Ксения Васильева - Теплый пепел надежд
Тамара чувствовала себя криминалистом! Ага! Его перекосило! Значит, она читала ему стихи! Или он сам… Почему его перекосило именно от названия этого стихотворения?
Сонька книжку с собой не брала… Значит, читала на память.
Перед Тамарой стала вырисовываться почти правдивая картина произошедшего у Макса в комнате… Девчонка пришла под видом дамы… А потом неловко — или ловко? — открылась! И тут одно: либо он бы ее убил, либо она его…
Но она не убила, изуродовала!..
Тамара сидела как сомнамбула. Валерка что-то ей говорил, Гуля. Оба они смотрели на нее удивленно. А она видела, как это произошло! Вот потому ей и хотелось спасти девчонку — чуяла она, что все не так просто!
Наконец она услышала, что они говорят ей о завтрашнем дне — когда ехать смотреть дом…
— Когда захотим, тогда и поедем, — отмахнулась она и, взяв с холодильника томик Блока, ушла к себе. Ложась в постель, мстительно подумала: ты у меня еще эту книжечку спросишь!
Гуля тоже чувствовала непонятное напряжение в семье, и пока дядя Валера принимал ванну, решила зайти на секунду к тетке — правда ли, что Сонечка в Каракорах? Тамара сказала ей мимоходом, что Капа отправилась в свою станицу.
Тетя Тамара лежала в постели с той самой книжкой, из-за которой они поцапались с Максиком…
На Гулин вопрос Тамара ответила не сразу.
Она долго смотрела на Гулю, как бы раздумывая, и, вздохнув, ответила:
— Девочка моя милая, нет в Каракорах твоей Сонечки и где она — никто не знает. Понятно?
Гуля будто ухнула в пропасть. Сонечка! Ее главная и единственная подруга! Неужели с ней случилось что-то страшное?.. Гуля боялась спрашивать, но глаза Тамары будто что-то говорили ей.
Гуля, как ни пыталась, разобрать не сумела. Поэтому, чтобы не заплакать при Тамаре, она пожелала спокойной ночи и пошла к двери, а вслед услышала:
— Завтра с тобой поговорим, хорошо?
Она, не оборачиваясь, кивнула.
Макс лежал в постели, но не спал — глаза посверкивали в полутьме. Он включил только настольную лампочку-ночник. Не хотел, чтобы сестра его рассматривала.
…Хорошо, что дядя Валера придумал купить дом, подумала Гуля, отвыкнув от того, что с ней в комнате ночью находится взрослый брат. Да и вообще неприятно, когда кто-то наблюдает за тобой. Если бы не Макс, Гуля сейчас бы порыдала как следует, посидела бы при свете, покурила, чашку кофе выпила. Подумала бы спокойно обо всем, что с ними за последнее время произошло. А так… Приходится переодеваться в ночную рубашку (Макс отвернулся) и ложиться спать. Конечно, можно размышлять и в таких условиях, но удовольствия от этого не получишь.
Сонечка!.. Где ты?.. Гуле впору было заплакать.
Услышав голос Макса, она вздрогнула. Гуля не ожидала, что он с ней заговорит, да и не хотела этого…
— Гуля, ты же не спишь, я знаю. Разве не так?..
Гуля сначала решила молчать, но, вспомнив, что он бедный-несчастный, ответила, что не спит.
— Давай тогда честно — и больше никогда об этом.
Сказал каким-то странным тоном, то ли угрожающим, то ли просто суровым… Гуля не поняла, она вообще перестала понимать: все переглядываются, что-то скрывают, о чем-то серьезном думают, а она в стороне, как неродная…
— Давай, — прошептала Гуля, не имея никакого представления, о чем он может сейчас с ней говорить?
Они, как в былые времена, сев на своих постелях, закурили. Макс затянулся так, что сигарета затрещала, и, отмахнувшись от дыма, который попал ему в глаза, сообщил:
— Я знаю, кто меня уделал.
Гуля охнула, подумав, почему же он ничего не говорит дяде Валере?.. Тот бы… Но Макс перебил ее мысли.
— И ты знаешь, — сказал он это очень уверенно.
Гуля растерялась. Выходит, он думает, что она знала и молчала? Кто же она тогда такая? Предательница?..
— Максик, — она постаралась, чтобы голос у нее был как можно ласковее и мягче, ведь он еще болен! — Максик, ну подумай сам. Если бы я знала, неужели бы я молчала?..
— Это не исключено, — ответил он холодно. — Чего ты в таком трансе? Я жду от тебя признания.
Гуле совсем не хотелось говорить Максу, что ее транс связан с потерей Сонечки и что, конечно, с той что-то случилось, а им всем наплевать, потому что Сонечка чужая!..
А вообще, что, теперь ему ничего говорить нельзя? Нет, можно и нужно!
— Это из-за Сонечки, Максик…
— Та-ак! — заорал он, чуть не подпрыгнув на постели. — Я был уверен!
— Тише, — попробовала усмирить его Гуля, — услышат, подумают, что опять… — она не добавила «ты меня бьешь», — мы ссоримся. Не надо, Максик! А если ты так разозлился, давай прекратим разговор до лучших времен.
Гуля легла и закрыла глаза, хотя внутри у нее все тряслось.
Макс, тоже опасаясь, что услышат, тихо продолжил:
— Рассказывай, что знаешь.
— Я знаю очень мало, если тебя вдруг заинтересовали наши соседи… Они уехали в Каракоры и пробудут там все лето…
— Значит, она в Каракорах, — задумчиво протянул Макс.
«…Что ему надо от Сонечки? — со страхом подумала Гуля. — Что он к ней привязался?» Чтобы отвлечь его от мыслей о подруге, она спросила:
— А как ты думаешь, кто… с тобой…
И не успела больше ничего сказать, как Макс прошипел, словно змея:
— Твоя подружка Сонечка!
— Да она никого не может обидеть! Ты говоришь так, потому что ненавидишь ее! Сонечки, наверное, вообще уже нет на свете! Ее убили! — кричала Гуля, зарыдав.
«Рассказать ей все, — размышлял Макс. — Но ведь начнутся рыдания и истерики. А если она все-таки что-то знает?..»
Тут Макс, хорошенько подумав, понял: Гуля ничего не знает. И знать ей не надо. И никому не надо. Как он и задумал. Зря, конечно, ляпнул, но сделанного не воротишь… О-о, у него такие замыслы! Такая ненависть полыхает в его сердце! Когда он найдет эту гадину, он такое скажет и сделает, что она сама в петлю полезет!
Если Макс и раньше не отличался прекрасным характером, то сейчас он стал кремнем с зазубринами, о которые каждый обдирался, приближаясь к нему.
— Не реви, я пошутил, — успокаивал Макс как мог, но получилось так, будто он ее презирает и в грош не ставит слезы сестры.
— Нет, ты так думаешь! Думаешь! Я знаю! — сквозь усиливающиеся рыдания повторяла Гуля.
Ну что теперь с ней делать, этой дурой? Выносить ее крики невозможно. Сейчас ведь припрется эта…
Макс встал, оделся.
— Реви, сколько хочешь. Я пошутил. Больше мне говорить с тобой не о чем. Пойду в общежитие, в свою комнату, с тобой можно свихнуться! — раздраженно проговорил он.
Макс ушел. Гуля его не задерживала, он вдруг стал ей совершенно чужим: из больницы вышел не ее брат-близнец, мальчик с дурным характером, а совсем другой человек, который Гуле неприятен.
