Притяжение, будь рядом, когда я умру (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна

– Нет. Уточните, – потребовал Ази.

– Всё, кроме мужского органа. И так вышло случайно, не намеренно, что каждый писал своё имя в свободном месте и потом стрелочкой указывал на то, что он нарисовал. Ивино имя Мэтт написал, ну и провёл стрелочку туда… Она когда это увидела… в общем, ей плохо стало. Кажется, это называется паническая атака. Мы тогда сильно испугались и, честное слово, пожалели обо всей шутке. Правда, Ива быстро пришла в себя, забрала плакат и сказала, что свою часть дорисует дома. Честно говоря, никто не решился с ней спорить. В итоге она принесла полностью перерисованный плакат и имена участников написала в углу обычным списком, без стрелок. Кстати, орган… мужской, да и не только его, она хорошо нарисовала. Достоверно. Наверное, из медицинского атласа срисовывала, у неё ведь мать медсестра. Правда, в школе с того дня Ива Джонсон больше не появлялась.

Ива взглянула на Мэтта. Он сидел в той же позе, но теперь одной рукой сжимал переносицу. Вторая его рука была прижата к животу в районе солнечного сплетения, причём так, что аж пальцы побелели. На запястье алел красный шнурок.

Иву вначале бросило в жар, затем в холод. Столько лет прошло, а до сих пор почему-то больно. Тогда она всё никак не могла взять в толк, почему Мэтт не защитил её, не оградил о такого унижения и позора? А оно вон как, оказывается, было. Ива по юности всё искала оправдания тому, что называла «страхом перед общественным порицанием» и никак не хотела величать трусостью, а трусов-то и не было, защищать её было некому. Мэтт сам всё это придумал, всех подбил и провернул. Да, она до сих пор помнила, как хватала ртом воздух, а вдох сделать никак не могла.

– Спасибо, – озадаченно сказал Ази. – У меня вопросов больше нет.

Присяжные выглядели растерянными. Картинка не складывалась: так кто ж тут злодей? И по всему выходило, что Иве Джонсон не было вообще никакого интереса спасать Мэтта. Может, она и впрямь его не узнала?

Следующей свидетельницей от обвинения выступила миссис Паттерсон. От первой же её фразы лицо Ирмы слилось одним фоном с её белым пиджаком.

– Не было у нашей девочки никаких там «отношений» с этим козлом-блядуном! Не для таких, как он, её мама растила!

«Протестую!» от стороны обвинения и «Миссис Паттерсон!» от судьи никак не повлияли на желание свидетельницы свидетельствовать дальше:

– А как бы вы думали? – лязгнув тростью по бортику своей трибуны, продолжила Миссис Паттерсон. – Такая наша девочка умница, училась всё училась, теперь животных лечит, и котика, вон, моего с того света достала, и козла этого полукровку итальянского, а он вместо благодарности ей что? В суд потащил!

– Миссис Паттерсон, это последнее предупреждение! – рявкнул судья.

– Никогда её с ним не видела. Ни разу. Чужие они. Разного поля ягоды.

– Спасибо свидетель, вы свободны.

Ирма с трудом поняла, что произошло: эта подлая старая бабка её обманула. На вопрос: «Сможете ли вы подтвердить романтический характер отношений Ивы Джонсон и Маттео Росси», бабка клялась, что: «Да, мол, и ещё как».

Но у Ирмы был козырь в рукаве.

– Обвинение хочет вызвать ещё одного свидетеля.

Дверь в зал заседания открылась, и в него вошла Мак.

Ива вытянулась струной. Ей показалось, что корабль вот-вот потонет.

– Скажите, – почти с раздражением начала Ирма. – Как часто Ива Джонсон приходила к Маттео Росси, пока он лечился и восстанавливался в больнице?

– Она к нему не приходила, – заявила Мак.

Ирма побагровела.

– При досудебной подготовке, вы утверждали, что Ива посещала больницу несколько раз!

– Да, такое было. Но к Мэтту в том смысле, на который вы намекаете, она ни разу не приходила. Первый раз был сразу после аварии, её тогда саму мать откачивала успокоительными. Второй раз она пришла через день и спросила в регистратуре, что с пострадавшим, ну, в смысле, выжил ли.

Ирма просияла, а Мак продолжила:

– Я её встретила в коридоре и буквально заставила к нему войти, а она упиралась – ни в какую, так что мне её прямо втолкнуть пришлось.

– Зачем?

– Ну как зачем? Она ведь его спасла. Именно спасла, понимаете? У него же шансов практически не было. То есть Ива – это один шанс на миллион. Что, если бы в тот момент она не проезжала мимо или проезжала бы парой минут раньше или позже? Да там даже пары минут не было! У пострадавшего случилась остановка прямо в приёмной, хорошо, что вся аппаратура уже была под рукой, а так бы не выжил. А если бы Ива испугалась и не стала его вытаскивать? А если бы вытащила не его, а ребёнка? Не выжил бы никто из двоих. Ребёнка спасти было нельзя – это факт. Точнее, вероятность стремилась к нулю.

– Но была?

– Ничтожно маленькая.

– Но вы ведь сами только что утверждали, что у Мэтта Росси был один шанс на миллион, то есть спасти всё-таки можно?

– Его можно было спасти при решительных действиях, а ребёнка нет. Это ясно следует из заключения патологоанатома – многочисленные разрывы внутренних органов, полученные вследствие удара, а также перелом шейного позвонка. В таком маленьком возрасте подобные травмы несовместимы с жизнью.

– Вернёмся к вопросу посещений Ивы. Как часто она приходила к Мэтту Росси, когда он пришёл в сознание?

– Да всего пару раз, и то, её мать попросила. У него не было родственников, и никто не приносил ему еду. Да и когда она приходила, он в основном спал, так что она оставляла ему смесь и воду, и сразу уходила.

Ива невольно задалась вопросом: откуда Мак всё это известно?

Ирма покосилась на Ази, и взгляд её обещал жестокую расправу. По её мнению, налицо были манипуляции или даже подкуп свидетелей. Но Ази недоумённо пожал плечами.

– Вы же утверждали на досудебной беседе, что Ива ухаживала за пострадавшим, как родственница?

– Нет, не Ива, а её мама, Каролина Джонсон. Вы, наверное, меня неправильно поняли. Иву-то, как раз, Каролина как только не просила почаще к Мэтту приходить, но она ни в какую не хотела.

– А почему Каролина просила об этом свою дочь?

– Ну как почему? Они ведь с матерью Мэтта подругами были в прошлом, а он теперь совсем без никого остался. Говорю же, никто к нему не приходил, а питание таким больным прописывается индивидуальное, такое просто в магазине не купишь. Обычно близкие всё готовят дома.

– О каком питании речь?

– Так как Маттео прооперировали желудок и часть кишечника, ему были прописаны смеси типа смузи. Каролина готовила их сама, опять же потому что некому, ну и я, когда могла, а Иву уже просили, когда ни я, ни Каролина не могли. Она со скрипом, но делала. Было видно, что Мэтт как бы… ей не очень нравится.

– Почему?

– Понятия не имею.

Второе заседание было назначено на начало июля.

Ази Алави извинился перед судом и присяжными заседателями за отсутствие своей клиентки, пояснив, что ей пришлось отправиться на неотложный вызов к лошади. На самом деле это была корова, но Ази знал, что судья увлекается конной ездой и даже владеет парочкой скакунов.

Судья кивнул, одобрив причину отсутствия, и приказал защите предъявить суду своих свидетелей, если таковые имеются. Выступили, конечно, все: и Каролина, и Луна, и даже Бен.

– Знаете, я бы хотел сказать пару слов о том, что так бурно обсуждалось на прошлом заседании, но мне тогда не давали слова, – заявил Бен, едва его вызвали.

Он взглянул на Мэтта, сидящего неподалёку за столом обвинения, и не без удовольствия отметил кровоподтёк на скуле друга. «Мало, – подумал про себя Бен. – Надо было ещё».

– Суд не обсуждает, суд выслушивает и выносит решения! – недовольно поправил его судья.

– Пусть так. Я хотел бы высказаться насчёт чувств Ивы. Пока она сама на суде не призналась, что Мэтт ей нравился в школьные годы, у меня и подозрений не было. То есть, моя цель подчеркнуть, что, если у неё что и было на сердце, она это никак и никогда не показывала. Никому. Я всегда думал, что это всё просто девчачьи сплетни, а вообще… всё это свинство, конечно, так обсуждать человека.