Немного о потерянном времени (СИ) - Шабанн Дора

И да, препараты свои я принимаю и с психиатром созваниваюсь. И нет, мне не стыдно за это лечение.

Очень неожиданным для успокоившейся меня оказывается звонок Севы.

— Ты сильно неправа, Ладушка. Но я тебя понимаю и прощаю, конечно. Глупости все делают, главное — понять и исправить. Давай встретимся, поговорим. Я уверен, мы найдём приемлемое решение наших сложностей.

Ой-ой.

— Конечно, решение есть. Я подала документы на развод. Ни я, ни Лиза тебе не нужны. Нет смысла мучать друг друга.

— Ты же понимаешь, что бегство не выход. Нам необходио все спокойно обсудить. Приезжай домой, милая.

Ни за что! Я, может, и блаженная, как болтают меж собой здешние дамы, но не совсем же отмороженная?

— Нет. К тебе я больше не поеду. И встречаться с тобой до суда не хочу.

— Какой суд, Ладушка? У нас с тобой дела семейные, личные, никого они не касаются.

Мороз по коже. Да, они столько лет были такие. Скрытые. Тихие. И очень-очень страшные, эти наши личные и семейные дела. Я помню.

Но сейчас я знаю, я уверена, что не все так живут. Это нужно пресекать. Страх в семье — недопустимо.

— Они были бы такими, если бы не включали в себя физическое насилие.

— О чем ты, девочка моя? Подумаешь, немного воспитывал свою жену, — Сева смеется.

Для него ударить женщину — норма. Сколько раз свекровь вспоминала, как отлеживалась у подруг, пока муж уезжал в командировку, после того как учил ее жизни. Слушала тогда эти воспоминания с содроганием. Думала, как же это ужасно и неправильно. Верила, что у нас так никогда не будет. Напрасно.

Я ведь даже момент сейчас не вспомню, когда начались побои. Сперва затрещина или хлопок по попе со словами: «Молчи женщина, знай свое место!».

Вроде шутки. Семейной. Да.

Затем сильнее, чаще и больше.

А потом, после очередной ссоры, вопрос врача в травмпункте:

— Побои снимать будем?

Ужас. Паника. Стыд.

— Нет! Это называется не так. Говорить нам уже не о чем. Ты меня не слышишь. Увидимся в суде, Всеволод.

— Брось эту абсурдную идею о суде. Дело закроют, как только ты заберёшь заявление.

Да, конечно, сейчас! Я столько времени силы собирала, чтобы его написать!

— Но я его не заберу, — боже, держаться мне придется еще сколько?

Всеволод не сомневается.

Всеволод диктует:

— Заберёшь. Ты моя жена, Лада, и будешь делать, как я скажу.

— Я с тобой развожусь, и ты мне больше не указ.

— Осмелела, мерзавка? Кому ты, дура дефектная, нужна? Сопляку твоему? Да я вас так ославлю, вся карьера его родителей пойдет прахом. А тебе на улицу не выйти будет. Слышишь, Лада? Возвращайся немедленно.

— Нет. Прощай.

Положить трубку. Сбросить три следующих с этого номера.

Выдохнуть, глядя в окно.

Как же это дико. Но еще год назад я бы слушала и слушалась.

Но не теперь.

Нам с Лизой Всеволод не нужен. Мы есть друг у друга, мы справимся.

Да и Лейла Джанибековна сказала, что если вдруг совсем станет тяжело, я могу работать и жить в Центре.

Благослови боже Маргариту Анатольевну.

Таким образом я себя успокаивала, но спала все равно плохо и поэтому с утра пошла-таки сдаваться.

Управляющая Центра меня внимательно выслушала и обнадёжила:

— Сиди в здании, за ограду не выходи. Внутрь ему не попасть, только если сама выйдешь. А так он для тебя не страшен.

Жизнь наша приобрела тревожную составляющую: я начала вздрагивать от резких звуков, с подозрением косилась на открывающиеся двери и одна нигде не ходила.

Вроде разумные меры предосторожности, но не сильно они мне помогли. Да.

В конце октября, в это время, когда молодежь заигрывает со всей этой мистической глупостью и потусторонней жутью, вечером девочки-волонтеры попросили помочь принести бумажные цветы и шары для украшения зала к празднику.

У ворот стоял фургончик с яркими наклейками «Ваш день рождения — наша забота». Девчонки бегали между воротами и задней дверью — таскали охапками цветы, плакаты, гирлянды шаров.

Вот где были мои мозги, когда я подошла к машине, а?

Дура, прав был муж, хоть и пуганая.

Среагировать я не успела.

Меня схватили со спины, прижали руки и закрыли лицо вонючей марлей. «Хлороформ» — была моя последняя мысль.

Глава 42

Руслан

На полигон с утра мы с бро приехали вместе.

Тихий и приличный Ник принимал гостей: «старая гвардия» в знак поддержки выделила нам на денёк Селену с мамой. Нику будет не скучно.

И пока Марк, как более здоровый и благонадежный, отправился проявить свои навыки дрессировки курсантов, я остался ждать на командном пункте. С Николаичем, который вдруг изъявил желание заценить мои пробы на ниве педагогики.

Вчера, когда я ему в панике звонил, разыскивая Ладу с дочерью, он был краток:

— Когда на полигон зван?

— Завтра в десять утра.

— Отлично. Буду с информацией. Как родители?

— Батя гораздо лучше, ждем домой со дня на день.

— Добре. До завтра.

И вот сидит спокойный, в ус не дует, а я чуть ли не по потолку готов бегать от нервов. Но надо выдержать, иначе, что я за пример для молодежи по поведению в экстренных и стрессовых ситуациях?

— Садись здесь, — снисходит мой куратор.

Устраиваюсь рядом, потому что говорит он негромко. Всегда.

— «Бывших» у нас, парень, нет, — сказал Николаич мне лет десять назад, когда я наивный лопух спросил его: «А Вы бывший разведчик?».

Ну, молод был, чё?

— Так вот, Руслан Владимирович, по состоянию на сегодняшнее утро, ни в одной больнице или морге не зарегистрировано никого с такими данными, как ты искал. Выдыхай.

Сначала вздрогнул, а потом послушал совета. Ну и решил еще парой разжиться:

— Как тут выдыхать? Где они? Чего делать-то мне?

— Ты сюда зачем явился? Вот это и делать, — куратор был непробиваемо уверен в своей позиции. Как всегда.

Меня же потряхивало порядком:

— А Лада?

— Лада Юрьевна с дочерью были в отделении полиции и подали заявление об избиении мужем и отцом. Приложили врачебное заключение. А после этого, вероятно, убыли из города.

Кошмар. Бедные девочки. Бл*, я дебил. Ну, что я за мужик, если не предвидел, не защитил, да и вообще — узнал после?

— Но там, где они жили до этого, их нет, — куда их, напуганных, понесло?

— Думай, парень, к кому она могла податься за помощью в такой ситуации? Она вообще сама, откуда родом? Может, к семье?

Что-то же мелькало. Ёпрст, не помню. Надо ребят спросить.

— Понял. Благодарю за информацию.

Николаич хмыкнул, поглядел поверх моей головы на полосу препятствий, покивал:

— Да-да, благодарит он. Выдохни. У тебя есть срочное дело. Отбрось все сомнения и переживания. Иди туда и покажи, на что ты еще способен.

Такое себе напутствие, но сойдет.

Спускаюсь к входу на полигон.

Навстречу чешет довольный Марк: улыбка на всю морду, глаза сияют. Все ясно — отбор прошел.

Ну, что ж, я в любом случае рад.

Поглядим, а я-то что найду здесь? Новое о себе, может, узнаю?

С первых шагов стало понятно, что выдержки мне не хватает.

Парни, сидящие в гаджетах, когда рядом преподаватель ставит задачу, выбесили с ходу. Следом порадовали два идиота с сигаретами около склада с горючкой — два вероятных трупа.

Да, тут внутри все условное, но сейчас у них вырабатывается привычка, тренируется внимательность и скорость реакции. Бдительность, бл*.

Хреновая у них скорость.

Убрать улики не успели и по рукам получили.

Ногами.

Так себе начало педагогической практики, но танцуем, как сложилось.

Построив подопытный состав, кратко обрисовал перспективы:

— За каждый провал или ошибку буду штрафовать. Теннисным мячом в башку. Задача поставлена. Вперед!

И понеслась эта дикая карусель.

Как показала практика: глупая это была затея.

И опасная.