Ульяна Соболева - Черные Вороны. Паутина
Да, красавица, я не нежный любовник. Оставляю автографы.
— Я не один.
— Макс, я только что из больницы. Решил тут все. Насчет Татьяны — она не та, за которую себя выдает… Не телефонный разговор, просто имей это в виду.
Снова мельком посмотрел на женщину и отключил звонок. Вот теперь становится намного понятней зачем пришла. И что ж ты скрываешь, госпожа Татьяна?
Она посмотрела на меня и закинув ногу на ногу взяла из пачки мою сигарету, сама прикурила.
— Ну так что за предложение, Таняяя? Ты ведь уже придумала как обойти господина прокурора? Только не говори мне, что пришла сюда за любовью и лаской.
Она улыбнулась и поправила волосы за ухо.
— Например, стать членом вашей семьи. Никто не захочет связываться с Черными воронами. Даже Беликов. Это и есть мои гарантии. А я могла бы ненароком скачать на флешку информацию о неких грязных политических делишках прокурора, касающихся госбезопасности, — она демонстративно рассматривала свои длинные ногти, а дым от сигареты тонкой струйкой окутывал ее тонкие пальцы.
Я усмехнулся. Нихрена себе предложение, блядь. А она точно не та, за кого себя выдает и действительно хорошо подготовилась к этой встрече. Возможно и секс входил в ее планы. Умная сучка, которая явно все просчитала наперед. Ну давай поиграем в твою игру, и я послушаю, что значит в твоем понимании породниться.
Раздалась настойчивая трель дверного звонка. Как всегда, вовремя. Татьяна тут же подскочила с кресла.
— Я сейчас. Можешь не одеваться гостей не жду, а мы еще не закончили с практической частью.
Подмигнул ей и пошел открывать, заворачиваясь на ходу в полотенце. Ночь звонков и посетителей, мать вашу.
Когда распахнул дверь чуть не выматерился вслух. На пороге мелкая стоит. Глаза огромные и в них отражается вся моя уродливая сущность именно в этом отчаянии. Ну вот тебе и доказательства, мелкая — кто я и какой. Она на меня несколько секунд смотрела, потом на порванные трусы Татьяны на коврике у двери, на ее лаковые туфли, сброшенные как попало прямо в кучу вещей, включая мою рубашку и джинсы. Проследил за взглядом Дарины, и снова ей в глаза, а там слёзы блеснули. Я об косяк облокотился и ни слова не сказал, только сигаретой затянулся и дым наверх выпустил. Позволил рассматривать, чувствуя, как внутри появляется злорадная боль. Да! Девочка да! Я — грязь, и только что трахался! Да! После того, как утром тебя целовал! Да — сволочь! Больно? Мне тоже! Зато отрезвляет мгновенно. Она глаза опустила и не сказав ни слова развернулась на каблуках, пошла к лестнице сначала медленно, а потом побежала по ступеням. Я слышал каждый ее шаг, он у меня в голове пульсацией отдавал. Давай беги, все правильно! Быстрее беги, маленькая! Дверь внизу хлопнула, а я волосы взъерошил и со всей дури кулаком о стену, так что в глазах потемнело и костяшки хрустнули.
— Всё в порядке?
Обернулся, а сзади Татьяна стоит в моей рубашке.
— Решила что-то на себя накинуть и проверить не ушел ли ты сам. А то долго не возвращался.
— В одном полотенце? Пошли твои условия обсудим еще раз.
Закрыл дверь и прошел мимо нее в комнату.
Глава 13
Я размазывала тушь по щекам. Ненавистно-больно, оставляя полосы от пальцев, вела ими вниз к подбородку и смотрела в зеркало, как завороженная на эти грязные потеки самоуничтожения. «Ну что, дура, добегалась? Увидела? Ты этого хотела?»
Нет, я не этого хотела. Как же это отвратительно чувствовать пропасть между нами. Словно вся моя уверенность в себе тает, и я превращаюсь в крохотное ничтожество, которому мыли волосы и заставляли переодеваться. Оборванку подобранную на улице. Дали подачку и выкинули. Исполнили миссию спасителя. Только рядом с ним так. Только он всегда на десять голов выше меня. Рядом с ним я превращаюсь в дрожащую идиотку, которая не уверена ни в одном своем слове или поступке. И эта ревность. Дикая. Звериная. Больно так, что хочется выть и сдирать ногти о стены. Сколько их рядом с ним? Десяток? Сотня? Кажется, он весь провонялся этими бесконечными шлюхами, вешающимися ему на шею, раздвигающими ноги стоит ему свистнуть или подмигнуть. И я их понимала! О, как я их понимала! Чего только стоит один его взгляд из-под ресниц. Тяжелый, физически ощутимый и обещающий сладкую патоку адского разврата. Мужская красота очень относительное понятие. У каждого свои каноны, вкусы, но есть такие мужчины, которые не попадают под категорию вкуса и цвета. Они просто сводят с ума каждую и не важно чем. Грубая утонченность, изысканное хамство и этот нескончаемый флирт даже вибрацией голоса. Соблазн в чистом виде. Я вспоминала, как увидела его впервые и уже тогда почувствовала слабость в коленях и дикое биение сердца. Словно во мне зародились те самые пресловутые бабочки и росли до гигантских размеров кровожадных чудовищ, которые жрали меня изнутри беспрерывно. Голодные твари требовали свою порцию кайфа и сейчас подыхали внутри меня в какой-то дьявольской агонии, причиняя мне невыносимую боль. Когда-то я читала, что первая любовь трогательная, нежная, воздушная, но либо со мной что-то не так, либо это не любовь. Потому что она была вязкая, как болото, черная, как мрак и тяжелая, как свинец. Она началась с боли… и я знала, что никогда она не станет иной. С ним — никогда. Даже если и подпустит к себе.
Я сдирала с себя вещи, швыряя на холодный кафель. Дура! Конченая наивная дура! Приперлась сама, надеялась на что-то. Где я и где он. Просто эпизод — забавный, смешной и жалкий. Хватит! Я должна перестать думать о нем, перестать мечтать. Протрезветь наконец. Никто меня не обманывал и никаких надежд не давал. Наоборот мне предельно честно несколько раз указали на дверь. Обозначили мое место. А точнее отсутствие этого места в его жизни и в постели. Да и постели никакой не было — от меня отделались, да и все. Сжалились, скорее.
Он даже не захотел меня. Все эти искры, голод, жажда — все плод моего больного воображения. Не нравлюсь, не его, не возбуждаю. Что во мне не так?
От ненависти к себе захотелось взвыть и оставить на коже полосы от собственных ногтей. Почему нет? Я разве что-то просила? Требовала?
Почему их всех, этих проклятых одинаковых шлюх, он трахает пачками, а со мной вот так, как с ничтожеством. Что, черт возьми, не так? Я уродливая? Слишком худая? ПОЧЕМУ?!
Сползла по стене на пол и, обхватив себя руками, закрыла глаза, чувствуя, как горячие капли воды бьют по коже. Я сдохнуть готова за одно прикосновение, а он отталкивает, отшвыривает, отрывает и бросает в сторону, как надоедливую сучку. Я и есть сучка. Повернутая только на нем. И с каждым днем все сильнее, как будто на иглу подсела и слезть не могу. Даю себе слово и опять срываюсь стоит только увидеть эту ухмылочку и прищуренный взгляд. Да, я хочу его, да, я с ума схожу. Если это любовь, то будь она проклята трижды, вот так поджариваться живьем от этой жажды. Думать о нем. Думать-думать-думать. Двадцать пять часов с сутки: на парах, на практике, за ужином, глядя на небо, так похожее на его глаза, касаясь своих волос и губ, вспоминая, как целовал. Трястись от его имени, от звука голоса, от упоминания о нем прижимать руки к груди и чувствовать, как сердце гудит и вибрирует в дикой пляске. Невзаимность — это больно. Невыносимо. Я не просто его люблю — я скоро свихнусь от этих эмоций, а ему все равно. И эта жалость за которую хочется выцарапать ему глаза. Пусть себя жалеет. Не меня.
