Опасное искушение (ЛП) - Дарлинг Джиана

Во мне разгорелось ее доверие.

Когда мы вошли в зал, где висела картина Пикассо, Бьянка напряглась, и я понял, что она уже видела ее раньше. Я направился прямо к картине, и в свете над рамой блеснуло имя Лейна Константина. Она оцепенело приняла мой нетронутый фужер с шампанским и поставила его рядом со своим на пол.

— Что ты делаешь? — спросила Бьянка.

Я достал из кармана нож и раскрыл его. Если бы я снял раму со стены, это вызвало бы тревогу, поэтому я схватил раму одной рукой, а другой проткнул холст у самого края.

— Тирнан! — закричала Бьянка, пытаясь потянуть меня за руку. — Какого хрена ты делаешь? Это мо… — она заколебалась, спохватившись перед откровенностью.

— Картина твоего отца? — тихо спросил я, отгибая правый верхний край, а затем осторожно двигаясь по шву к правому нижнему углу. Когда я развернул его, то увидел это.

Не завещание.

Это было бы слишком просто.

Но маленький ключ, приклеенный к подкладочной ткани между холстом и рамой.

— Что за черт? — прошептала Бьянка, и ее руки соскользнули с моей руки.

Я оторвал от ленты ключ и спрятал его в карман, а затем повернулся к Бьянке. У меня бешено колотилось сердце, в венах, как от передозировки наркотиков, бурлил адреналин.

— Твой отец кое-что оставил тебе, Бьянка, — объяснил я, схватив ее за плечи, когда она сделала шаг в сторону. — Лейн Константин оставил вам с Брэндоном много денег.

— О чем ты говоришь? — спросила она, скорее вздохнув, чем озвучив. — Откуда ты знаешь моего отца?

— Он знает этого сукина сына, потому что тот однажды пытался уничтожить всю нашу семью.

Этот голос.

Он звучал так, словно в земле разверзлась воронка, готовая поглотить меня целиком.

Он означал конец этой шарады с Бьянкой, конец игры, которую я вел против собственного отца.

Прибыл Брайант.

Бьянка повернулась к нему лицом, затем инстинктивно сделала шаг назад, подальше от него и прижалась ко мне, как будто я мог ее защитить.

Горький смех застрял у меня в горле.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил его я.

Одетый в один из своих идеально сшитых смокингов, Брайант выглядел бизнес-магнатом, образцовым джентльменом. Его выдавал рот, перекошенный с одной стороны в ухмылке, такой же извращенной, как и его мораль.

Он собирался этим насладиться.

Добраться до Константинов и в то же время сбить с меня спесь.

Отнять у меня единственную хоть сколько-то значимую в моей жизни женщину с тех пор, как он забрал у меня Грейс Константайн.

— Брайант Морелли, — выдохнула Бьянка, потянувшись назад, чтобы схватить меня за руку, сплетая наши пальцы, как будто мы были единым фронтом. — Я думаю, тебе лучше уйти. Мы не хотим иметь с тобой ничего общего.

Его смех был громким и нервным, как потрескивание разгоревшегося пламени. Позади него, за дверью, в холле ждала темная фигура. Мой отец никогда никуда не ходил без охраны. Обычно моего присутствия было бы достаточно, но в этот раз я был возможным врагом.

— Говори за себя, ублюдина. — Сверкая глазами, он жестом указал на меня. — Человек со шрамом за твоей спиной — мой сын.

Бьянка застыла, как в зимнюю пору застывает пруд, и каждый атом в ее маленькой фигурке заледенел. Она делалась неприступной, живым щитом.

Это не сработало бы.

Я знал это по опыту.

Будет чертовски больно.

— Бьянка, — мягко сказал я, притягивая ее к себе за заледеневшие пальцы, все еще переплетенные с моими.

Когда она отказалась смотреть мне в глаза, я взял ее за изящный подбородок и заставил поднять голову. При этом ее взгляд был устремлен прямо на мое правое ухо.

— Посмотри на меня.

— Морелли, — прошептала она, едва шевеля губами, и между нами пронеслось заклинание, похожее на проклятие ведьмы. — Ты был Морелли все это время?

Паника пронеслась сквозь меня, но я подавил ее, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие и выйти из этого дерьмового шоу с наименьшими потерями.

— Я также МакТирнан, по материнской линии.

— Но ты сын Брайанта Морелли, — дрожь сотрясала ее хрупкое тело так сильно, что я подумал, что у нее сломаются кости.

— Не только мой сын, — отозвался мой мудак-отец, засунув руки в карманы, как будто у него было все время в мире для неторопливой беседы. — Моя правая рука.

Я был достаточно близко, чтобы увидеть, как боль пронзила ее темно-синие глаза, словно падающая звезда, пронесшаяся по полуночному небу.

— Вижу, репутация Морелли меня опередила, — заметил Брайант, в голосе которого звучало торжество. — Дошла даже до самого захолустного места в Техасе. Ты слышала обо мне, малышка? Уверяю тебя, все эти злые слухи были правдивы. А вот чего ты, возможно, не знаешь, так это того, что большинство этих злодеяний совершил мужчина, который сейчас держит тебя за руку.

— Закрой рот, — рявкнул я, увлекая за собой Бьянку и угрожающе шагая вперед. — Ты хочешь зверства, отец? Я с радостью покажу тебе, каким зверем я могу быть.

Брайант прищелкнул языком.

— Загнанное в угол животное, Тирнан, никогда не бывает очень умным. Неужели ты думал, что я приду неподготовленным?

Из тени вышел высокий мужчина. Он был стройнее меня, всего на дюйм или два ниже ростом, но в остальном у нас было почти одинаковое телосложение, одинаковые темные волосы и кожа насыщенного бронзового цвета.

Я моргнул, глядя на Картера, когда он шагнул на свет, держа наготове пистолет, направленный в мою сторону.

— Картер, — вздохнул я, поразившись, увидев его спустя столько лет, и в груди у меня заклокотала кровь, когда наружу вырвались старые обиды. — Что за хрень?

— Что за хрень, — передразнил он, поудобнее сжав пистолет. — Что случилось с верностью семье?

Резкий, прерывистый смех застрял у меня в горле.

— Ты хочешь поговорить о верности, когда держишь чертов пистолет у меня перед лицом?

— Ты заслужил это, — просто сказал Картер, его глаза были темными и опасными, как у истинного Морелли.

Но он снова перехватил пистолет, руки вспотели на скользком металле. Похоже, ему было не совсем удобно стоять здесь, пытаясь доказать Брайанту и мне, что он убийца.

Он им не был.

Четвертый сын, которого Лео так старался уберечь от кулаков и ярости Брайанта. Люциан опекал его в юности, следя за тем, чтобы он не сбился с пути истинного. От Картера мы ждали великих свершений, реальных перемен в мире.

И все же он держал в руках чертов пистолет, потому что Брайант знал, что я никогда не смогу причинить вреда Картеру.

Никогда.

— Картер, — попытался я, шагнув вперед, хотя мой брат предупреждающе погрозил мне пистолетом. — Брат, не делай этого. Я знаю, что заслуживаю твоей ненависти, но ты можешь навредить Бьянке, если не будешь осторожен.

— Она — выродок Лейна Константина, — усмехнулся Брайант. — Она ничего не стоит, кроме того, что может нам дать. Ты получил завещание?

Хорошо, что этот ублюдок не видел, как я взял что-то из-за картины.

— Его там не было.

— Чушь собачья, — прорычал Брайант, шагнув вперед.

Теперь мы были близко, между нами оставалось четыре шага. Если я сделаю выпад, то окажусь у него перед лицом, достаточно близко, чтобы навредить. Мне не нужно было оружие, чтобы вывести из строя шестидесятипятилетнего мужчину, даже если он был в полном здравии. Мое тело было клинком, а разум — тактической ракетой.

Я бы привел в исполнение и то, и другое, но не позволил бы им коснуться хоть одного волоска на голове Бьянки.

Я пожал плечами и небрежно засунул руки в карманы, обхватив пальцами остриё ножа.

— Это правда.

— Это правда, — вмешалась Бьянка, высоко подняв подбородок тем естественным надменным движением, которое, должно быть, унаследовала от Лейна. — Мой отец был слишком умен для таких, как вы, Морелли.

— Осторожно, — предупредил Картер. — Советую тебе заткнуться, пока ты еще больше не разозлила моего отца.

— Заставь меня, — возразила Бьянка.

— Если у Тирнана к этому времени нет завещания, — размышлял Брайант, кивая на своего нового головореза. — Мы возьмем девчонку.