Двадцать и один год (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena"

- Привет, моя Алена… – его голос звучал устало, но в то же время, как всегда, вызывал у меня трепет. Я не смогла сдержать слёз, когда села напротив него.

- Привет, Женя, – мой голос дрожал не меньше моих рук. - Ты как?

- Как видишь... На все насрать…только без тебя подыхаю, оказывается сделать несколько глотков тебя это как впустить наркоту по вена, у меня ломка, адская, – он улыбнулся, но это была улыбка без радости, - а ты?

- Я... Я переживаю за тебя, – я сжала его руки, ощущая их тепло, и в этом контакте нашлось немного утешения. - Суд... Ты веришь, что всё будет хорошо?

Женя на мгновение задумался, прежде чем ответить: "Я верю в нас, Алена. И в то, что правда на нашей стороне. Я не собираюсь сдаваться. И знаю, ты тоже.

- Да, я буду бороться за тебя, – я крепко держала его руки, боясь его отпустить, боясь перестать чувствовать нежность горячих ладоней, – каким бы не был исход суда... я буду рядом. Верю, что скоро мы будем вместе... с детьми... на свободе.

- Спасибо, Алена... За всё. За то, что не отвернулась, за твою любовь и верность. Ты даешь мне силы держаться…и за Настьку мою спасибо…Да и спасибо это так ни о чем. Даже не знаю что сказать, – его голос дрожал от подавленных эмоций.

- Нашу Настю. НАШУ. Я когда впервые ее увидела поняла, что она НАША. Иначе и быть не могло. Какой бы не был исход, Женя, я всегда буду твоей, – я чувствовала, как катятся слезы, но я смотрела ему прямо в глаза. - Ты моя жизнь, и я буду ждать тебя. Сколько бы времени это не заняло. Я готова встретить тебя старой…готова пережить, если наша любовь трансформируется со временем. Я на все готова.

- Дура…какая же ты дура. Ты же такая красивая у меня. Ничего не изменится. Я знаю. Никогда ничего не изменится. Возраст он здесь и здесь.

Женя показал на голову и на сердце.

Мы сидели так, не отпуская рук друг друга, пока не пришло время прощаться. Каждый шаг, который он делал, удаляясь от меня, был как удар ножа в сердце, которое и так поросло шрамами, кровоточило и болело. Когда охрана вывела его из комнаты, я все еще ощущала тепло его ладоней. Возвращаясь домой, я была полна решимости сделать все, чтобы вернуть его к нам. Наше будущее начнётся снова, и я буду его ждать.

В те дни, которые предшествовали суду, я почти не выходила из офиса Марины Александровны. Мы вместе вникли в детали кейса Жени, перебирая страницы свидетельских показаний и старые улики. Я стала частью команды, стремящейся к единственно возможному исходу – его полному оправданию.

- Лена, мне нужны все фотографии, все записи, которые у тебя есть, — уверенно сказала Марина Александровна. — Каждый фрагмент этой истории имеет значение. Свидетели, которые его знали ребенком, соседи. Все что угодно. Все, кто смогут говорить о нем хорошо, всё, что могло хоть как-то подтвердить ту простую истину, что Женя всегда стоял на стороне закона.

Каждый вечер, перелистывая страницы нашего прошлого, я открывала новые грани его души, которые сейчас, больше чем когда-либо, нужно было показать миру. Я говорила с людьми, я знакомилась с соседями. Кто-то отказывал, а кто-то ради Иры соглашался помочь.

Марина Александровна работала без устали, её умение видеть сквозь слова и доходить до сути было восхищающим.

- Мы должны пересмотреть все обстоятельства прошлого дела, — сказала она. — У нас есть шанс не только оправдать его по последним обвинениям, но и очистить его имя полностью. Записи с камер и эта переписка – очень важные улики. Их пытались уничтожить и не смогли.

Она разработала стратегию, в которой каждый шаг был направлен на то, чтобы выстроить целостный образ Жени как человека, который никогда не мог бы посягнуть на жизнь другого, если бы не обстоятельства крайней необходимости. Я сама предоставила ей список потенциальных свидетелей – друзей, соседей, коллег, которые могли подтвердить его добропорядочность.

Каждый день, проведенный в ожидании суда, укреплял во мне убеждение, что истина на нашей стороне. Не знаю, давала ли мне силы любовь к Жене или просто инстинкт выживания, но я была готова бороться до конца. И я знала, что он стоит каждого моего усилия.

Стены зала суда казались мне холодными и безжизненными, но мое сердце горело жаром, какого не знало даже в самые страстные моменты нашей с Женей любви. Я сидела в первом ряду, сжимая в руках смятый носовой платок, мои глаза неотступно следили за каждым движением Марины Александровны. Я нервничала, мне было безумно страшно, что все могло рухнуть в одну секунду, что люди могли принять не сторону Жени.

- Ваша честь, дамы и господа присяжные, – ее голос был чист и уверен, и каждое слово стремилось к цели с прямотой стрелы. – Сегодня я хочу представить вам не просто доказательства и аргументы, но историю одного человека, чья жизнь была жестоко и несправедливо сломана.

Она говорила о том, как Женя стал жертвой обстоятельств, как он вынужден был поступить так, чтобы защитить не только себя, но и свою семью, меня и наших детей. Она говорила о нашей с ним любви, о нашем будущем, которое оборвалось той ночью, когда он стал заложником ситуации.

Прокурор старался создать образ Жени как человека опасного и непредсказуемого, но каждое его слово казалось блеклым на фоне страстного защитного слова Марины Александровны. Она была не просто адвокатом; она была художником, рисовавшим картину мира, в котором Женя заслуживал быть свободным.

Когда настал момент для свидетельских показаний, я встала. Мое свидетельство было искренним – я говорила о Жене, как о любящем отце и любимом человеке, о его доброте и непоколебимой морали.

Конечно, прокурор выполоскал все наше грязное белье. Говорил о порочной связи и о разнице в возрасте. Пытался выставить Женю аморальным типом.

Но когда я закончила, я знала, что сделала все возможное, чтобы помочь ему вернуться к нам. Я говорила о своей любви прямо в зале суда…Разве можно человека осуждать за любовь, за чувства. Какая разница сколько лет…разве есть у любви какие-то мерки, разве ее можно подогнать под какие-то рамки.

Сердце у меня колотилось, когда судья вернулся в зал, держа в руках судьбу Жени. Зал замер в ожидании. Прокурор, Марина Александровна, присяжные – все они выглядели напряженными, ожидая окончательного вердикта. Женя стоял рядом с адвокатом, его лицо было спокойным, но глаза искали меня, и я кивнула ему ободряюще.

- По делу об обвинении Евгения Макаровича Потемкина, – начал судья, и мое сердце на миг остановилось, – суд приходит к решению об его полном оправдании по всем пунктам обвинения. На этом заседание объявляю оконченным.

Слова судьи были как сладкая музыка для моих ушей, я зажала рот руками, чтобы сдержать всхлип. Слезы радости наполнили мои глаза, и я посмотрела на Женю, который теперь был свободным человеком. Аплодисменты раздались по всему залу, и я едва сдерживала желание броситься к нему. Чтобы задушить в объятиях, чтобы самой упасть и ощутить, как го сильные руки держат меня. Меня очень надо держать потому что после адской борьбы сил не осталось.

После вердикта Марина Александровна подошла ко мне и поздравила с победой.

- Мы сделали это, – сказала она, и я обняла её в благодарность за все её непоколебимое усердие. - Лена, у меня так же есть важные новости касательно Светланы, - продолжила она, улыбаясь. - Светлана арестована и находится под стражей. Она обвиняется в соучастии в убийстве вашего мужа Артема, а также в мошенничестве с целью присвоения вашего имущества.

Я ощутила, как мое сердце забилось чаще от волнения и облегчения одновременно. Марина Александровна продолжила:

- По документам, которые мы нашли в доме Ивана, и свидетельским показаниям, собранным нашей командой, было установлено, что Светлана активно участвовала в планировании и реализации преступления против вашего мужа. Это дало нам возможность утверждать, что она не только знала о планах Ивана, но и поддерживала его действия.

- Так что будет с домом? — спросила я, чувствуя, как напряжение медленно покидает мои плечи.