В одной постели (СИ) - Лакс Айрин

— Ммм… Поцелуй — это максимум, Эмиль Рустемович. Большее не дадут. Я и так столько связей подняла, я…

— Умница. Золотая моя, глупышка, девчонка совсем! Куда лезешь, а? Против слона с зубочисткой, бля! Бесстрашная! Обожаю… Теперь еще больше обожаю! — признался. — А ты?

Наконец, мы разорвали поцелуй, сели по разные стороны. Губы дрожали, глаза блестели, нутро вибрировало. Конец подтек предсеменем. Был готов поспорить, белье на Аделине тоже стало влажным.

— Признайся, почему ты пришла? — спросил я. — Я тебя не звал, обошелся не очень красиво. Отталкивал, как мог, не интересовался твоей жизнью нарочно.

— Вы еще не поняли, да?

— Про долг я уже слышал, туфта! Про настоящие причины скажи.

— Настоящие причины?

Аделина взмахнула ресницами, улыбнулась по-особенному, с таким теплом на меня посмотрела. У меня запекло в груди: я только сейчас понял, что она всегда на меня так смотрела, что мне безумно не хватало ее взглядов. Как же я по тебе скучаю, моя хорошая!

— Их целых две, Эмиль Рустемович.

— Две причины? И давай уже на “ты”!

— Ого! Я могу называть вас на “ты” и по имени?

— Да-да-да. Только скажи, скажи! — потребовал я.

— Заканчивай здесь поскорее, Эмиль. Мне нужно следы замести, как-нибудь… — нахмурилась. — О, я подам на тебя в суд под шумок. С формулировкой, что ты мне не доплачивал, эксплуатировал сверх меры!

Аделина послала мне воздушный поцелуй и поднялась.

— У тебя новый стиль в одежде, Золотце? — поинтересовался я. — Не припомню, чтобы ты раньше носила джемперы оверсайз…

— Просто у Юджина более свободные взгляды на рабочую одежду, — добавила она, отведя взгляд в сторону и торопливо попрощалась.

— Постой! Ты не назвала две причины. Ада, две причины — это какие?!

Но дверь уже закрылась…

Черт побери, я же теперь всю голову сломаю над решением этого вопроса.

Две причины. Две чертовы причины!

Допустим, одна из них, это чувства Аделины ко мне, а вторая — какая, а?

***

Я думал сутки напролет.

Снова и снова переживал миг нашей встречи. Пялился в темноту камеры, трогал губы, словно влюбленная девчонка: они горели, будто Аделина только что меня поцеловала.

Две причины, Кароль.

Дружище, не тупи!

Ты и не такие задачки щелкал. Ты очень сложную авантюру затеял, чтобы подцепить Агашева на крючок!

Неужели ты не догадаешься о каких-то чертовых двух причинах?!

Одна, вне всяких сомнений, чувства Аделины!

А вторая?!

Ооо…

Моя голова была готова лопнуть.

Мое Золотце! Только она могла подкинуть мне такую задачку, что я не справился. Я боялся ее отпустить и в то же время понял, что сделал это не зря. Она расцвела, обрела в жизни и другие смыслы, помимо меня и работы.

Я на свадьбе рассказал Роберту, как мой дед говорил: «Если встретишь женщину, которой захочется подарить свое сердце, беги. Ибо в этот момент закончится твоя свобода…»

Но я произнес только первую часть фразы, по которой Роберт решил, что дед учил меня не влюбляться и беречься чувств.

Однако там было и продолжение, и полная фраза звучала так: «Если встретишь женщину, которой захочется подарить свое сердце, беги. Ибо в этот момент закончится твоя свобода… Беги, чтобы подумать, та ли самая эта женщина? Достойная? Не ошибаешься ли ты? Мы живем в мире соблазнов и иногда ведемся на сладкие улыбки лести и громкий зов похоти, но ее вкус быстро тает, оставляя после себя пустоту. Поэтому выбирай осторожно, кому его (сердце) подарить. Та самая женщина отберет у тебя свободу — мнимую, холостяцкую, и одарит взамен настоящей свободой — быть счастливым, а не казаться им…»

Кажется, я только сейчас осознал и в полной мере прочувствовал глубину этих строк и остался взволнованным, даже глаза стали на мокром месте: так раздавило осознанием, что мои чувства к Аделине не были безответны. Иначе бы моя девочка не прибежала меня спасать, вопреки всему, вопреки всем этим новостям и обвинениям, раздутым нарочно!

Она так похорошела, мое Золотце. В этом тоже есть своя сладость и горечь: радоваться за нее и горько переживать, что не был рядом.

Я не всегда смогу быть рядом, всегда быть рядом и не нужно, гораздо важнее потом делиться всем, обсуждать сокровенное, обогащать свою вторую половинку и радоваться за ее успехи. Аделина расслабилась, засияла и даже стиль одежды стал другой, более свободный, она будто немного поправилась, стала шире в бедрах.

Внезапно я сел и заморгал, потер глаза, потом едва не взвыл, прикусил кулак.

— Не может быть. Уууу… Не может быть! Или может? Вспоминай, Эмиль, вспоминай, был ли презерватив в нашу первую ночь?! Ааааа! Хрен я что вспомню, меня тоже тогда опоили, и я… Я ни сном, ни духом! Две причины, боже! Мне срочно нужно на волю… Срочно нужно упрятать Золотце как можно лучше!

Глава 44

Аделина

Я была немного обижена, что Эмиль меня не посвятил в детали плана, но, тем не менее, понимала, какие чувства им двигали.

Понимала, почему он промолчал: слишком высокие ставки в игре, и я бы ему только мешала. Поэтому он отстранил меня на время… Но для меня большой неожиданностью стали его признания в чувствах.

В каждой клеточке крови звенели его пылкие слова: “Обожаю! Обожаю тебя!”

Я наконец ощутила, насколько Эмиль может быть откровенным — так, что даже обжигало. Он не врал и не прятался. Наконец-то не врал и не прятался, и я чуть не расплакалась там, понимая и принимая его правила игры.

Мне кажется, я понимала его даже больше, чем саму себя сейчас, пребывающую на гормональном подъеме из-за беременности. Поначалу я не придала значение сбившемуся циклу месячных. У моего организма были веские основания, чтобы перестроиться — слишком большой стресс. Отделение от Эмиля стоило мне большого количества потраченных нервных клеток.

Казалось, каждая моя клеточка души истекала кровью от желания быть там и с тем, с кем мне было сложно, но интересно. Оказалось, что я иного, кроме Кароля, не знала и первое время даже не хотела знать, заставляя себя думать и жить иначе. Нервы, новый режим дня, сна, больше физической нагрузки, другое питание. Словом, если где-то и была очередь за изменениями, мой организм занял в нем очередь еще со вчера!

Но когда месячные не появились снова, в следующий месяц, а настроение стало скакать, как йо-йо, от умиления из-за приятной мелочи до агрессии из-за крошечной досадной неудачи, я кое-что заподозрила.

Заподозрила, проверилась…

Бинго, Кароль, вы снайпер!

Я беременна.

Но говорить об этом отцу ребенка не спешила. Даже Юле не сказала, спрятала приятную новость в себе, растила ее, лелеяла, умилялась. Не было ни одной мысли сделать аборт. Ни одной… Не думала о том, как буду вести дела. Всегда можно найти варианты, а еще у меня был подарок от Кароля — тачка, стоившая сотни тысяч в валюте. Я бы выставила ее на продажу и нашла покупателя, даже накинула примерный список тех мажоров, кого могла бы заинтересовать такая лапуля.

Честно говоря, я и не планировала сообщать Эмилю. Не была уверена в его реакции. Вдруг он бы обвинил меня в том, что я залетела нарочно и принял бы меры, а я… хотела малыша. Всегда хотела. Мечты о семье, где каждый малыш желанен и не окажется на улице, меня не покидали. В общем, я все продумала, кроме одного — внезапного провала Кароля.

У меня не осталось ни одной мысли или обиды на него, только желание помочь выкарабкаться человеку, который дал мне путевку в жизнь, без преувеличения. Пусть даже он был бы неправ, плевать! Я убеждена, что Кароль достоин шанса и не должен был гнить в тюрьме.

Вот только это снова оказалось его авантюрой.

Разозлиться бы на него хорошенько, но… не хватило эмоций на это. Все мои чувства курсировали только вокруг его признаний, отзывались чутко на каждую интонацию его голоса, на каждый взгляд, а запах…