбила Майкла, и в течение последних двух недель убедилась, что он, вне всякого сомнения, заслуживает любви. Он не только обладал острым умом и мужественным обаянием, но демонстрировал непреклонную честность и прямоту в отношениях со своими подчиненными. И если Донован был безжалостен по отношению к тем, кто стоял на его пути, то своим друзьям он великодушно прощал их невольные ошибки.
Ее чувство становилась сильнее день ото дня. В отчаянии, страстно желая ответной любви и подсознательно надеясь на нее, она тем не менее была готова навсегда смириться с любым чувством, которым мог ответить ей Майкл, если уж не суждено рассчитывать на взаимность. Тогда любовь обогатит ее саму как личность, и она станет сильнее духом по сравнению с тем временем, когда впервые встретила его. Бренна с радостью легла бы с ним в постель, и то, что она сама до сих пор не предложила этого сделать, объяснялось тем, что с каждым совместно проведенным днем они все глубже узнавали друг друга, и она чувствовала, что сначала должна завоевать его дружбу, прежде чем надеяться на ответное чувство, более глубокое, чем простое желание физической близости. К тому же явно затянувшееся разъяснение нелепой ситуации, при которой «мать» Рэнди оказывалась девственницей, тоже таило в себе немало сложностей. Эту петлю Бренна сама затянула на своей шее, и теперь требовалось приложить немалые усилия, чтобы ввести Донована в курс дела, основательно не испортив с ним отношений. А пока удобный момент все никак не представлялся…
Бренна перевернулась на живот и откинула с плеч длинную прядь волос, чтобы загорала спина. Положив голову на сложенные руки, она сладко зевнула, ощущая приятную тяжесть закрывающихся век, как вдруг вся дремота мгновенно улетучилась от увесистого шлепка чуть ниже спины.
– Не слишком ли я тебя разбаловал? – раздался нарочито серьезный голос Майкла. – Не надоело тебе отдыхать, женщина? Ну-ка развлекай меня, как подобает покорной жене.
Бренна открыла глаза и увидела, как Майкл усаживается в стоящий рядом шезлонг. На нем были плавки черного цвета, его загорелое мускулистое тело излучало такую мужественную силу, что она почувствовала, как в груди разливается волнующее тепло, вызванное отнюдь не жарким солнцем.
– Как тебе удается выглядеть таким свеженьким? – спросила она сонным голосом. – Ты же до четырех утра сидел с автором «Дикого наследия» и спорил с ним об изменениях в сценарии, а в девять уже завтракал со мной. Неужели ты никогда не устаешь?
Донован бросил на нее удивленный взгляд.
– Я и не знал, что ты интересуешься, чем я занимаюсь по ночам, – со смехом ответил он. – В будущем это пойдет нам только на пользу. Вообще-то я не привык долго спать. Четыре-пять часов – более чем достаточно. Эта привычка у меня еще с детства. Тогда приходилось работать двадцать четыре часа в сутки, чтобы выкарабкаться из нищеты, и я считал сон пустой тратой драгоценного времени.
Бренну охватило непроизвольное желание погладить его по руке, от сочувствия к тому обездоленному пареньку, которым когда-то был ее муж. Однако не стоило поддаваться этому импульсивному чувству – бедный и голодный юноша давно сумел перебороть судьбу и превратился в гордого и уверенного в себе зрелого мужчину.
Она переменила позу и села на полотенце, обхватив колени руками.
– Ну и как идет подготовительная работа над «Диким наследием»?
– Неплохо. На следующей неделе планирую приступить к съемкам.
– Но ты ведь не будешь сам режиссером в «Наследии»? Я слышала, как ты говорил Джейку, что пригласил какого-то телевизионного режиссера, у которого даже нет опыта съемок подобных фильмов.
– Какие у тебя большие уши, бабушка, – со смехом ответил Донован. – Тим Батлер – отличный режиссер. Он снял бесподобный мини-сериал о Давиде и Вирсавии, а у меня и без этого фильма дел по горло. Кстати, о «Диком наследии», – перешел он на серьезный тон. – Когда я рассказал Джейку о нашем споре на твоем первом прослушивании, о том, какая ты фанатичка и что ты думаешь по поводу метода Станиславского, он чуть со стула не упал от смеха и сказал, что ты просто разыграла меня.
– Майкл! – возмущенно воскликнула Бренна. – Зачем ты мне рассказывал всю эту ерунду якобы о методе Станиславского, если сам не верил в нее? Почему ты не отдал мне роль Энги? Ты же отлично знал, что я справилась бы с нею!
– Да, – небрежно кивнул Донован. – Ты действительно подходила на эту роль намного лучше других актрис, пробовавшихся на Энги.
Он откинулся назад и что-то замурлыкал себе под нос, словно греющийся на солнце кот.
– Тогда почему ты так поступил? – Бренна чувствовала, что Майкл опять каким-то образом манипулирует ею.
Майкл повернулся к ней и усмехнулся.
– У Джейка чересчур длинный язык. Ну да ладно, теперь можно признаться. Весь этот вздор по поводу теории Станиславского я сочинил экспромтом, чтобы найти причину отказать тебе в роли Энги. Как только я увидел тебя в первый раз, то сразу понял, что тебе ее играть нельзя.
Бренна открыла рот, чтобы возразить, но он быстро положил ладонь ей на губы и продолжил:
– Может быть, ты не обратила внимания, но в сценарии есть две откровенных постельных сцены, и в одной из них Энги должна предстать совершенно голой. Так необходимо по сюжету.
Я не мог позволить, чтобы ты раздевалась перед всеми… Тогда я бы точно не выдержал до окончания съемок.
Он убрал руку, и Бренна восхищенно посмотрела ему в глаза.
– Да, я действительно не обратила внимания, – прошептала она, зардевшись от смущения.
– Так я и думал, – довольно произнес Донован. – Конечно, я чувствовал свою вину за то, что лишаю тебя роли. Но потом очень вовремя вспомнил, что еще нет актрисы на роль Мэри Дарни. Уверен, картина будет иметь огромный успех и принесет мне кучу денег.
– Фу, какой ты меркантильный! – с деланным ужасом воскликнула Бренна. – А как же насчет чистого искусства?
– Ничего не поделаешь, проклятый капитал диктует свои законы, – ответил он, стараясь казаться серьезным. – Я считаю себя деятелем искусства, и очень неплохим, между прочим, потому что сам составляю захватывающие сюжеты для сценариев и снимаю по ним кассовые картины. В нашем обществе самой заслуженной наградой за любые достижения являются деньги, а не пустые похвалы критиков. И будь я проклят, если мне не удастся вырвать самую большую награду за свою работу.
Бренна спросила после долгой паузы:
– А случалось ли такое, что твои фильмы не приносили тебе денег?
– Однажды я был очень близок к такой ситуации, – задумчиво ответил Майкл. – Это случилось в самом начале моей карьеры, когда я снял свой второй фильм. Кинокритики разбили картину в пух и прах, и зрители не пошли на нее. Все говорили, что она чересчур проста, а действующие лица – недостаточно экзотичны.
