Ульяна Соболева - Черные Вороны. Реквием
Артур побледнел, сжал челюсти, чувствуя, как воздух в легкие уже почти не поступает, а сердце бьется, словно в горле.
— Умер Егорка во сне, у нее на руках. Василиса тихо просидела как мышка, мы обнаружили только утром. Отобрать не могли. Как она кричала. Господи, у меня этот крик всю жизнь в ушах стоять будет.
Артур резко встал со стула, протер лицо трясущимися руками.
— Водички?
Он кивнул и разлил пол стакана, пока донес до пересохших губ.
— А вы брат Василисы?
Он кивнул, не в силах сказать правду. Испытывая жгучий стыд за то, в чем не был виноват. Стыд и горечь, едкую горечь и тошноту, которая комом застряла в горле.
Перед тем как попрощаться с главврачом тихо выдавил.
— А может отец ребенка и не знал? Может, обманул его кто?
Антонина Михайловна внимательно на него посмотрела, словно в душу, заглядывая.
— Незнание, молодой человек, не освобождает от ответственности. Особенно ответственности за смерть ребенка.
Потом ткнула ему конверт в руки.
— Это вы, да? Вы тот поддонок, который денег не нашел! Вон цепь на шее золотая, поди дороже пяти тысяч стоит? Заберите свои деньги. Убирайтесь. Нелюдь!
Она вытолкала Чернышева за дверь, а он даже не сопротивлялся. Сел на пластмассовый стул и прислонился головой к холодной стене. В ушах звучали ее слова: "незнание не освобождает от ответственности…не освобождает…когда речь идет о смерти ребенка…от ответственности…смерть ребенка…смерть…смерть"
Артуру захотелось заорать и заткнуть уши руками.
18 ГЛАВА
Я сломалась. Как игрушка, у которой кончилась батарейка зарядом на восемь лет. Просто отключилась. Все тело ломило как при тяжелой болезни. Я так наревелась, что не могла с утра открыть глаза, меня хватило лишь на то, чтобы сделать себе чашку кофе и вернуться в постель. Я забралась под одеяло, чувствуя озноб. Наверное, я все-таки простудилась вчера после того, как насквозь промокла под дождем, скорей всего поднялась температура. Последние события меня просто доконали. Несмотря на долгие годы подготовки, самовнушения, я не учла одного, нет, точнее двух вещей: я все еще не смирилась с гибелью сына и я по-прежнему безумно люблю его проклятого отца. Я поняла это в тот момент, когда он вытаскивал меня из разбитой машины. Словно произошел щелчок внутри. Он заботливо набросил мне куртку на плечи, а я сидела и думала о том, что не могу его не любить. Я слабая, я ничтожество и я не способна идти до конца. Что он там бормотал? Что не знал? Я в это не верила.
Посмотрела на часы. Черт, нужно идти на работу. Сегодня никак нельзя отлежаться. Есть важные переговоры с партнерами из Америки насчет материалов, партнеры договаривались именно со мной, спихнуть на кого-то из офиса не получится. Я встала с постели, оделась, чувствуя, как меня буквально подбрасывает от лихорадки. Приму аспирин в офисе и все пройдет.
Внизу меня уже ждал таксист. Чернышев позаботился о "тойоте", ее еще ночью забрали в ремонтную мастерскую.
Простояв в утренних пробках, я наконец-то приехала в офис. Светочка заботливо поинтересовалась, приготовить ли мне чай, потом спросила, как я себя чувствую. Я вымученно ответила, что все хорошо. Прошла в кабинет, села за стол. Мне становилось все хуже, я порылась в ящиках и лекарств не нашла. Черт, как я могла забыть, я же отдала их Наташе из бухгалтерии. Ладно, вот переговоры проведу и пошлю Свету в аптеку. Странно, Герман уже пару дней не звонил и трубку не поднимает. Обиделся. Я понимала, что рано или поздно этот разговор с Германом состоится, и буду вынуждена ему отказать. Я не выйду за него замуж ни при каких обстоятельствах, пусть хоть на части режет. Еще лет восемь я его выносить не собиралась. Да каких там восемь, я бы рассталась с ним хоть сегодня. Пусть обижается. Я, конечно, понимала, что с Германом шутки плохи, но, в конце концов, что он мне сделает? Убьет? Не думаю, что он на такое способен, скорей всего просто оставит меня без денег. Не беда — это мы уже проходили. Я чувствовала, как меня клонит в сон, прилегла на тахту. Посплю пол часика. Пока Света не разбудит. Уснула моментально. Просто выключилась.
Мне снилось озеро, чистое, хрустальное, гладкое как зеркало. Я смотрела, как снуют рыбки в воде, и чувствовала себя счастливой. А потом меня кто-то взял за руку, я обернулась и увидела мальчика — светловолосого, голубоглазого. Он улыбался и сжимал в ручке маленькую удочку.
— Мама, вот я и вернулся. Давай вместе рыбу ловить. Ты обещала, что научишь.
Да — это мой Егорка. Я его узнала, во сне он будто и не уходил от меня навсегда, там мы были самой обычной семьей и я помнил, что и в самом деле обещала его научить ловить рыбу, как Иван Владимирович учил меня когда-то.
— Раз обещала, будем ловить, — я потрепала его по нежной щечке, и мы вошли в воду. Егорка дал мне удочку.
— Давай, мама, покажи мне как…
Я нацепила на крючок красного червячка и забросила леску. Клюнуло сразу. Егорка радостно пищал, прыгал на месте, а я вытащила большого толстого карпа, его чешуя блестела на солнце. Я засмеялась, хотела показать Егорке и вдруг увидела, что сын зашел в воду при том довольно далеко. Я закричала на него, потребовала немедленно вернуться на берег, но он уходил, а я словно вросла в землю и не могла двинуться с места. Держала в руках рыбу и кричала:
— Вернись! Вернись немедленно! Егор!
Мальчик посмотрел на меня и улыбаясь прокричал:
— Я вернусь, я вернусь очень скоро, мамочка, ты только жди меня вместе с папой, хорошо?
И он исчез, скрылся под водой. Я в ужасе заорала, как ненормальная:
— Егорка! Егорушкааааа! Егор!
Кто-то трусил меня, трусил сильно, так что голова разболелась, я приоткрыла глаза, и словно все расплылось, как в тумане. Чья-то рука легла на мой лоб.
— Да она горит вся. Похоже, бредит. Тут температура точно под сорок.
Я узнала голос Светочки, а потом услышала Чернышева, он тоже приложил руку к моему лбу.
— Кипяток. Значит так, ты дуй в аптеку, а я сейчас врача знакомого позову.
— Может скорую?
— Иди-иди за аспирином, и градусник купи.
Мне под голову подсунули подушку и заботливо прикрыли одеялом. Я уже не могла пошевелиться, мне было тепло и хорошо, хоть и зуб на зуб не попадал. Я слышала голос Артура, как он кому-то звонит, называет адрес офиса, но глаза открыть не могла. Потом почувствовала, что он придвинул стул к тахте и сел рядом. Что-то прохладное коснулось моей руки, и я поняла, что это он меня трогает. Отнять сил не было. Артур гладил мою ладонь, нежно прикасаясь шершавыми пальцами.
— Заболела, маленькая, простудилась. Сейчас врач приедет, и Светка лекарства принесет. Все будет хорошо. Ты поспи, а я тут с тобой посижу.
