Лина Дорош - Новые туфли хочется всегда
– Испытать хочешь на мне?
– Да.
– Давай.
– Не боишься?
– Давай, чего уж там. Я еще пару-тройку часов ничего бояться не буду.
– А потом?
– А потом усну, но бояться всё равно ничего не буду, только сказать уже об этом не смогу.
– Так вот. Большего счастья, чем я, у тебя не будет! – погрозила пальцем. – Никогда не будет больше! Учти!
– У меня?
– У тебя.
– А в мире?
– Я не могу так сразу. Охватить мир. Весь. Нет у меня таких полномочий, только на отдельно взятую кровать могу.
– Слава Богу! Ты меня успокоила.
– Ты не понял?
– Я понял. Большего счастья, чем ты, у меня никогда не будет. Но миру в целом ничего не угрожает.
– И что?!
– Что?
– Не страшно?!
– Пока нет.
– Да! Кому-то повезло больше.
– Неужели?
– Да! Кому-то, я бы даже сказала, проперло!
– Да ну?!
– Ну-у-у да-а-а… Кому-то досталось настоящее, большое, хорошее, даже отличное! Счастье. А тебе! Вот такое, – скорчила рожу, – никакое. Вот так тебе повезло!
– Опять не проперло…
– Цыц!
– А точно, что уже ничего нельзя сделать?
– Ничего не поделаешь, да! Хотя, может быть, конечно, вероятность какая-то есть, в общем, удача всё-таки может тебе еще улыбнуться.
– И как будет выглядеть эта ее улыбка?
– Я выйду замуж за кого-то другого и уйду от тебя.
– Похоже на правду.
– Вот именно, только похоже! Потому что это еще ничего не значит. Никаких гарантий! Даже если я уйду, то не факт, что навсегда. Я могу вернуться!
– Да ну?!
– Ты повторяешься и вынуждаешь повторяться меня – ну да.
– Везение мне выпало под стать счастью.
– Я ж тебе говорю: делать нечего! Настигло! Как ни крути, будет тебе странное неказистое счастье.
– Накрыло так накрыло, – Матвей улыбнулся одним уголком рта и спросил, – а можно я задам глупый вопрос?
– То есть ничего нового не спросишь?
– Почему ты решила, что это и есть самое большое счастье в моей жизни?
– Эмпирическим путем собраны доказательства.
– Оглашай, дозволяю.
– Спасибо, барин! Секс – раз.
– Еще аргументы будут?
– Да. Секс – два и секс – три.
– Что же над укреплением доказательной базы Вам, пророчица, еще работать и работать, но есть еще один вопрос.
– Неужели? Только быстрее, я, кажется, засыпаю.
– Что ты для меня – ясно, а я для тебя – что?
– А вот это хороший вопрос, поздравляю! – сказала, глубоко зевая.
– Спасибо, но зубы мне заговаривать не стоит.
– Ага, учту, – я потянулась, еще раз зевнула, повернулась к Матвею спиной, – кстати, я тебе говорила, что люблю тебя?
– Нет.
– Хорошо, что еще не проговорилась.
Глаза закрылись. Я заснула. Как мне казалось в тот момент, пребывая в здравом уме и трезвой памяти.Утро наступило раньше, чем я проснулась. Матвей встретил его первым и взял в союзники. Он лежал поверх одеяла одетый и обутый. Молчал. Выражение лица говорило о серьезном. В глазах сочетались расслабленная улыбка и напряжение. Он всем своим видом будто говорил: «Я готов поддержать любую версию. Если хочешь, то я зашел только что и не смог сдержаться – позволил себе лишнего и прилег на кровать. С какими мыслями ты проснулась?»
Я тоже молчала. До сих пор не перестаю удивляться метаморфозе, когда засыпает один человек, а просыпается совсем другой. Ничего не помнит. А понимает, что ничего не помнит, по каким-то косвенным фактам, как, например, чья-то усмешка или взгляд. Испытывать стыд в такой ситуации можно, но не конструктивно. Что толку? Уже всё сделано. И есть ли чего стыдиться? Я такого не могла сразу припомнить, но хитрая улыбка в глазах Матвея говорила, чтобы я не была в этом слишком уверена, что я могу ох как ошибаться. Еще было не понятно, с чем связано это напряжение в его глазах. Что не так? Или что может быть не так сейчас, утром?
– Доброе утро, или я что-то уже пропустила?
– Доброе утро, – сказал он загадочно.– Да, утром я выгляжу именно так – а что?
– Водички?
– Хорошо бы, спасибо.
Он протянул мне стакан. Я выпила один стакан залпом и потянулась, чтобы налить еще, но Матвей отнял бутылку и удерживал ее на расстоянии вытянутой руки.
– Матвей, если думаешь, что твое пребывание в моей кровати утром стало для меня новостью или разочарованием – ты ошибаешься.
– Хорошо, с первым вопросом ты справилась, – он налил мне воды.
– У меня тоже вопрос: сейчас так модно, лежать в кровати в ботинках, когда на девушке нет даже капельки духов?
– Еще воды хочешь?
– Я всё помню. Я уже все видела.
– Я не был в этом уверен и не хотел тебя шокировать.
– Еще раз говорю: я всё помню!
Напряжения в его глазах не стало. Он опять загадочно улыбнулся. Поставил бутылку на пол.
– Давай проверим.
– Что?
– Всё ли ты помнишь.
– Что именно тебя интересует?
– Какой у тебя прошлой ночью открылся дар?
– Какой дар? Ты бредишь?
– Не я и не сейчас. Это ты меня убеждала, что обладаешь даром прорицательницы.
– Если даром, то очень похоже на правду.
– Даром или за деньги прорицаешь – ты не успела рассказать.
– Я, наверное, шутила.
– Наверное.
– А что я напрорицала? И кому?
– Мне ты напрорицала, что большей любви, чем ты, у меня не будет. И что вряд ли ты от меня когда-то уйдешь.
– Это всё?
– Нет, еще ты мне призналась в любви. А раньше ты предложила завести ребенка, но без взаимных обязательств.
– Теперь всё?
– Кажется, да, – Матвей ощущал себя триумфатором.
Ситуация для меня оказалась непростой, пришлось это признать, но только в душе. Даже сложнее, чем я успела предположить за время бодрствования. Но чужой триумф вовсе не означает моего поражения. Его триумф – это ему триумф, а мне заряд спортивной злости. Да, минуту назад я готова была подписать капитуляцию. Да, в следующий после получения моей подписи момент он мог бы начать наслаждаться своим триумфом. Но не раньше! А сейчас что? Я еще ничего не подписала, поражения не признала – а он торжествует?! Не бывать такому. Мозг не закончил работу над версией, но я уже начала говорить:
– Значит, так. Вчера ночью я тебе сказала, что являюсь самой большой любовью твоей жизни и что сама я тебя люблю. Так?
– Так.
– Всё верно! Всё так и было! Обрати внимание – случайных окончаний в моих словах нет. Вчера всё именно так и было. Вчера! А сегодня наступило сегодня и многое переменилось.
Матвей взял стакан и налил воды себе.
– Дальше. О ребенке. Признаю – это была глупая шутка. Да, я пошутила. Я только хотела отвлечь тебя от брачно-мрачных мыслей – вот и затеяла этот бредовый разговор. Надо было тебя как-то из равновесия вывести. И мне это удалось! А потом случилось недоразумение… Я попыталась тебе сказать, что пошутила, но не смогла! Единственная правда, которая дожила до утра, – никаких обязательств. Взаимно мы с тобой от них свободны.
