Я больше тебе не враг (СИ) - Дюжева Маргарита

Его поцелуй долгий и нежный, прикосновения полны страсти, и в тоже время бережные и аккуратные, словно я хрустальная статуэтка, которая может разбиться от неосторожного движения.

Я задыхаюсь от любви, от ощущений, что лавиной накрыли с головой, и от осознания того, что мне чертовски повезло с мужчиной. Он самый лучший, и я приложу все силы, чтобы сделать его счастливым и искупить все то, что натворила.

Глава 16

Дальше нас ждал очень непростой период, когда пришлось заново выстраивать отношения. Вроде те же два человека, а все по-другому. Больше не было места для шелухи, беспочвенных обид, ревности и прочего мусора. Остались только мы вдвоем, немного офигевшие от всех этих каруселей, но уверенные, что хотим быть вместе.

Кирсанов просто сказал: моя, не отпущу.

А я ответила: твоя, не отпускай.

Вцепились друг в друга, как две пиявки, и не разодрать, не растянуть в стороны.

Свое обещание он сдержал и отправил Сашку далеко-далеко. Она не сопротивлялась, позвонила мне только один раз, уже когда приехала на место, и спросила:

— Ты счастлива?

— Да.

— Береги это счастье.

— Буду стараться. А как ты?

— А у меня все впереди. Если что понадобиться – только позови.

И хоть у нее беда с эмоциями, хоть она совершенно не умеет их показывать, я знала, чувствовала, что она рада. И что она всегда будет за меня…какую бы фигню я бы не натворила. Моя единственная, такая же бедовая, как я сама, подруга.

С Максимом мы говорили о многом, но тема Алексы – а он ее звал только так – была для него табу. Он ее отпустил только ради меня, но предпочитал лишний раз не вспоминать.

Как и я про Алену…

Моя вторая подруга, светлая девочка-ромашка, теперь ассоциировалась исключительно с грязью и предательством. Воспоминания о ней пачкали душу. По сути, вся моя жизнь была измазана нечистотами по ее вине, с самого детства. Сколько ненужных разборок было, со сколькими людьми я испортила отношения, защищая слабую Аленочку. Тогда это казалось естественным и единственно правильным, ведь мы же семья, стая, а весь этот мир против нас. Кто нам поможет, если не мы сами? А оказалось нет никаких нас. Была только Алена, уверенная, что все вокруг должно кружить вокруг нее, и что мы с Санькой, как две беспородные шавки, должны прыгать по первому ее щелчку.

Это был очень болезненный урок. И если бы не Кирсанов, и его способность прощать, я бы до конца дней своих билась в истерике и каждый день умирала заново из-за потерянной любви.

Он спас нас обоих. Он. Не я. Тот случай, когда мужской стержень позволил пережить бурю, устроенную женской фантазией.

Как в анекдоте. Сама придумала, сама обиделась…

У нас даже шутки на эту тему начали появляться. Свои, никому непонятные, и такие же дурацкие, как вся эта ситуация.

Спустя полтора месяца мы снова отправились вместе к врачу на плановое УЗИ, на котором очень отчетливо было видно «хвостик».

— Мальчик будет, — с улыбкой подтвердила врач.

Надо было видеть физиономию Кирсанова в этот момент. Он даже выдохнул облегченно:

— Слава богу… двоих таких «девочек» я бы не вытянул.

Я сделала вид, что обиделась. Секунд на десять. А потом счастливо улыбнулась, потому что подарить ему сына было моей самой большой мечтой.

Потом мы занялись ремонтом и перестановками. Не только в городской квартире сделали все по-новому, но и тот самый дом, который был моей тюрьмой, облагородили. Теперь там была детская – светлая и уютная, хозяйская спальня, а на переднем дворе разбили детскую площадку.

Однако не так все было радостно, как мне бы хотелось.

Прошлое, на то и прошлое, чтобы оставаться за спиной, но порой оно очень нагло пытается ворваться в новую жизнь, наполнив ее хаосом.

— Тася!

Услышав громкий окрик, я вздрагиваю. Не только от неожиданности, но и от того, что меня простреливает дурными предчувствиями.

Это Алена.

Мы не виделись с ней с тех самых пор, как столкнулись на задрипанной квартире, где она наговорила нам с Сашкой кучу гадких, отвратительных вещей.

Оборачиваюсь. Бывшая подруга идет к моему столику, активно накручивая пятой точкой. Выглядит она, как…как… шалава? Слишком короткая юбка, слишком яркие губы, слишком длинные наращённые ресницы. Она совершенно не вяжется с тем образом светлой девочки, за которую я была готова сражаться с целым миром и без раздумий бросить свои чувства в жернова мести.

Любимое кафе тут же теряет всю свою прелесть. Оно, как в фильме ужасов, внезапно становится меньше и наполняется черной дымкой.

— Чего тебе?

— Вау, что так грубо, подруга, — хмыкает она, — не рада меня видеть?

Улыбается так снисходительно, надменно, свысока. Будто царица снизошла до простой смертной.

— Нет.

Меня рядом с ней тошнит. Не только от Алёны, но и от самой себя.

Дура я. Дура. Все же как на ладони, на самом виду. А я не видела, не понимала, не замечала. Думала, рядом ангелок, которого надо защищать, а оказалось, что змею пригрела. Тащила ее на себе, кормила своими эмоциями, своими жертвами, своей жизнью.

Сколько она косячила до Кирсанова? Не счесть! И дня не проходило, чтобы бедная Аленка не попала в какие-нибудь проблемы. И кто в итоге со всем разбирался и огребал за нее? Мы с Сашкой. Раз за разом, как заколдованные, не понимая очевидного. Она специально это делала, разжигала конфликты, науськивала, подставляла, а мы не замечали, бились за нее до донца, подставляясь, жертвуя чем-то важным. Это казалось единственно правильным вариантом. А как иначе? Ведь это Аленушка, маленькая нежная девочка с глазами невинного ангела. Нежный цветочек, не способный самостоятельно выстоять против жестокого, грубого мира.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​***

Теперь этот «ангел» сидит напротив меня, но что-то крыльев за спиной не видать.

— Угостишь? — кивает на почти полный чайник травяного чая. Мне два часа еще до приема, я просто хотела скоротать это время в кафе, почитать книгу, полистать картинки в телефоне.

— Нет.

Ее улыбка на мгновение идет рябью, и в глазах проскакивает странное выражение. Очень похоже на…удивление? Да. Именно на него. Алена удивлена, что я не спешу с ней делиться. Привыкла, что ей всегда выкатывают на блюдечке с голубой каемочкой все, что она захочет.

— У тебя же две чашки!

Их на самом деле две – официантка случайно принесла, думала, что я жду кого-то. Я демонстративно наливаю во вторую, но вместо того, чтобы протянуть ее Алене, сама делаю пару глотков.

Она возмущенно фыркает:

— Колхоз.

— Куда уж мне до вас, до аристократов.

Повисает тишина. Я смотрю в окно, игнорируя присутствие «подруги», а она раздраженно барабанит пальцами по столу, потом не выдерживает:

— Где Сашка? Что-то давно ее не видать. Не звонит, в гости не заходит.

— На фиг ты ей сдалась? У нее своих дел хватает.

— Пфф, да какие у нее могут быть дела? Она же тормоз, хронический.

Молчу. Потому что не хочу тратить на нее ни одной секунды своей новой жизни. Не хочу ничего доказывать или ругаться.

Я хочу только одного, чтобы она уползла на другой конец света и больше никогда не появлялась поблизости.

— А у тебя как дела? Все льешь слезы с соплями по Кирсанову? — издевается, сучка. Ей прямо неймется, хочется меня укусить и побольнее, — ловко я вас обыграла, да?

— Мне восхититься? Похлопать? Заорать «браво, бис?». Или что?

— Да ладно тебе, — смеется она, — весело же было. Такую партию пришлось разыграть. У-у-ух, аж мурашки по коже.

У меня тоже. Только далеко не от больного восторга, которым так явно упивается моя дорогая подруга.

— Но я не виноватая, — разводит руками, — как говорится, это не мы такие, это жизнь такая. Тебе Макса винить надо, не меня.

— И за что же мне его винить? — спрашиваю сквозь зубы.

— Если бы он мне сразу ребенка заделал, не пришлось бы извращаться и всякое выдумывать.

Не верю своим ушам и переспрашиваю: