Жестокие игры мажора (СИ) - Демина Маша

Это какая-то аллея славы чемпиона. И прочитав имя этого чемпиона, я в каком-то неверии подхожу ближе, чтобы рассмотреть все получше.

— Ого, — вырывается из меня искреннее удивление, когда я щелкаю пальцем по одной из медалей. — Не знала, что ты спортсмен.

Ответа не поступает, но я знаю, что Илай стоит в паре метрах.

И по тому, как горит моя кожа, я могу с уверенностью заявить, что прямо сейчас он смотрит на меня. Чувствую это даже по тому, как накаляется вокруг нас воздух. Еще немного и атомы кислорода начнут потрескивать как маленькие искорки от бенгальских огней.

Наверное поэтому я не спешу поворачиваться к нему, продолжая разглядывать стену увешанную грамотами и дипломами, полки уставленные кубками и медальницу, подцепляя пальцами одну из наград, чтобы прочитать гравировку: кубок России по борьбе самбо.

Вау. Так вот откуда у него такое тело.

Прикусив нижнюю губу, я поворачиваюсь к Илаю, потрясывая медаль в воздухе, прежде чем возвращаю ее обратно.

— Значит, ты у нас самбист? — прищуриваюсь я и делаю шаг к нему навстречу.

Багиров лениво дергает уголком губ, подперев спиной стену и убрав руки в карманы черных джинс, пристально наблюдает за мной.

— Был когда-то, — он безразлично дергает плечом. — Больше меня это не интересует.

— Ты серьезно? — я вскидываю брови, эмоционально взмахивая руками. — После всех этих достижений? — скептически поджимают губы и качаю головой. — Неа. Я тебе не верю, что ты просто взял и потерял интерес. Что случилось?

Багиров напрягает челюсти, демонстрируя свои желваки, но в целом выражение его лица остается беспристрастным.

Я делаю еще один задумчивый шаг к нему.

— Ты проиграл важный бой и не смог смириться с поражением?

Он самодовольно хмыкает.

Я закатываю глаза. Ну конечно. Как я могла такое подумать об этой высокомерной заднице.

— Так, ладно, — поджав нижнюю губу, я трижды стучу указательным пальцем по подбородку и делаю еще один шаг. — Тогда может быть ты получил травму или что-то в этом роде?

Он издает короткий смешок.

— Что-то в этом роде.

Прежде чем я успеваю сделать еще один шаг, Илай поддается вперед и, подцепив за шлейку юбки, притягивает к себе, сокращая между нами последнее расстояние.

Сердце замирает в груди как испуганный кролик. Мне кажется я никогда не привыкну к его властным замашкам. И вроде бы я должна возмутиться, потому что он обещал поработать над своими манерами, но то, как мягко скользят его большие ладони по моей пояснице, немного затормаживает работу мозга.

Тяжело сглотнув, я кладу ладони на его мощные плечи и сжимаю пальцами рубашку. Наши взгляды сталкиваются на несколько невыносимо долгих секунд. А потом Илай наклоняется так близко, что я чувствую, как его горячее дыхание царапает мой висок.

— Хочешь знать, почему я бросил тренировки? — его голос тихий и мягкий, но я не обольщаюсь. — Я застукал свою мать скачущую на члене моего тренера, прямо на грязных матах.

Я вздрагиваю и сжимаю пальцами его сильные плечи крепче.

— Но ты права. Я получил травму, пока ломал своему тренеру ребра.

Я втягиваю носом воздух и не знаю, как выдохнуть.

Это не то, что я ожидала услышать.

Илай отстраняется и заглядывает в мои шокированные глаза своими горячими и непримиримыми.

— Я накормил твою любопытство?

Я неуверенно киваю, после чего шепчу едва слышно:

— Мне жаль.

Илай ухмыляется одним уголком губ, но веселье не трогает его грозовые глаза, когда он подцепляет прядь моих волос.

— А мне нет, — потирая светлый локон между татуированных пальцев, он изучает мое лицо. — Ты плохо на меня влияешь, Ведьма.

Щелк. Дежавю.

— Ты повторяешься, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал безразлично, но… кого я хочу обмануть?

Он цокает языком и щелкает меня пальцем по носу, вынуждая поморщиться.

— Раз у тебя такая хорошая память, Ведьма, ты должна помнить, что я тебе говорил про то, как устроен наш мир. — Багиров подцепляет мой подбородок и маниакально проводит большим пальцем по моей нижней губе, сбивая дыхание напрочь. — Ты трижды моя должница. А только что прибавилось на один долг больше. — Илай дьявольски ухмыляется. — Не хочешь отыграться?

Я хмурюсь и выдергиваю свое лицо, одновременно отталкиваясь от него, требуя свое личное пространство, которое он нехотя, но все-таки возвращает мне.

Я глубоко вдыхаю и шумно выдыхаю, и так еще пару раз, пока способность говорить ровным тоном не возвращается ко мне:

— Я не ввязываюсь в рискованные авантюры.

— Разве? — он щурится и снова нарушает личное пространство, протягивая руку и соскальзывая большим пальцем по моему горлу к пульсирующей точке на шее. — Тогда что ты делаешь в моей квартире?

Я сглатываю, открываю рот и закрываю его, затрудняясь ответить, чтобы не загнать себя в ловушку еще больше.

— Знаешь, что я не люблю больше всего на свете? — его вкрадчивый голос крадет остатки моей глупой смелости. — Когда мне врут.

Мой пульс замедляется под теплом его пальцев, а потом я резко отступают назад и прижимаю ладонь к своей шее, где только что жалило его прикосновение.

Это же не может быть то, о чем я подумала?

Я соврала ему лишь раз…

Мой голос дрожит, когда я наконец произношу:

— И когда же я солгала тебе?

Он снова приближается ко мне, а я с колотящимся сердцем начинаю пятиться назад.

— Только что. Ты сказала, что не ввязываешься в рискованные авантюры, — Илай загоняет меня в тупик и я не замечаю, как ударяюсь бедрами о диван, но от падения меня останавливает рука, схватившая мое горло. Прерывистый вздох вздымает мою грудь именно в тот момент, когда Илай нависает надо мной и хрипит у самых губ. — Ты и есть самая рискованная авантюра, Ведьма.

А потом он целует меня.

20.1

Его жестокие губы подавляют мои в твердой потребности завладеть.

Этот поцелуй ошеломляет своей свирепостью.

Доводит до головокружения.

Лишает кислорода.

И забирает мой жалкий контроль над телом.

Илай запускает пальцы мне в волосы и сжимает их в кулаке, вынуждая открыться ему с шумным вздохом, после чего издает рык удовлетворения и его поцелуй становится более напористым.

Я неосознанно хватаюсь за его мощную шею и чувствую, как она напрягается под моими руками, как под пальцами вздуваются бугристые вены.

Связь с реальностью ускользает песком сквозь пальцы.

Я не понимаю, как и в какой момент он заваливает меня на диван и придавливает тяжестью своего тела. И я не нахожу другого выхода, кроме как обхватить его ногами за талию, пока Багиров с жадностью поглощает мое дыхание и рычит прямо в губы приглушенные ругательства. И это рычание отдается во мне гулким эхом.

Я пытаюсь успеть за его нетерпеливыми движениями, но мне не угнаться.

Он снова и снова накрывает меня своим безумием. Дезориентирует. Целует. Лижет и кусает.

И я не знаю, кто из нас делает поступательное движение бедрами так, что я чувствую его твердую эрекцию, которая толкается у моей киски.

Это подобно выстрелу, что приводит меня в чувство, и я каким-то образом уворачиваюсь от дикого рта Багирова.

Мы так и замираем.

Он тяжело дышит у уголка моих губ, а я судорожно втягиваю носом воздух.

— Никаких… телодвижений, ты помнишь? — шепчу я дрожащим голосом.

— Я помню, — хрипло выдыхает он и прижимается носом к моей шее. — Но на поцелуи ведь запрета не было?

Я прикрываю глаза. Сердце долбит по ребрам. Голова идет кругом.

— Не было, — тихо срывается с моих губ.

Илай отстраняется, но только для того, чтобы обнять мое лицо большими ладонями и повернуть к себе.

— Хорошо. — Он кивает и снова целует меня, кружа голову своим мужественным вкусом, но, когда я чувствую, как он задирает мне юбку и цепляет сильными пальцами колготки, тут же напрягаюсь. И Багиров тоже это чувствует. — Я хочу попробовать тебя… — его утробный стон рикошетит между нашими губами. — Черт, это все, о чем я могу думать.