Ирина Мясникова - Кикимора болотная
— Я не сомневаюсь. — Егоров ласково улыбнулся, и Тася почувствовала себя пятиклассницей. Надо же, как он на нее влияет! Надо будет девчонкам рассказать.
— Но все-таки? — продолжил допытываться Егоров.
— Я думаю, они налом получали. Только в гораздо меньших размерах. Иностранцы налом платить не любят. У них же тоже отчетность, да и ответственность за дачу взятки, если вдруг что, колоссальная. А сейчас, когда Лильки не стало, комбинаторы наши на радостях и запустили эту свою схему.
— А почему тогда они свой счет офшорный не откроют? Перечисляли бы себе спокойно эти роялти на свой счет, никто бы и не догадался.
— Я думаю, тут три варианта. Первый — вы заметили, что операции свои они проворачивают исключительно по одному офшорному счету? Этот наш счет в некотором роде можно даже считать официальным. Ему сто лет в обед, открыли его еще в те времена, когда законы более-менее соблюдались, и никто — ни менты, ни налоговики — в офшоры не лез. И поэтому фирма, которой он принадлежит, имеет схожее название с названием нашего предприятия, что иностранцам при перечислении роялти очень важно. Они ж тоже не любят, когда контракт с одной фирмой, а деньги на счет неизвестного Пупкина идут. Именно поэтому по другим нашим офшорным счетам никаких откатных денег не проходит, там все чисто. Второй — этот канал у них временный, пока наша финансовая дурища не разнюхает, каким образом эти счета открываются и управляются. Но здесь перед ними встанет проблема с названием предприятия. И третий — они попытаются устранить Алевтину от информации по движению средств на офшорных счетах. Грамотному финансисту найти для этого повод не так уж и трудно. После чего информация о транзите откатных денег через счет будет попросту удаляться. Не исключено, что они продвигаются именно в этом направлении. Тем более что отчеты по движению денежных средств на офшорных счетах стали доступны Алевтине именно по требованию покойной Лили Тимофеевой. Алевтина мне неоднократно жаловалась, что финансовая дура постоянно лезет в ее дела.
— Как думаете, почему дура эта на такой подставе согласилась быть? Только потому, что дура?
— И это тоже, но у нас в конторе есть мнение, что она и Ленни, то есть Кислицкий, дружат очень крепко. — Тася сплетничать не любила, но тут не удержалась.
— Крепко-крепко? — ехидно уточнил Егоров.
— Чрезвычайно.
— А Роза Кислицкая? Она же у вас там работает. Она куда смотрит?
Тут Тася тяжело вздохнула:
— Иван Сергеевич! Неужели вы не знаете, что жена обычно обо всех похождениях своего супруга узнает последней!
— Я?! Не знаю. Не женат и романов с чужими женами не завожу. А вы-то откуда знаете? Неужели вам муж изменял? — На лице Егорова было написано явное недоумение, однако глаза были до жути хитрые.
Тася отметила, конечно, тот факт, что он не женат, и порадовалась.
— Вам не стыдно? — поинтересовалась она.
— Чего? — удивился Егоров.
— Будто вы не знаете о причинах моего развода! У вас же тут на всех небось досье имеются, тем более что наши юристы мне с разводом помогали.
— Ну, я знаю только, что ваш муж был нестерпимый красавец. И все.
Тася расхохоталась. Вот уж припечатал так припечатал.
— Он еще был нестерпимый дурак и зануда. А вот моей подруге муж уже давно изменяет, только она об этом недавно случайно узнала. Он с любовницей в Париж улетел, а жене сказал, что в командировку в Китай, — доложилась Тася.
— Беда какая! — Егоров сочувственно покачал головой. — Однако вернемся к нашим коварным комбинаторам. Понимаете, Анастасия Михайловна, на словах вроде получается очень логично и ясно, что господин Кислицкий играет во всем этом деле не последнюю роль. Но где доказательства? Доказательств нет! Реальных и неоспоримых, таких, которые можно предъявить руководству компании. Конечно, в любом другом случае достаточно было бы подозрения и наших с вами умозаключений, но вы же знаете, что Кислицкий взят не с улицы и рекомендован одним из старших вице-президентов. То бишь, считай, совладельцев холдинга. Кстати, так же как и вы. Фактов явного участия Кислицкого в операции у нас нет.
— Ну да, — согласилась Тася. — Переговоры по откатам ведет Светин, деньги переводит дурочка-снегурочка. Да еще и Анастасия Михайловна Зайцева при этом дегтем вымазана. Думаете, что и один из совладельцев к делу пришит?
— Ох у вас и выражения, Анастасия Михайловна. Уж очень образные, — рассмеялся Егоров. — Нет, не думаю. Владелец из-за такой мелочовки пачкаться не будет. Для него эти деньги — мелочь. Это для нас с вами да для Светина с Кислицким такая сумма кажется астрономической. Так что придется нам доказательства как-то добывать.
— А что, если Светина и финансовую гадюку нашу допросит как следует?
— Иголки им под ногти запихивать или утюгом жечь? Вы кого на себя возьмете? Хотя нет, дурацкий вопрос, и так понятно, что свою любимицу.
При этих словах Егорова Тася опять почувствовала себя пятиклашкой.
— Хорошо, — продолжил он. — Думаю, мы попытаемся определить что-нибудь через получателей платежей. Но это уже не ваш вопрос. Вы со своей стороны держите ухо востро, вдруг еще какая-никакая информация вам подвернется.
Тасе захотелось вскочить и щелкнуть каблуками, ну или пропеть что-нибудь этакое типа «Слушаюсь, мой господин!».
Однако она сдержалась и ангельским голоском произнесла:
— Задача ясна, товарищ командир. Буду стараться выполнять. Прямо немедленно сейчас и отправлюсь.
— Отставить. Немедленно сейчас вам необходимо отправиться вместе со мной пообедать, раз уж вы семичасовым улетаете и принять мое приглашение на ужин не сможете.
— Я вам разве говорила, что семичасовым улетаю? — удивилась Тася.
— Нет, но нетрудно догадаться. Дочка ваша Евдокия одна дома осталась, на пятичасовой можно из-за пробок опоздать, так что остается семичасовой. Ну как? Пообедаем вместе? А потом я вас в аэропорт отвезу. Согласны?
— Придется согласиться, вы ж вице-президент по безопасности, а я простая провинциальная исполнительная директриса. Вам разве откажешь? — Тася скромно потупила взор.
— Я не понял, это сейчас тут директриса соплю жевала или сирота казанская? Вам бы, Анастасия Михайловна, в артистки. Но я ведь могу и снять свое предложение, и придется вам тогда в аэропорту торчать, семичасового дожидаться, вместо того чтобы с таким интересным собеседником вкушать разные кулинарные изыски.
— Нет, нет. Я согласная. Пройдемте в ресторан, — захихикала Тася. Ну, до чего же он ей нравился.
Оба веселые и довольные собой, они выкатились в приемную, и под изумленным взором секретарши Егоров, шаркая ножкой, подал Тасе шубу. Потом он накинул какую-то невозможно роскошную кожанку и сделал руку крендельком, в точности как миллионщик в Тасиных мечтах о прогулке в «лабутенах» по набережной Круазетт. Тася благосклонно кивнула, взяла его под руку, и они отправились к выходу.
