Эбби Глайнс - Рискнуть (ЛП)
На этот раз звонил Раш.
— Привет, — сказал я, радуясь про себя, что звонил тот, с кем я мог нормально поговорить.
— Только что разговаривал с папой, — было его ответом.
— Да уж. Это все отстойно. Я еду сейчас в клинику. Харлоу хотела поехать туда одна, но я решил, что буду там, когда она выйдет.
— Ты с ней поговорил, прежде чем выяснилось все это дерьмо?
Мы с ней очень хорошо поговорили. Так хорошо, как я и не ожидал.
— Да, мы поговорили. Но потом Дин вывалил на неё эту новость, и она уехала. Мне самому было трудно поверить в то, что он рассказал, хотя речь шла не о моей маме. Не могу представить, как Харлоу справляется с этим. Она выглядела такой подавленной.
Я запихал куда подальше чувство собственничества, что росло во мне. Мысль о том, что Харлоу была подавлена, расстраивала меня. Я не хотел думать об этом. Не в тот момент, когда пытался вновь её завоевать.
— Не буду врать, но я зол на твоего отца. Он просто выдал ей все… безо всякой подготовки или чего-то в этом роде. Выкладывать такое дерьмо надо было постепенно. Он же никак не облегчил ей восприятие этой новости.
Раш выдохнул.
— Да уж, он не слишком хорош в том, чтобы правильно подбирать слова. Он просто говорит то, о чем думает.
Такого оправдания для меня было недостаточно. В данный момент Дин был в списке тех, кого я ненавидел.
— Нан искала тебя, — сказал Раш.
— Она звонила мне, — ответил я. Это была не та тема, которую я хотел обсуждать с ним. Нан не относилась к числу моих любимиц, но она все же оставалась членом его семьи.
— Она съест Харлоу живьем. Будь осторожен.
Не этого я ожидал услышать от Раша, но согласился с его словами.
— Я знаю. Я не позволю, чтобы Харлоу кто-либо причинил боль.
— Киро должен признать Нан. Ей нужно, чтобы он её признал. Возможно, она не заслуживает этого, но ей это нужно.
Мне следовало помнить, что Раш в большей степени заботился о Нан, чем о Харлоу.
— Я не хочу, чтобы она была рядом с Харлоу, — все, что я сказал в ответ.
— Было бы здорово, если бы тебе захотелось залезть в трусики к кому-то, кто не является отпрыском Киро. Меньше проблем бы возникло.
Я только рассмеялся. Да, было бы легче, но Харлоу… есть Харлоу.
Харлоу
— Ты не можешь вернуться туда в таком виде, — сказал папа, входя в комнату. — Ты напугаешь её.
Я вытерла дорожки слез со своего лица, и посмотрела на своего отца. Я больше никогда не смогу смотреть на него так, как раньше. Не важно, как много девчонок он охмурил, и какие ужасные вещи сделал или сказал в прошлом. Все что я буду видеть, это мужчину, который держал за руку мою маму.
— Я приехала сюда, злясь на тебя, на бабушку. Но сейчас, я просто… — я пожала плечами. Я не могла сказать «раздавлена». Я не хотела, чтобы он знал, как его боль разрывала мне сердце.
— Я защищал её. Ты была ребёнком и не смогла бы понять меня правильно, и этим расстроила бы свою маму. Я не мог позволить этому произойти, Харлоу. Я люблю тебя, детка. Я всегда любил тебя. Ты единственная частичка той женщины, которую я встретил и без памяти влюбился. Но она все еще здесь, даже если её душа ушла. И я буду защищать её всю свою жизнь. Она всегда на первом месте. Даже впереди тебя.
Я только кивнула, потому что понимала это. Когда я ехала сюда, то думала, что папа не скажем мне ничего такого, что помешает мне его ненавидеть. Только я не ожидала, что от ненависти не останется ни следа, как только я увижу его с мамой. Ему даже не пришлось мне ничего говорить.
— Как часто ты навещаешь её? — спросила я.
Папа подошел к камину и облокотился на него.
— Три-четыре раза в неделю.
— И поэтому ты сбежал из Вегаса? Потому что вы собирались уехать из Штатов на гастроли?
Он нахмурился.
— Эмми нехорошо себя чувствует, когда я уезжаю надолго в турне. Врачи вынуждены усыплять её на несколько дней, потому что она слишком сильно волнуется. Она нуждается во мне. Возможно, она не та женщина, в которую я когда-то влюбился, но её сердце знает, кто я такой. Она хочет, чтобы я был рядом. Поэтому я не могу снова уехать. Её улыбка, когда я вхожу в комнату, делает все остальное неважным для меня.
Мне не следовало снова плакать. Папа не хотел видеть моих слез. Я была уверена, что он достаточно наплакался за нас обоих в эти годы.
— Ты нужен группе. Может быть, ты сможешь прилетать сюда, чтобы облегчить её состояние.
Он кивнул.
— Я думал об этом. Я просто не знаю, будет ли этого достаточно.
Я не могла стоять здесь и убеждать папу пойти петь для миллионов незнакомцев, когда его сердце было в той комнате рядом с моей мамой. Я не была на его месте. Я не понимала его страданий. И никогда бы не поняла. Я не жила так, как он.
— Я знаю, что не могу подвести парней. Они нуждаются во мне. Но это будет мой последний тур. Я решил, что больше не могу делать это. Я хочу быть дома. Хочу быть рядом с ней.
— Мне жаль, пап, — всхлипнула я. Я не знала, что еще сказать.
Его глаза оторвались от созерцания невидимого объекта на полу, и он посмотрел на меня.
— За что тебе жаль?
Я прикусила губу, приглушая рыдания и молясь про себя, чтобы слезы вновь не хлынули из моих глаз.
— За то, что ты потерял её.
Печальная улыбка тронула его губы.
— Мне тоже жаль. Черт, я ненавидел весь мир. Я ненавидел жизнь. Но, когда я видел тебя, я знал, ради чего мне стоило жить. Ты не должна была выжить, но ты выжила. Эмми бы хотела, чтобы я жил ради тебя. Ради малышки, которую она любила и спасла. Я также знал, что она не захотела бы, чтобы я был рядом с тобой, оставаясь при этом прежним Киро. Она бы хотела, чтобы ты выросла в том доме, в каком выросла она сама, с её матерью, которую она обожала. Поэтому я сделал, так, как думал, захотела бы она. И ты выросла впитав её образ как снаружи так и изнутри. Меня обвиняют в том, что я люблю тебя больше, чем других своих детей, но оно так и есть, черт возьми. Ты моя и Эмми. Я не любил Джорджину… она была просто поклонницей. Я не любил Марианну… она была временным увлечением. Поэтому, я не люблю их детей так, как должен бы любить. У меня только одно сердце, и твоя мама завладела им целиком. Я не оставил в нем места для кого-то еще. Ты единственная, для кого я бы смог рассмотреть возможность освободить там местечко.
Я знала, папа любил Мейса. Он до сих пор был несправедлив по отношению к Нан. Но я также знала, что он пытался сказать мне о том, что моя мама есть и всегда будет в его сердце.
Я поднялась на ноги и подошла к нему. Потом обвилась руками вокруг его талии и опустила голову ему на грудь. Я ничего не говорила. У меня не было слов.
