Чужая любовь (СИ) - Холод Нета

— Но ты не позвонила. — прошептал он.

— Не позвонила. Пока решалась и думала как сказать в коридоре девчонок наших встретила. В тот же день. Они обсуждали, как ты к свадьбе готовишься. Девушку твою видели… И я не позвонила. На эмоциях телефон выбросила, а потом запрещала себе искать. Да и смысла не было уже, ты же уехал.

— Страшно было?

Она прижалась к его груди. Рядом с ним чувствовала себя маленькой девочкой, которая находится под защитой. Казалось, можно перестать бояться, можно выплакаться.

— Угу. Страшно… Одной. — она всхлипнула.

— Прости. Прости, что так долго до тебя шел. Надо было сразу все бросить и к тебе вернуться. Но почему-то думал, здесь никто не ждет.

Он нежно поглаживал ее по спине. Потом прикоснулся своими горячими губами к ее виску, будто пытался успокоить.

— Я ждала.

Они оба замолчали. Каждый погрузился в свои воспоминания о прошлом.

— Можно еще спрошу?

— Мм? — ее голос был сонным. Лежа на его широкой груди, Ева уже была готова провалиться в сладкий сон.

— Почему отчество мое дала?

— Так получилось. Не смогла по-другому. Посчитала, что заслужила оставить себе такое напоминание. Напоминание, что все это было… Что ты был.

* * *

В один из дней Николай Сергеевич вызвал Еву к себе. После их разговора она тогда ушла с уверенностью, что ее уволят. Но было тихо. Каждый раз, входя в приемную, ждала, что вот Елена Петровна ее окликнет и сообщит об увольнении. Но женщина всегда сидела веселая и общалась с Евой в привычной манере. Даже не выдержала и как-то прямо у Степы спросила, когда уходить-то. Но тот лишь рассмеялся, так и не объяснив ничего. А сегодня вот, начальник ее сам вызывает.

Она видела два варианта развития событий: либо ей сообщат, что она свободна, либо продолжат запугивать, чтобы не лезла к его женатому сыну. Не радовал ни один из сценариев.

Она вошла в кабинет и прошла к рабочему столу. Николай Сергеевич изучал какой-то договор, но стоило ей войти, тут же отложил его в сторону.

На удивление взгляд был не злой. Еве даже показалось, что он смотрит на нее с интересом. Были какие-то изменения в этом человеке, что-то неуловимое. Только она пока не понимала, что именно.

«Странный он сегодня».

— Присаживайтесь, Ева.

— Вы что-то хотели, Николай Сергеевич?

— Я бы хотела снова вызвать вас на разговор.

Она решила сразу обозначить свою позицию. Не было смысла тянуть.

— Николай Сергеевич, мое мнение не поменялось. То, что я вам тогда сказала — правда. Если хотите, увольняйте…

Весь запал пропал, стоило только ей заметить, как слегка приподнялся уголок его губ.

«Он что улыбается?»

— Благородный порыв отстаивать свои интересы, но я вас не для этого позвал. В прошлый раз я был слишком резок и хотел бы принести извинения. Я прошу у вас прощения за те резкие слова, что тогда высказал в вашу сторону. Я был не прав.

Она не знала, что ответить, слишком была удивлена. Ева опустила голову от легкого смущения. Не ожидала таких искренних извинений от него. Отец Степы говорил с ней очень вежливо, в своей привычной манере. Видя, как она замешкалась, Николай Сергеевич решил продолжить.

— Мы серьезно поговорили с сыном, и я понял, что был не в курсе всей ситуации. И сейчас жалею. Степан мне все объяснил. Хотя он и запретил… нет, скорее не рекомендовал мне вас беспокоить, но я все же решил все высказать.

Она подняла голову. Ева встретилась с ним взглядом и, наконец, поняла. Вот что в нем изменилось. Он на нее смотрит другими глазами, не как раньше. Будто не на обычную сотрудницу.

«Он все знает!» — пронеслась мысль в голове.

Она не догадывалась, о чем они говорили со Степой. Вот только в проницательном взгляде начальника явно читалось, что ему известно абсолютно все. С такой уверенностью он общался с ней. Как кот с мышкой играл перед тем, как загнать в угол.

Тут же подумала о Есении.

«А о ней тоже ему Степа рассказал? Или нет?»

Он же сам ей говорил, что они с отцом не очень ладят.

Ева же не может прямо сейчас вываливать его отцу историю своей жизни и предъявить внучку.

— Я не знаю, как меня описывал сын, но я не такой страшный и свирепый, каким могу казаться. — вдруг произнес он уже мягче, видя ее напряжение. — Просто работа обязывает. Уже стало привычкой.

Николай Сергеевич откинулся на спинку стула. Она видела, как его плечи опустились, будто он расслабился.

— А могу узнать, что именно сын вам рассказал? — решилась спросить Ева.

Мужчина медлил. Обдумывал, что сказать.

— Я не представляю, что у него в голове. Требуя открытости и самостоятельности от сына, не осознавал в свое время, что это невозможно сочетать. Мой сын выбрал самостоятельность. Поэтому в нашем разговоре он заявил, что рассказал мне все, но насколько это много я судить не вправе.

Она молчала. На ее вопрос он пока не ответил.

— Я знаю о вашем с ним прошлом, Ева, а также о ребенке… — проговорил он и замолчал, ожидая от нее реакции.

Ева была как оголенный провод. Напряжение сковало тело. Она будто ждала приговор от этого властного человека.

— И что вы будете делать?

— Ха-ха. Ева, я вам уже говорил, я не такой страшный, каким, видимо, кажусь. Я настолько вас пугаю?

— Да. — ответила она не задумываясь. — Ой, простите… Просто мне не по себе, пока. И я не знаю, что вы планируете делать в отношении меня.

— Хм, зато откровенно. Давайте сразу отвечу, чтобы вы выдохнули. Ничего делать я не планирую.

Эти слова и правда немного успокоили. Ева заметила, что Николай Сергеевич стал выглядеть уставшим. Будто этот разговор и ему давался нелегко. А может, он надеялся закончить его гораздо быстрее, чем получалось сейчас.

— Я позвал вас, так как не знаю, как много сын мне позволит. Мы с ним в сложных отношениях, особенно в общении. У нас плохо получается… У меня. Поймите меня, я отец. У меня всего один сын и вся моя семья — это он. Всегда желал ему хорошей жизни, может, и неправильными методами. После развода он остался со мной, и я решил, что его брак тогда наладит все. Он вовлечется в работу и, может, поймет меня. Вот только сделал только хуже и чуть не лишился сына. Теперь, когда он рассказал мне о ребенке… о внучке, я хотел бы иметь хоть какую-то возможность ее видеть. Подумал, что если поговорю с вами, Ева, мы лучше поймем друг друга.

Ева вдруг увидела перед собой одинокого мужчину, что и вправду мечтал о семье. Только вот, видимо, не знал, как ее построить. А когда после очередной попытки все разбилось, он тщетно пытался сохранить осколки, напоминающие о прошлой, пусть и кривой, картинке семьи. Прятался за этим панцирем показной суровости, только чтобы никто не увидел, насколько он несчастен.

Ей почему-то показалось, что именно от этого ее Степа так отчаянно и пытался убежать.

— Я не против, чтобы вы общались с внучкой. Если не будете ставить условий или пытаться ее забрать, у меня не будет причин ее прятать.

Мужчина посмотрел на нее с надеждой. В его жизни появился второй шанс. Новая возможность попробовать наладить отношения с сыном. Есения ворвалась вихрем в их семью и все, перевернув, могла поставить все на новые места в их жизнях.

— Степа о ней не знал тогда. Но сейчас он тоже налаживает с ней общение. — Еве казалось, что ее слова смогут подбодрить Николая Сергеевича.

— Он мне говорил. Я вам благодарен, Ева. Искренне. — он горько улыбнулся и слегка повернулся к окну, что было за его спиной.

Долго молчал, погруженный в свои мысли, а потом будто вспомнив, что она еще здесь, позволил ей идти. Сказал, что ему не помешало бы все обдумать. Но перед тем как она ушла, добавил:

— Ева, вы недостаточно хорошо знаете моего сына. Он бы никогда не позволил мне влиять ни на вас, ни на своего ребенка.

Она это знала.

Глава 24

Степа окончательно переехал к Еве. Он и разрешения-то не спрашивал. Просто перевез свои вещи, как и грозился все это время. Есения сначала обрадовалась, а потом немного приуныла, когда ей сказали, что переезжает он далеко не в ее комнату. В отместку маме взяла в заложники собаку и потащила показательно к себе в кровать. У них в квартире было тесно, но Степа не жаловался. Пусть работы меньше не стало, но теперь он старался хотя бы не задерживаться, чтобы приезжать к ним вечером и посыпаться рядом с ней утром.